А кто убил тебя?
Шрифт:
– Ты себя плохо чувствуешь? – Виктория наклонилась над невысоким командиром и потрогала его за плечо.
Она получила в ответ молчание, как и все прошедшие солдаты. Алина медленно шла за девятнадцатым человеком и не могла отвести взгляд от Линник. Высокая и очень тонкая девушка обладала материнским характером, её умение видеть настроение человека и желание помочь ему, иногда всё-таки мешали командиру думать разумно. Её любовь к окружающим была связана даже не с внутренней потребностью подарить счастье и покой человеку, сколько с мыслями по ночам, в которых она видела, как каждый её друг машет рукой и говорит: «До скорой встречи». До встречи, которую она ждёт уже 10 лет и, просыпаясь по ночам, задыхается от перебивания голосов в голове, которые так и заставляют чувствовать вину. «Ты не виновата», – каждый вечер, как молитву повторяла Линник себе под нос и через силу вставала на новую тренировку. Помощь другим – это больше способ выживание и заглаживание вины, чем внутреннее побуждение от всего сердца.
Алина Эфрон прошла старые коридоры за новобранцами. Стены казались настолько безжизненными, что даже красочные рисунки на них приобретали незримую тусклость. «Тут раньше ходил Лиутбер», – вздохнула девушка, заходя в спальню. Длинная комната, заставленная десятью кроватями слева и десятью справа. Огромных три шкафа у самой дальней стены и три стола по центру комнаты, возле каждого стояла по 4 стула.
– А зачем тут 12 стульев? – спросил парень с пигментными пятнами на лице и маленькими кудрями на голове, – мы же не собираемся делать уроки.
– Это отсылка к трудностям достижения своей цели, – глаза Като округлились от тяжёлых воспоминаний.
– О чём речь?
– При выходе из корпуса можете пройти в общую столовую. Но для начала оставьте все свои вещи на любых понравившихся или доставшихся кроватях.
Артём плюхнулся на самую дальнюю кровать, подзывая к себе Сашу. Та села на кровать рядом и провела ладонью по своей голове:
– Тут пыльно.
Шнайдер с любопытством навис над лысой головой подруги, разглядывая пылинки и показывая на них пальцем своему новому другу.
– Тут занято? – голос Алины на секунду заставил Артёма отвлечься и кинуть взгляд на кровать напротив.
– Занято, – буркнул Сигманд Бутби расправляя завёрнутый в рулет матрас.
Лина осмотрела ещё раз ближайшие кровати с новым спальным местом друга, но на всех стояли уже вещи и сидели люди. Она пробежала взглядом до самого начала и увидела у самой двери свободную кровать. Сигманд злобно усмехнулся, увидев разочарование на лице девушки, и помахал ей в спину, когда та уходила.
– Куда это она? – спросил Артём у Бутби.
– На свободную кровать.
– Но ведь я занял ей эту, даже положил туда свои вещи.
Саша развернулась к кровати напротив, приподнялась, чтобы осмотреть занятую кровать для Алины.
– Неплохая, надо позвать её.
– А тут занято? – к ним подошла миловидная девушка с белыми волосами. Она указала на то самое место.
– Нет, тут свободно, – Сигманд помог девушке расстелить матрас и переложить вещи Артёма к нему на кровать.
– Спасибо, – голос её казался зашуганным и немного писклявым.
– Я Сигманд.
– Меня зовут Камилла. Очень приятно, что вы помогли мне.
Девушка уселась на кровать и с любопытством уставилась на Сашу и Артёма. Те уже просто сидели напротив друг друга и обсуждали обстановку в комнате.
– Какой красивый голос, – вырвалось у Камиллы, когда Саша начала рассказывать воспоминания о детской больнице, напоминавшей это место.
– Ты это мне? – Берн прервала рассказ и перевела взгляд на соседку по кроватям.
– Да, такой необычный для парня.
Она кивнула головой и продолжила рассказ, делая вид, будто никакой казусной ситуации не произошло.
Лина аккуратно развернула матрас и посмотрела на Артёма. Странное чувство овладевало ей всё больше, девушка чувствовала, как неясность начинала перерастать в ненависть. Последний день в армии казался ей уже несуществующим и таким призрачным, что те подлинные и душевные диалоги, казалось, растворились в капле нового дня и новой жизни.
– Стройтесь в линию, – в дверь зашёл Лиутбер Вольф, его голос не излучал радость и приветливость, только грубость и усталость. Он дал новобранцам 30 секунд на построение, потом оглядел всю комнату и остановился на Алине. Эфрон смотрела на него и, как парализованная, не могла даже встать с кровати.
– Слишком понравилась кровать? – Вольф подошёл ближе и опёрся об ручку кровати.
– Я просто…
– Я тоже просто. Кстати, я спал на той кровати, – командир указал почти на самую дальнее место, которое было занято Камиллой, – а тут никто.
– Это хорошо?
– Хорошо будет, если мы уже пойдём. Я бы мог накричать или применить силу, но Линник говорит нужно найти к каждому свой подход. Виктория часто говорит умные вещи.
Эфрон тяжело вздохнула, осознав, что за десять секунд командир упомянул Викторию дважды. Тяжесть сожаления к себе тянула вниз, но девушка смогла перебороть в себе ревность и послушно прошла в конец линии.
Пыль летала повсюду. Лина пыталась проследить траекторию одной из пылинок, но крик командира о равнении выбил её из сосредоточения, и концентрация была потеряна.
– Рюу Като с утра выпил не профильтрованную воду, а сейчас лежит в госпитале с температурой и не может прийти в себя, – Лиутбер резко перевёл взгляд на Алину и, повысив тон, продолжил, – главное – это концентрация на жизненно необходимых вещах. Я не призываю вас отказаться от воды, но если вам захочется в спешке выпить, то лучше дождаться фильтрации.
– Рюу Като умер? – раздался немного писклявый женский голос из линии.
– Нет, он вернётся, но после выздоровления.
– Кого отправят во внешний патруль?
– Я не просил задавать вопросы.
– А знакомиться с нами будут? – тот же писклявый голос почти вывел командира из себя.
– Вы уже не в детском саду, всем без разницы ваши имена, ещё один вопрос и внешний патруль обеспечен каждому.
Новобранцы переглянулись и застыли. Артём повернулся к Сигманду и прошептал на ухо: