А кто убил тебя?
Шрифт:
– Зачем ты сейчас это мне говоришь?
– Я не знаю.
Лео посмотрел на подругу и сильнее прижал к себе. Две пары зелёных глаза смотрели друг на другу и не смели даже моргнуть. Вика провела своей рукой по плечу парня и попыталась перевести взгляд, но Эдер осторожно приподнял её подбородок и наклонил голову так, что их носы соприкоснулись.
– Я каждый день влюблялся по его рассказам в тебя, но видя тебя после, никак не мог сопоставить образ Рю и твой. Даже сейчас. Не могу понять, в кого был влюблён мой лучший друг в тебя или в свою фантазию. Ты не волшебная. Ты даже не излучаешь невидимый свет, который притягивает всё самое прекрасное. И от тебя не пахнет ранней весной. А твои глаза похожи на две стекляшки, но никак не на хризолит.
Эдер на секунду отвернулся, а потом внезапно поцеловал девушку, Вика от такой спонтанности сделала несколько шагов назад, приложив усилия перед тем, как вырваться из объятий.
– И губы не вкуса запечённого яблока. Не сердись, я просто проверял.
Вика округлила глаза, сжала руки в кулак и хотела ударить его, но тот схватил её руку в полёте и улыбнулся от слабости Линник.
– Она ушла от тебя, потому что ты умел только критиковать. И я уверена, что в её смерти виноват ты. И ты знаешь об этом. Не кажется ли тебе странным, что все, кого ты любишь, умирают по твоей вине?
Слова её будто лезвием прошлись по разбитому сердцу Лео. Мгновенная слабость по всему телу и мысли в голове, которые Эдер пытался держать глубоко в сознании под паролем, который так и звучал: «Ты виноват в её смерти». Эдер пытался не вспоминать, пытался держать себя в руках и изматывать себя до полусмерти, чтобы не оставалось сил ни на воспоминания, ни на разговоры.
Вика хотела выйти на улицу, чтобы привести мысли в порядок, но в дверь зашёл Лиутбер. Он посмотрел на девушку и прошипел сквозь зубы:
– Я терпеть не могу отвечать на вопросы, а они не затыкаются. Когда столовая будет открыта?
– Рю умер, – Вика всхлипнула и закрыла лицо руками.
– То есть про столовую ты ещё не узнавала?
– Чего? – Лео нахмурился, – твой друг умер, а тебе лишь бы избавиться от новобранцев.
– Друг. Я погрущу, но у меня нет сил даже на сон.
Вика кивнула головой, вытирая слёзы, затем хлопнула дверью в столовую, оставив парней наедине.
– Сочувствую, – пробубнил Лиу и вышел из корпуса к новобранцам.
Двадцать человек толкали друг друга и смеялись. Чем больше Вольф слышал беззаботный смех солдат, тем больше хотел заткнуть их ножом. Он пробежался глазами по надоедливой толпе в поисках помощи и наткнулся на Алину, которая сидела на сложенных досках. Оценив обстановку, Лиутбер понял, что лучше посидеть и успокоиться, чем продолжать рассматривать новобранцев и слушать их странные вопросы. Командир сел на доски рядом с девушкой и, посмотрев на её покрасневшие щёки, задал вопрос:
– Жарко?
– Что?
Лина поджала губы и криво улыбнулась.
– Почему ты сидишь тут, а не стоишь там?
– Отдыхаю, – Эфрон перевела взгляд на Артёма и Сашу, потом на командира и продолжила, – это мои друзья.
– Друзья…
Командир отвернулся от девушки и тяжело вздохнул. Не то, чтобы он был равнодушным к смерти Рю, напротив, в тот момент он почувствовал такую адскую боль, что не смог даже сказать слова сожаления. Даже сейчас чувство страха не позволяло ему выпустить эмоции наружи. Ему так это было знакомо, что в воспоминаниях всплывали моменты только, когда Вольф осознал, что его семья пропала по его вине. Парень просидел тогда почти целый месяц в пустом доме, в ожидании того, что всё-таки они вернуться. Рю стоял у дверей и не мог зайти к другу, чтобы поддержать, не мог смотреть в его пустые глаза. Лиутбер не кричал, не звал на помощь, он даже не пустил слезу, когда принял факт о их гибели. Никто не задавал ему вопросы, но в своей голове на каждый провокационный вопрос в свою сторону, Лиу всегда отвечал единственной фразой, которой его учила мать.
«Мы все люди, и каждому свойственно совершать ошибки».
Спустя десять лет Вольф так и не смог выговориться даже самым близким друзьям о своих чувствах и переживаниях. Он никогда не говорил об этом, всегда корректно обходил тему родственников.
Мало кто знал, но единственное о чём мечтал Лиу, это о своей большой семье, где каждый её член будет чувствовать себя особенным и любимым, а главное защищённым. В его внутреннем кармане чёрного жилета всегда лежало фамильное кольцо, которое он взял из уже пустого дома. При самом подходящем моменте он готов сделать Виктории предложении, но все эти моменты либо слишком неподходящие, либо слишком обычные. Каким бы холодным и грубым не казался этот парень, ему тоже хотелось волшебства и чувства невинности даже в самых банальных ситуациях.
– Он умер, – произнёс Вольф, скрепя зубами.
– Кто?
– Не пей не профильтрованную воду. Многие считали это бредом, ведь прошло так много лет, но видишь, это будет уроком для всех нас.
– Это ужасно.
– Если бы не этот случай, то мы бы не узнали правду.
У Лины от таких выводов пересохло в горле. «Неужели, этот равнодушный человек, вскружил мне голову?», – подумала она.
Лиу разлохматил волосы на голове, потом посмотрел на скривившееся лицо Лины, заострив внимание на еле заметных веснушках. Потом командир закатил глаза, заметив до боли знакомый жест: Лина, сжав мочку уха, начала её разминать, как бы согревая. Лиутберу до конца не хотелось верить своим глазам, но, набравшись смелости для правды, он спросил:
– Ты всегда так делаешь?
– Что?
– Я про ухо, всегда держишься за него?
– Ой, – она опустила руку, – это просто детская привычка.
Только командир хотел спросить имя Лины, как мужской голос его опередил:
– Алина, пожалуйста, иди сюда.
Девушка узнала голос своего друга и с удовольствием спрыгнула с пыльных досок, чтобы направиться в сторону Артёма. Сделав три шага вперёд, она обернулась, дабы насладиться ещё секундой командиром.
Лиу отказывался принимать услышанное и увиденное, всё не складывалось в единую картину. Он сверлил взглядом ей спину, наблюдая за плавными и уже известными движениями, пока Алина не развернулась к нему. Вольф почувствовал, как его застали врасплох, но чувства никогда не выдавались эмоциями. Командир лишь усмехнулся, получив в ответ улыбку, которую он ждал в свой адрес три года.
Вольф опрокинул голову, чтобы не видеть новобранцев. «Кто бы мог подумать?», – от этой мысли стало смешно, а потом так больно, что сердце сжалось от воспоминаний десятилетней давности. «Серьёзно из всех возможностей жизни, надо было выбрать именно ночной патруль?», – командир снова закатил глаза и расплылся в улыбке, чувствуя прилив счастья от этой встречи. Лиу стало любопытно, что если бы девушка сразу рассказала, кто она и что, если бы он узнал её похорошевшую и повзрослевшую. Да, командир мог смело сказать, что вместо пухлых и детских щёчек на него смотрела взрослая девушка. Если раньше она вызывало у него только чувство умиления, то сейчас Вольф даже не мог понять, как эти острые скулы заставили его улыбаться.