… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
На подходе к дому преподавателей в Графском парке, я догнал Нону и Лидию Панову, что когда-то кураторствовала в моей группы на англофаке.
Они направлялись к общему подъезду своих квартир, но заметив меня – остановились.
Поздоровавшись с обеими, я пояснил Ноне про невозможность передать словами мою благодарность ей за четыре тома оригиналов, которые привёз, вот, обратно.
Она улыбнулась из-под очков и протянула руку за целлофановым пакетом.
Я перехватил
Только после этого пакет перешёл от меня к ней.
Распрямившись, я уделил Пановой чопорный кивок и удалился.
Хорошо хоть каблуками не щёлкнул, как поручик Ржевский.
В электричке моя эйфория сошла на первой же остановке и вместо неё насела неотвязная озабоченность.
Какое, всё-таки, благо неумение строить детальные планы!
Планы нужно держать предельно короткими. «Сделаю сборник переводов для издания средним тиражом в сто тысяч экземпляров», и – точка.
Продумывая план в деталях подвергаешь его смертельному риску. Непременно всплывёт какая-то неодолимая подробность, в которую твой план упрётся, как «Титаник» в свой айсберг.
Бздынь! А там и буль-буль…
Какое издательство станет рассматривать закорючки моего почерка?
Но как превратить переводы в машинописный текст?
Обучиться печатать самому – заманчивый план, вот только где машинку взять?
У секретарши СМП-615 стоит бандура с нашлёпкой «Ятрань» и с электрическим шнуром, чтобы совать в розетку.
Питаясь напряжением в 220 вольт, машинка да-дахает неудержимыми очередями, как автомат Калашникова, ничуть не похожими на зазывное цоканье печатных машинок в кинофильмах.
Вот только секретарша украинского не знает, и вообще печатает одним пальцем.
О том, чтоб мне после работы приходить в контору на часок и мало-помалу… – и думать не моги: новый начальник чересчур ревнив.
На административный корпус у него воззрение как на персональный курятник, он не потерпит ничего подобного, даже после работы.
Упор в непредвиденную подробность крепко меня озаботил и полностью затормозил исполнение плана…
Мы работали в локомотивном депо, строили трёхэтажный административный корпус, когда Наташа, при встрече, походя сказала мне, что Ира в Нежине собралась замуж.
Усомняться в словах сестры бесполезно; их просто надо принимать как данность.
Однако, такая данность навалилась и придавила меня не на один день.
Выручил случай. Бригадир Микола Хижняк предложил мне разобрать риштовку вдоль готовой перегородки на втором этаже.
Чтобы поднять перегородку до плит перекрытия, приходится устанавливать к'oзлы, настилать на них доски и уже с них продолжать кладку, потом добавить ещё один настил и вот он потолок.
Перегородок на этаже много и к'oзлов на всех не хватает и тогда устраивается «рацуха» (так в бригаде переиначили слово «рацпредложение»).
Несколько поддонов сшиваются попарно гвоздями и работают вместо к'oзлов. У поддонов рост пониже, поэтому поверх первого настила снова устанавливаются спаренные «к'oзлы» для следующего.
Вся эта приспособа смахивает на карточный домик и хлипче, чем к'oзлы, однако, работает.
Разборка всей этой мудрации тоже не сахар – какие-то из досок настилов прибиты к поддонам, другие нет; сдёргиваешь их и сверху сыпятся осколки кирпича и наслоившийся засохший раствор.
Мало кто любит разбирать риштовку, ну, а мне оно, типа, шахматного этюда.
Просто от осколков надо вовремя уклоняться.
Но в тот раз я послал шахматы к чёрту.
Взбеленившись, как облопавшийся мухоморами викинг, я выворачивал железным ломом доски, визжавшие застрявшими гвоздями.
Я сбросил верхний настил и, мечась и беснуясь по навалу досок под ногами, расшибал опорные шалашики сшитых поддонов замашистыми ударами всё того же лома и то ли рыкал, то ли орал:
– Свадьба?! Вот вам свадьба!
Ноздри мои округлились, распираемые бешеным гневом и толчками гоняли сухую пыль, взбитую валящейся риштовкой, в себя и обратно.
Хорошо хоть иногда дать себе волю до полного самозабвения. Только не каждому это дано.
Я, например, отлично сознавал, что повторяю игру актёра из недавней экранизации странствий Одиссея.
Он точно так же стягивал губы поверх оскала зубов, когда вернулся домой и начал одного за другим мочить женихов своей жены Пенелопы.
И насчёт свадьбы, которая «вот вам!», то и это цитата из фильма.
В любом случае, за считанные минуты на месте риштовки валялась груда досок вперемешку с поддонами.
Клубы пыли заполнили помещение, а в коридоре Катерина, затаившись у дверного проёма, напряжённо вслушивалась – о какой это я свадьбе?
Моя сестра Наташа так никогда и не сообщила о новом замужестве Иры.
Похоже, в тот раз мы с Одисеем сломали нормальный ход её дальнейшей жизни.
( … вот и выяснилось, что никакой я не волк и не ахулинамист, а обычная собака на сене.
Типа тех королей, что отправляли своих разведённых жён под домашний арест в какой-нибудь монастырь.
Хотя, если при монастыре найдётся правильный садовник от Боккаччо…
Опять меня заносит: мало мне своих проблем, чтоб лезть в королевские?..)
Зато именно Наташа подарила мне решение титанически непреодолимой проблемы превращения рукописей в печатный текст.