… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
На него не обращают внимания и послушно бредут покупать билеты.
Так же как все…
Если людей столько лет продержать без даже духового оркестра, они готовы заплатить пятьдесят копеек за пустой кинобилет, на котором напечатано «35 коп.»
Когда мы убирали аппаратуру, кассирша нам сказала, что продала пятьсот билетов.
На следующий день Павел Митрофанович распорядился убрать с танцплощадки все лавочки – так больше народу влезет.
Наверно, у него и впрямь купеческие
Что мы играли?
В основном инструменталки, как на той пластинке «Поющих гитар».
Пели пару тех конкурсных песен, уже без моей терции.
Иногда, по просьбе публики, Квэк выходил к микрофону заделать «Шыз-гары!»
Он классно смотрелся со своими длинными блондинными патлами и усиками альбиносового цвета. Вот только долго заставлял себя уламывать, но зато потом…
– Шыз-гары!
И слитный вопль из нескольких сот глоток:
– Вааааааааааааа!..
( … ты не слыхала эту песню?
Конечно же, слышала и не раз, просто без слов. Её любят вставлять в телерекламу всякой женской атрибутики.
А тогда голландская группа «Shocking Blue», практически, с одной этой своей песней «Venus» объездила весь мир и стала группой года, чего никто не ожидал, а они и того меньше.
Я согласен, что они пели:
– She’s goddess!
Но «килиёночное» произношение Квэка никому не мешало балдеть по полной и вопить:
– Вааааааааааааа!..
То есть, я хочу сказать, что настоящее высокое искусство находит путь к массам и отклик в их сердцах несмотря на любой акцент.
– Шыз-гары!!!..)
А массы всё уплотнялись.
Когда посреди танцевального вечера мы объявляли небольшой перерыв, мне приходилось долго проталкиваться к выходу, чтобы по боковой аллее сходить в длинную дощатую будку белёную известью, с буквами «М» и «Ж».
И – снова на сцену, где уже начинает побухивать бас в полутораметровой колонке из летнего кинотеатра, за которой Чепины подружки и подружки Чепиных подружек складывали свои сумочки.
Да, из нашей «богемы» именно он имел наиболее бешеный успех.
И что только девушки находят в этих барабанщиках?
Я, например, всего один раз проводил блондинку Ирину.
Не знаю кто из нас быстрее охладел – она ли, что столько приходится меня ждать пока уберём аппаратуру, или я – из-за того, что она жила на Загребелье.
Потом её подхватил Анатолий Мелай, так он вообще на такси провожался.
Довезёт до калитки, выйдет с ней и просит шофёра:
– Шеф, когда на рубль настучит, ты посигналь.
Потому что Загребелье – суровый край для влюблённых.
Ну, ещё там один раз ко мне подходил Коля Певрый, который меня в школе зашугивал, когда я был семиклассником.
Довёл до того, что я вычислять начал сколько мне ещё терпеть покуда он уйдёт в ГПТУ после восьмого.
А теперь с полным уважением попросил выйти к его однокласснице Вале, которая тоже была на год старше меня.
Она куда-то там уезжает на операцию от врождённого порока сердца, хочет со мной поговорить.
Вышел я в перерыве, постоял с ней рядом, помолчали, она повздыхала – тут и перерыв кончился.
Романтическое свидание.
( … как мы играли?
Могу ответить одним словом:
ГРОМКО!
О, бедные жильцы многоквартирной им многострадальной двухэтажки за забором Парка!..
В начале третьего тысячелетия король Испании попросил у евреев прощения, что пятьсот лет назад их прародителей депортировали с земли испанской.
Лучше позже, чем никогда.
Простите нас, глушимые жильцы!
Мы больше не будем …)
Но жизнь Клуба не зациклилась на одних лишь танцах.
Снова вынырнул руководитель Эстрадного ансамбля белобрысый саксофонист Аксёнов и интегрировал нас в свой коллектив для сопровождения певицы Жанны Парасюк в концертах художественной самодеятельности.
Одна из репетиций проходила в летнем кинотеатре Парка.
Мы работали на сцене с отдёрнутым экраном – сезон кинопоказа под открытым небом был на исходе.
Зал пуст. Песня в ля-минорчике:
Потолок ледяной, дверь скрипучая…
Сумерки густеют.
И тут от тоннельного входа под кинобудкой заходят две девушки и пацан с ними.
Зашли, так зашли. Кому мешают? Сели где-то в пятом ряду от сцены.
Одна темноволосая, но толстая.
Вторая – то, что надо, в мини-юбке, жилетка клетчатая. Волосы волнистые, в короткой стрижке; жёлтые – видно, что крашенные.
И так спокойно, не таясь, достаёт из жилетки пачку сигарет и – закуривает.
Чепины подружки всегда как-то прячутся, оглядываются, а тут…
Они сидят. Мы репетируем. Она что-то своей толстушке-подружке говорит.
Уже потом я узнал, что это она ей про меня сказала:
– Этого я забила. Спорим – мой будет?
Отыграли, вобщем, и тот малолетка ко мне на сцену подходит:
– Вон та девушка хочет с тобой поговорить.
Через минуту я уже рядом с ними – Оля, Света, очень приятно! – а через полчаса провожаю.
Недалеко, метров двести от Парка, третий переулок улицы Будённого, не доходя до Болота.