А в чаше – яд
Шрифт:
Но не одной только василисе приглянулась красавица. И через год, голос ее стал ещё тише, родила она мальчика. Ее солнышко ясное, счастье ее, все, что есть у неё в чужой стране. Уж как она радовалась, как малыша нянчила, да кормила. А через полгода, услышав, как поет она ему песни своего народа, отняли у неё сына, отдали кормилице, а ей дали вольную и выставили из дворца. Вот беда, как же ее сыночек с чужими людьми вырастет? Не будет у него матери, чтобы приласкала да приголубила. А ее единственной отрады в чужой стране лишили, как ей теперь жить без ее солнышка ненаглядного.
Женщина голосила, и Калокир лишних вопросов задавать не стал. Поднял ее, от слез задыхающуюся, повел в свой дом. Сказал лишь, что жена его недавно преставилась, что ему нужна нянюшка для дочери, пообещал платить и
Так в доме появилась Добронрава, ласково все ее звали Дорой. Оттаяла она со временем, всю свою любовь отдала Нине, та тоже души не чаяла в нянюшке, со временем стала ее матушкой называть. Дора про себя много не рассказывала. Но Нина была любопытна, как все дети. И приходилось Доре описывать роскошные сады большого дворца с мраморными статуями и розовыми кустами. Рассказывать про покои императрицы, где на полу цветочное поле из мраморный мозаики, а на потолке звезды золотые. Вспоминать наряды василисы, золотом да жемчугами расшитые, да платья придворных сплошь из шелка узорчатого. И про обычаи дворца рассказывала, про безбородых евнухов, про пиры, что своими глазами не видела, но слыхала от других рабов. Не упоминала Дора лишь про императора да про интриги дворцовые. Потому как за такие разговоры можно и языка лишиться. И каждое новолуние вечером уходила Дора ко дворцу. Закутавшись в плащ, стояла на площади Августеона, глядя в ворота. Возвращалась безмолвная, обессиленная.
Нине было 12 лет, когда Калокир привёз из очередного похода из Дамаска молодого человека и поселил в своём доме. Звали юношу Анастас. Много лет назад его батюшка перебрался из Пелопоннеса в Дамаск, где открыл скромную лавочку, да женился. Но пришла беда в дом, скосил родителей мор, а Анастаса выходил местный старец, который всю жизнь лечил людей травами. Да и оставил потом у себя в учениках. От того лекаря и приобрел Анастас умение да страсть к приготовлению снадобий лекарственных. С годами старец умер, Анастас сам ходил на базар продавать свои отвары да настои. Соседи из греческого квартала тоже чем могли помогали, привечали толкового юношу, снадобья заказывали. На базаре и повстречал однажды он Калокира – услышал греческую речь, разговорились. А через несколько дней караванщик слег с лихорадкой и послал за Анастасом.
Выходил его молодой травник, излечил. И благодарный Калокир уговорил его ехать в Константинополь, сказал что поможет открыть аптеку в Царице городов. И юноша не стал отказываться. Поручил Калокир Анастасу свою скромную лавку, где торговал он ранее маслами из восточных стран. Анастас травы какие привез с собой, какие собрал в дороге, что-то купил. И пошло аптечное дело потихоньку. Умелым и знающим аптекарем он оказался, вскоре потянулись к нему покупатели.
Нина любила в лавке сидеть и за Анастасом наблюдать, часто просила у Доры разрешения помочь ему. Интересно как там было – и сосуды разные поблескивают, и ароматы трав и настоев кружат в воздухе, и горшочки расписные вдоль стен, и ножики странной формы разложены. Травы под потолком подвешены, масла разные в сосудах глиняных, корни в ларцах деревянных да в сундуках кованых.
Когда Нине исполнилось 14 лет, умерла Дора, даже Анастас не смог ее выходить. Девочка горевала безутешно, а Анастас брал ее за руку, выводил на городскую стену, откуда открывался вид на гавань, и ласково поглаживал по волосам, шептал:
– Кто не с нами, тот с Богом. Отпусти.
И Нина отпускала. А через полгода она заявила отцу, что хочет помогать Анастасу в аптеке. Калокир вздохнул, почесал лысеющую макушку, и не то спросил, не то приказал:
– Замуж за него пойдёшь тогда…
Нина покраснела, отвела взгляд, кивнула важно, как взрослая. А Анастас, даже недослушав Калокира, опустился на колени, сказал, что не смел просить, но любит Нину уже давно. Волновался только что она-то думает, пойдёт ли за него? Но сияющие ее глаза были ему ответом.
