А началось с ничего...
Шрифт:
— Просто товарищ. Служили вместе, — не очень любезно ответил Сергей. — Где работает, не скажете?
— Не скажу. Штамповщиком на заводе где-то.
— И на том спасибо, дедушка.
Сергей раскланялся с домовладельцем и вышел на дорогу. Глянул в один конец улицы — конца не видать, глянул в другой — тоже не видать.
«В справочное бюро обратиться?»
В справочном сказали: «Адресат выбыл».
Сергей купил газету и три пирожка с капустой. Жует и читает. Требуются.
— Не пропадем.
Выбрал, где срочно требовалось, — и туда.
В приемной отдела кадров никого. Приоткрыл дверь кабинета — сидят двое, скучают.
— Разрешите?
— Входи, входи, паренек.
Сергей по-военному клацнул каблуками:
— Я на работу.
— Специальность? — с готовностью принять новенького спросил старший по возрасту.
— Авиамеханик.
Оба улыбнулись.
— Гражданская, имеется в виду. У нас завод, не аэродром.
— Гражданской не имею. Из-за парты — в армию, из армии — к вам.
— Да, многие так. Документы.
Сергей подал паспорт. Инспектор быстро перелистал его и зацарапал висок.
— Прописки-то нет.
— Какая прописка. Сейчас с поезда.
— Откуда прибыли?
— Из Лебяжья.
— Деревня?
— Почему деревня? Станция. Райцентр.
— Но это сельская местность?
— Да.
— Плохи дела твои, парень. Вряд ли тебя пропишут. Циркуляр есть: приезжих из сельской местности не прописывать. Придется вернуться.
— Я не могу вернуться. Деньги на обратный билет выбросил.
Инспекторы переглянулись.
— Зря выбросил. Ничем не можем помочь.
И вернули паспорт.
Сергей обошел все предприятия и везде: люди нужны, но у вас нет прописки. Осталась одна дорога — на вокзал.
«Неужели и впрямь для меня нет здесь места? Для одного человечка среди полумиллиона людей. Неужели и вправду мир клином?»
Сергей понуро брел вдоль трамвайной линии, обходя стороной столовые: денег в обрез.
Вокзал набит, как мешок: под завязку. И кто с чем. С гирляндами баранок, с кошелями, тюками с шерстью, сундучками. Куда едут? Чего ищут? Где лучше.
Сергей постоял у расписания. Поезд на Лебяжье только утром. Потолкался по залам ожидания. Пятачок возле колонны освободился. Занял его, отдыхает. А ноги гудят, а есть хочется.
— Эй, солдатик, подвинься чуток.
Рядом опустился шустроватый мужичок с кузовком.
— Далеко ли путь держишь?
— Да вот никак уснуть не могу, — невпопад ответил Сергей.
— Есть потому что хочешь.
— Как вы угадали?
— В животишке у тебя урчит, будто две собаки грызутся. —
Сергей ел, сосед молчал. Молчал и только украдкой посматривал на быстро убывающий кусок.
— Ну? Полегчало?
— Еще бы! — Сергей стряхнул в ладонь крошки с подола гимнастерки, бросил их в рот. — Спасибо. Сколько вам?
— Чего сколько?
— За хлеб. — Сергей полез в карман.
— Брось, парень. Спасибо от души — дороже денег. У меня не смотри, что полноги из полена дров. Я работаю. — Он нахлобучил на колено кепку, расстегнул ворот. — Фу, духотища.
— У вас и не заметно, что протез.
— Собственной конструкции. Надоело костылять. У сына чистую тетрадь испортил, черкался. Нога лучше костяной получилась. А ты далеко ли путь держишь?
Сергей рассказал, что решился он без родителей обойтись, да видишь, что из того получилось: вернуться заставило.
— Да, жизнь — не палка, не вдруг переломишь. Ты, слышь, в военкомат обратись. Военкоматы сильно демобилизованным помогают. Клади голову на деревяшку мою, не майся.
— А вы?
— В поезде отосплюсь…
— Оканунел, что ли? Уборка. Давай выметайся на улицу.
Сергей сел. Ни агента, ни его кузовка. На груди под шинелью что-то засунуто. Достал — кусок хлеба. Сунул обратно.
— Не рассиживайся, не рассиживайся. Мешаешь ведь. — Уборщица бесцеремонно толкнула его шваброй.
На улице светало. Лампочки на столбах и луна в радужных кругах. После тепла пробирал озноб. Рука машинально тянулась за пазуху, хлеб убывал. Достал из-под шинели, спрятал в карман брюк: съест зараз, а день с чем коротать? Время еле тащилось. Летние рассветы длинные.
Зазвенели трамваи, люди стали попадаться навстречу. Остановил одного.
— Военкомат, не подскажете, где?
— А вот сейчас сверни по этой улице и смотри на правой стороне. Увидишь, народ стоит.
У военкомата народ. Гражданские. Военные. В погонах и без погон. Женщины. Инвалиды — кто без руки, кто без ноги.
— Что, очередь? — несмело спросил Сергей.
— А тебе к кому?
— К военкому, наверно. Насчет работы я.
— Держись за мной. — Однорукий потыкал себя пальцем в грудь. — Я тоже насчет работы. У меня вообще-то вторая группа инвалидности. Я экономистом был до войны, а фашист мне правую руку оторвал. Так я назло ему левой научился писать не хуже. Даже ошибок меньше делать стал.
Все засмеялись. Однорукий тоже засмеялся. Заработал военкомат. Все разбрелись по коридору. Однорукий вышел от военкома веселый.