А не пора ли мне в ДОРОГУ?!

Нетт Евгений

– Верно. Я – такая же часть тебя, как рука или нога. А ты пытаешься от меня избавиться. Почему?

Я обернулся – и едва не отпрянул. Ведь передо мной, держа верхнюю половину маски у груди… стоял я? Выглядящий не как Золан, не как Монах и не как Студент. Переняв у каждого из моих «я» что-то одно, воплощение получило новое лицо. И теперь смотрело на меня с укором и болью во взгляде, будто я действительно был в чём-то виноват.

А может, и правда – был…?

Глава 20. Или я?

Часть I.

–

Потому… - А кроме правды я и не мог ничего сказать. Ведь этот второй я не далее, как только что показал, что мои мысли для него ни разу не тайна.
– …что я испугался.

– Испугался? Ты? Проживший две жизни и проживающий третью, не ведающий смерти? – В словах воплощения воцарилась насмешка, отразившаяся и во взгляде тоже. Почему-то мне показалось, будто он понимает меня лучше, чем я сам. – Не обманывай меня. Не обманывай самого себя. Тобой двигал не страх перед неизведанным, ведь ты с радостью ухватился бы за любую возможность, ведущую к силе. Риск – в нашей крови. Безбашенность – наша суть.

– По больному бить собрался?

Я угрожающе посмотрел на воплощение. Смешно, наверное, выглядело, если принять во внимание его силу – и мою немощь.

– А иначе никак. – Воплощение опустило веки на мгновение, а когда открыло глаза – в них застыла сила Палача. И маску при этом он всё так же держал в руках. – Привязанности делают нас слабыми. Ты должен отказаться от них, если хочешь выжить.

– Только не говори так, будто ты тёмная часть меня, о`кей?

– Я – это разум. Я – это логика. Я – это рационализм. Ты не можешь вечно отворачиваться от меня, как бы тебе этого ни хотелось.

– А я тогда кто? Ну? Опиши, кем я являюсь в твоих, о разум, глазах?

– Эмоция, принимающая спонтанные и бессмысленные решения. Хотя бы задумайся над тем, сколь редко ты обращаешься к разуму. Даже на силу Палача ты смотришь так, будто твои приступы гнева и ярости – это его вина.

– А это не так?

– Кем, ты думаешь, является Палач? Головорезом? Безумным убийцей? – Воплощение покачало головой, прямо как при первой нашей встрече. – Нет. Палач – это холод разума и неотвратимый приговор. И воспоминания он отнимает соответствующие.

– Что ты сказал? – Нет ответа. Ясно. Всё ясно. – Ты знаешь о Палаче больше, чем я.

Не спрашивал, а утверждал, ведь это и так стало ясно.

– Знаю. Потому что я был рождён из твоей жажды силы – и его желаний.

– Каких желаний?

Воплощение хмыкнуло:

– Этого я сказать не могу.

– Интересно. Ты – часть меня, но не хочешь рассказывать, какие цели преследуешь?

– Отнюдь. Я хочу, чтобы мы стали сильными. Чтобы нам никто не мог указывать. Чтобы никто не стоял выше нас.

– Это твои желания, или желания Палача?

– Это наши желания. Только ты здесь делаешь вид, будто тебе важно другое. Хочешь быть нормальным.

– Тогда чего желал Палач? Что он в тебя вложил?

– Что он вложил в нас, ты хотел сказать? – Этим своим высокомерием и снисходительной вежливостью он начинает меня раздражать. Уж лучше бы эта

часть меня была агрессивной. Ну, король и лошадь, всё такое. А тут – мне и ненавидеть воплощение не за что.
– Ведь я – часть тебя, и то, что твои неразумные действия привели к моему рождению, есть не что иное, как череда глупых совпадений. Ну а если всерьез отвечать на твой вопрос… то я не знаю, чего хотел Палач.

– И утверждаешь, что он вложил в нас свои желания? Это как возможно вообще?

– Я знал этого с того самого момента, как осознал себя отдельной частью тебя. Хочешь, чтобы я тебя королём называл?

– Не стоит. – Я слегка растерянно мотнул головой. Похоже, у меня воплощение позаимствовало ещё и топорное чувство юмора. – У нас здесь много времени?

– Теперь - столько, сколько ты пожелаешь здесь провести. Ты был прав в том, что время здесь и время там текут один к одному. Но я бы очень не советовал тебе вот так меня покидать.

– И почему же? Мы неплохо уживались, пока ты не решил заменить собой мою плоть.

– Я просто хотел занять своё законное место, объединиться с тем, от чего откололся. Это естественное желание части – любой ценой вновь стать целым. И ты тоже должен этого желать… но почему-то предпочитаешь не обращать внимания на моё существование.

– Честно? Я узнал о тебе, только оказавшись здесь. И неполноценным себя я не ощущал совершенно. – Пытаюсь вспомнить что-то такое, но – ничего нет. Не мог же я об этом забыть?
– Когда ты появился?

– Когда нам прямым текстом сказали о том, что мы раскололись, и, если это не исправить, нам грозит смерть. Помнишь такое?

– Помню. И… с того момента части нашей души не объединились в одно целое?

– Объединились бы, если бы раскол был таким, каким он должен быть. Но он оказался иным. – Часть меня посмотрела куда-то в сторону бескрайнего чёрного океана.
– Представь себе нечто, состоящее из двух частей – чёрного и белого. А теперь представь, что это нечто раскололось, но не поперёк, а вдоль. На каждой половине – по два цвета. Каждая половина ощущается самодостаточной, но на самом деле это не так. Ты не пытался нас объединить, а я, до недавнего момента, не мог этого сделать. Во время того сражения я ухватился за выдавшуюся возможность, но ты попытался всё испортить. Мне пришлось утащить тебя сюда.

– Ты мог сразу всё объяснить…

– И к чему бы это привело? Ты бы поверил, вот так, сходу? Даже сейчас ты не доверяешь мне. Не доверяешь себе.
– Воплощение печально качнуло головой: - Да и случай затянуть тебя во внутренний мир представился только сейчас.

– Ты так складно говоришь, но… кто тогда, по-твоему, повинен в моих приступах гнева?

– Изначально, сразу после раскола, эмоциональная нестабильность была вызвана тем, что я – разум, отошёл на второй план. А после столь уважаемая тобой Лана не упускала ни единой возможности воздействовать на твои эмоции. – Что? – Она постоянно находилась рядом с тобой, и ты постоянно испытывал гнев. С каждым днём всё сильнее, и так ровно до момента использования глаз…