А я леплю горбатого
Шрифт:
Успокоившись, что преступление наконец-то раскрыто и покушение на Ингу Львовну остановлено, сотрудники нашей газеты с облегчением покинули квартиру Владимирцевых.
Буквально через час нам в офис перезвонил следователь и сообщил, что после обыска квартиры Ярослава Сосновского они нашли там плоскогубцы, пропавшие из дачного набора инструментов депутата Андрея Журавлева. Кроме того, обнаружены и кое-какие деловые бумаги, имеющие непосредственное отношение к деятельности куратора по распределению средств между округами, на которую претендовали вместе с погибшим Владимирцевым Кононов с Игнатовым.
Дело в том, что Кононов,
Сосновский, конечно, об этом не догадывался. Перед ним открывались радужные перспективы: быть бывшим секретарем усопшего депутата — не совсем то, что быть секретарем хотя и живого, но слишком нелюбимого шефа. Такой поворот дела его вполне устраивал, потому что терять свое место он не хотел — не так-то просто устроиться на приличную работу в провинциальном городе.
Именно недостаток в виде ненавистного руководителя Ярослав и решил устранить собственноручно, оставшись при деле в Думе и не запятнав собственного имени, — помогла природная смекалка и «уроки» Кононова. Так что если бы мы не забили тревогу — о запланированной невзначай встрече с нами Ярослав не знал, — преступление осталось бы безнаказанным.
Уже вечером мы снова все собрались в редакции, чтобы отпраздновать Новый год по старому стилю. После пережитых волнений немного положительных эмоций было нам просто необходимо. Правда, наша Мариночка все еще пребывала в грусти и тоске, пока мы обсуждали детали и подробности раскрытого дела. Впрочем, очередное разочарование в представителе сильной половины человечества не было для нее в новинку, поэтому особых утешений по этому случаю и не требовалось.
— Представляете, на какой людской слабости сыграл Сосновский?! — не без причины возмущалась я. — Вполне естественно, что ни один нормальный человек после бани не полезет дома под душ, так что преступление автоматически переносилось на утро — как раз перед тем, как назначена была встреча с нами. У заказчика и исполнителя на это время — просто безупречное алиби, а вот Журавлева они зря «подставили»!
Виктор молча согласился со мной, улыбаясь одними уголками губ. Маринка молча пила вино, стараясь не участвовать в разговоре на больную тему, и только Сергей Иванович поддержал меня:
— Больше всего возмущает, что Сосновский совершенно без зазрения совести ездил на дачу Журавлевых на своей собственной машине, которая тоже потом в некоторой степени его выдала. Но подозревать его я начал лишь потому, что только он один имел свободный доступ к личным вещам Владимирцева, а сделать слепок и дубликат с ключа большого труда для него не составляло.
— К тому же он так всем примелькался, что вечером соседи не обратили на него совершенно никакого внимания, — вставила я. — Он ведь часто заезжал за шефом вместе с шофером. Потрясло меня другое: прежде чем лезть под ванну, он всюду вытер пыль.
— Конечно, — неожиданно подняла глаза Маринка, — кто ж ему поверит, если он из
Я улыбнулась: когда Маринка начинает разговаривать, она постепенно входит в норму, забывая о своих неудачах. «Возвращается к жизни», — подумала я, расценив как добрый знак и ее реплику, и новое ультра-сиреневое платье со смелым декольте. Честно говоря, меня несколько напрягали ее строгие серые костюмы, которые она стала носить с подачи Ярослава. Создавалось впечатление, что она в них постепенно увядала, а вместе с нею и мы заражались занудством и пессимизмом.
— Зная, что Владимирцев обычно поднимается рано, Ярослав уезжать с лыжной базы не торопился, не дергался, старался выдерживать марку, хотя так ни разу и не скатился с горы, — напомнил Кряжимский. — Мне кажется, что как раз это и навело на размышления владельца с тренером.
«А мне кажется, его подвело совсем другое, — усмехнулась я про себя, — уж слишком откровенно начал он ухлестывать за нашей Мариночкой. Она, конечно, девица привлекательная, однако легкомысленная — безропотно терпеть ее капризы не каждый сможет, а Ярослав не противился — это-то и насторожило Виктора, ведь мы своей секретарше спуску не даем. Видимо, Сосновский не хотел привлекать к своей персоне повышенное внимание, потому что скандал был ему сейчас совсем ни к чему…» Конечно, высказать подобные мысли вслух я просто не имела права, но все, кроме Маринки, и так догадались об этом.
Как и лента Мебиуса, расследование вернулось на то самое место, откуда мы начали, — убийцей оказался человек, приближенный к штату депутата Владимирцева. По сути дела, это Виктор с самого начала заподозрил секретаря, потому что тот слишком спокойно выносил все Мариночкины капризы. Впрочем, слишком прилизанный и правильный мужчина зачастую вызывает недоумение не только у мужчин, но и у женщин.
"Ярослав так старался быть безупречным буквально во всем, что лично меня это в нем настораживало с самого начала, — вспомнила я почти с содроганием. — Он просто доказал всем, что Владимирцев в оценке его умственных способностей и моральных качеств был все-таки прав. Скорее всего любой умный человек с юмором и внимания-то не обратил бы на дурацкий эпитет «майонезная баночка», — усмехнулась я.
— Может быть, у нас все-таки праздник? — Веселый голос Маринки прервал мои размышления, прозвучав в наступившей тишине как-то неожиданно. — Давайте думать только о хорошем, тогда у нас всегда так и будет, — предложила она. — Оль, какой там ученый закон изобрел, по которому всегда возвращаешься на одно и то же место?
— Мебиус, — улыбнулась я, втайне радуясь, что наказание все-таки настигло Ярослава.
— Вот-вот, он самый, — подтвердила секретарша. — Давайте уж тогда вернемся к делам, закончим их, а потом начнем говорить только о хорошем.
— Кстати, о хорошем: я сегодня звонила Алевтине Журавлевой, ее мужа уже выпустили, так что они тоже будут отмечать праздник вместе.
— Да, и Инга Львовна звонила, передавала поздравления и наилучшие пожелания в наступающем Старом Новом году, — скромно объявил Кряжимский.
— А Елена Прекрасная? — не удержался от вопроса Виктор.
— Она не только позвонила, но даже обещала присоединиться, если позволят дела, — улыбнулась я, замечая, как мужская часть нашего коллектива подтянулась и почти засияла от счастья.