А кто убил тебя?

Популова Татьяна

– У нас постоянные головные боли…

– Ещё мы все очень злые.

Чем больше солдаты говорили, тем становилось понятнее, что они были сломлены и уставшими. Алина обняла голубоглазую девушку и почувствовала прилив сил, который был необходим Эфрон для подтверждения своего выбора.

Да, она сделала его.

Да, он был верным.

Со временем все стали расходиться, оставляя новобранцев одних на огромной площади.

– Пройдите за командиром Рюу Като, он покажет вам ваши спальные места и кухню, – проговорил Стэнли Дэвис, когда на площади остался только 10 выпуск. Артём

протянул руку Лине и потянул за собой в сторону корпусов. Девушка выдернула рука от такого напора и вопросительно посмотрела на друга. Тот остановился, чтобы объясниться в грубости, но его новый знакомый позвал Шнайдер, рассказывая шутку про ночной патруль.

Вскоре её догнала Саша. Алина закатила глаза, увидев знакомую, и увеличила скорость шага. Не то, чтобы Эфрон не любила девушку, просто они никогда не могли найти общий язык. Чувствительность и женственность Лины никак не могли найти покой в грубости и прямолинейности Саши. Иногда Эфрон думала, что Саша несовместима с Линой. Её грубые шутки и сарказм всегда будто заменяли нож в тяжёлые времена. В самое сердце.

– Перестань, мы же друзья, – говорила Лина, когда девушка перегибала палку.

Больше всего Лине хотелось, чтобы Саша хоть раз извинилась. Ей даже снилось, что она произнесла ровно миллион раз слово «да», после неброского слова «извини». Но, проснувшись, её слёзы текли ручьём от осознания того, что не все желания исполнимы.

– Ты даже сейчас не спросила, почему я ускорилась, – Алина остановилась, чтобы сравняться с Берн.

– Алина? – девушка подошла почти вплотную, потом усмехнулась.

Подруги пересеклись взглядом, Лина смотрела в стеклянные, почти белые глаза Александры. Они показались ей такими пустыми и беспомощные, что её сердечко не смогло испытать ненависть, лишь умиление и жалость.

– Ты можешь смеяться надо мной сколько пожелаешь, я никогда не смогу на тебя злиться.

– Да, мы все знаем, что ты излучаешь счастье и дружелюбие, но как показывает практика, положительное от положительного отталкивается.

– На что ты намекаешь?

Саша закатила глаза и ускорила шаг, догнав Артёма. Лину заполнила ревность, когда впереди раздался громкий смех. Все отдалялись, а она пыталась бороться с этим неизвестным чувством. Ей тоже хотелось смеяться, но почему Артём предпочёл компанию других людей, Эфрон было неизвестно. Позади послышался тихий смех, который спровоцировал появлению любопытства.

Виктория Линник держала руку Лиутбера Вольфа и что-то с увлечением рассказывала. Он же, не отрывая взгляд от её губ, кивал головой и улыбался. Его пальцы рук нежно поглаживали ладонь Вики. От нетерпения Лиу поцеловал девушку быстро и почти не касаясь губ. Но этого незначительного прикосновения было достаточно, чтобы разбить сердце восемнадцатилетней девочки.

Пальцы на руках Лины задрожали, губы стиснулись в тонкую линию, но она до последнего сдерживала слёзы, пока виновники её состояния не дошли до неё.

– Что случилось? – Виктория обняла девушку, – ты боишься? Посмотри сюда.

Лина посмотрела с равнодушием и неудержимой злостью на командира.

– Ты боишься? – повторила Линник.

– Идёмте, нам ещё сегодня надо поспать. Возиться с новобранцами не входило в мои планы, – фыркнул Вольф.

– Им нужно помочь, подбодрить, сказать, что они большие молодцы, – Линник улыбнулась, глядя на девушку и снова повторила, – ты боишься?

– Это был осмысленный выбор, – голос Алины дрогнул, когда в голове пронеслись мысли от бестолковости её мечты и совсем непродуманных планов. Девушке казалось, что Лиутбер ждёт её и тоже предвкушает появления в составе своих солдат той самой маленькой наивной девочки, которая смотрела на него из окна. Внутри Лины ломалось что-то важнее костей, ломалась вера в судьбу и в принципы, которые заставляли её в самые тяжёлые времена не сдаваться и продолжать следовать своей заветной мечте.

– Ты большая молодец, с твоим осмыслением ты сможешь достичь высот, – Виктория улыбнулась ещё сильнее.

– Ага, если тебя не отправят во внешний патруль, – Вольф закатил глаза, скрестив руки.

– Перестань, – Вика Линник умоляюще посмотрела на своего кавалера, – шанс совсем маленький, не пугай новобранцев.

– С их количеством шанс не такой уж и маленький. Вспомни, как ты тряслась, когда зачитывали приказ. Вспомни, как все твои друзья не вернулись обратно.

– Пойдёмте, – голос Виктории повысился, лицо стало каменным. Она сделала два шага вперёд, обернулась, чтобы позвать Лину, и продолжила идти.

Эфрон медленно шла за командиром, идя в одной линии с Лиутбером. Её дыхание никак не могло прийти в нормальный темп. Лина периодические поворачивала голову в его сторону и пыталась изучить эти неприкосновенные и долгожданные черты лица. Как бы больно ей не было, маленькая Лина была счастлива, снова видя командира рядом. Она словно окунулась в детство и в безобидные мечтания о счастливом будущем.

– Ещё раз посмотришь на меня, подумаю, что у тебя ко мне личная неприязнь, – произнёс Вольф.

– Извините, – девушка резко покраснела и направила свой взгляд прямо.

– Можешь посмотреть на меня ещё, если сильно хочется. Чувствую себя в этот момент симпатичным.

– Простите, но…

– У меня юмор такой, не обращай внимания. И не красней, я не хотел тебя смущать.

– Я не…

– Ладно. Смотри. Справа корпус командиров. У нас у каждого своя комната, в отличие от вас. Слева здание главнокомандующего, там бывают часто те, кто разрабатывает план и стратегию внешнего патруля. Чуть дальше идут девять корпусов. Самый первый будет ваш. Мы там целых девять лет жили.

– Вы скучаете?

– Нет, нет. Просто много чего было в тех стенах.

Лина остановилась, когда они дошли до толпы новобранцев. Все шутили и не могли наговориться.

– Тоже иди смейся, защитница, – Лиутбер подтолкнул Эфрон вперёд. Она на секунду повернула голову в его сторону, чтобы показать своё недовольство, но расплылась в улыбке, увидев на его лице мимолётное счастье и еле заметную ухмылку.

Рюу Като открыл двери в корпус новобранцев и позволил пройти всем, не отвечая на вопросы и медленно кивая каждому вздоху. Его пухлые губы превратились в тонкую ломаную линию, а круглые большие глаза сузились так сильно, что слились с верхним веком.