И вели они аптеку вместе больше десяти лет. И сами травы собирали, да сушили. Часто и привозные покупали, которых в окрестностях и не сыщешь. В Константинополь корабли, да караваны приходят из разных стран, можно много интересных трав и кореньев купить. А иногда и сам Анастас отправлялся в путешествия, знаний набраться, да редких кореньев и трав привезти. И для жены любимой подарки привозил. То лунницу 18 серебряную из северных краев, то платки расшитые. А Нина тогда одна в аптеке хозяйничала, разве подмастерье нанимала заказы разнести, да за аптекой присмотреть, когда сама к покупателям ходила. Ну да не в первый раз, справлялась.
18
Лунница – укарашение в виде полумесяца
Дом у них был небольшой, но добротный, двухэтажный. На первом этаже аптека сама с печкой, крепким столом, скамьей для гостей, парой сундуков, да дальним закутком за плотной занавеской. Позади еще небольшая комнатка, где тоже сундуки стояли, да широкая скамья с подушками. Из этой комнатки выйти можно было во внутренний дворик. Не атриум, конечно, да аптекарям хватало места и для садика с растениями лекарственными, и для навесов, где травы и коренья сушились. А на втором этаже две комнаты были. В одной раньше Калокир жил, в другой Нина с Анастасом. А как сгинул отец в одном из походов своих вместе со всем караваном, так его комната и пустовала. Нина долго горевала, вновь ходила на стену городскую, позволяя соленому ветру сдувать слезы с лица и уносить печаль. И снова Анастас был рядом.
Еще когда Калокир был жив, увлеклась Нина приготовлением разных притираний для красоты. Привез ей однажды отец из далеких путешествий мазь. Крохотный глиняный горшочек с затейливой вязью, запечатанный воском. Какой нежной была та мазь, а как пахла божественно. И с тех пор Нина все пробовала сама такую же сделать, с помощью Анастаса и аптечных знаний его смешивала, отваривала, пробовала. И стали у нее притирания так хороши, что вскоре в аптеку к ним потянулись покупательницы из богатых патрикий. Анастас ей в том не мешал, даже подсказывал, какое масло лучше добавить, да как легче вытяжку приготовить. И всем лечебным своим снадобьям Нину обучал. Все списки 19 заставил наизусть запомнить. Хранилась старинная книга у него по знахарству, за немалые деньги купленная. Но в большом городе часто пожары бывают, нельзя на пергаменты надеяться.
19
Списки – рецепты, записи
Хорошо тогда жилось Нине. И батюшка рядом добрый, и муж любимый, и дело занятное, и от соседей почет и уважение. Детей Бог не дал, да она об том не горевала.
Боже, как давно это было… Сейчас уже нет Калокира, нет и Анастаса.
Проснувшись на рассвете, Нина вышла во двор. Сегодня было воскресенье, аптекарша надеялась отдохнуть, много заказов не будет. Но во дворе творилось неладное. Столы, на которых травы сушились, перевернуты. Сундуки, что на улице стояли с хозяйственными приспособами, открыты. У Нины заколотилось сердце – что такое, кому она понадобилась? Что у нее искали? Обернувшись к двери, увидела, что дверь вокруг засова, что изнутри накинут был, исцарапана. Как будто пытался кто открыть ее дом ночью. Это что ж такое? Так она спала крепко, что ничего и не слышала? Но вспомнив густой аромат трав и настоев в аптеке вечером, поняла почему сон был такой крепкий. Надышалась видать.
Заметалась Нина, что же делать, вдруг опять придет тать? И что он искал – непонятно. Вот уж и правда, беда одна не ходит.
Нина кинулась назад в аптеку, руки дрожали, пока накидывала засов на дверь во двор. У кого помощи просить вдовой аптекарше?! От громкого стука в дверь с улицы Нина аж подпрыгнула. Нет, воры да душегубы стучать не станут, да еще когда солнце уже встало. Накинув как попало платок на разметавшиеся волосы, Нина перекрестилась и открыла дверь. На пороге стоял соседский подмастерье, крепкий юноша лет семнадцати. Туника его была порвана с правой стороны, темные, небрежно подстриженные волосы взлохмачены. Над губой пробивался легкий пушок. Поклонившись коротко Нине, он пробасил: