А. з.
Шрифт:
— Не помню, — ответил тот, бегая глазами по зарослям. — Но чувство какое-то странное.
— Какое?
— Сам не пойму.
— Я читал, что в этих краях обитали староверы, — подал голос Андрей и, всматриваясь в просветы между лиственницами, вскинул руку. — Что это? Видите?
Олег напряг зрение:
— Вроде бы доски.
— Крыша, — предположил Максим.
— Неужели до сих пор здесь живут? — удивился Андрей. — Давайте проверим. А? Максим, дядя Олег! Ну пожалуйста!
Они двинулись цепью в сторону то ли крыши, то ли нагромождения досок. Шагая последним, Олег потёр затылок — появилось чувство, что за ними кто-то наблюдает. Еле сдерживая нервную дрожь, оглянулся. Ни покачивания веток, ни движения воздуха. Окружающий мир казался неживым — статичная трёхмерная картина.
Максим замедлил шаг и тоже оглянулся. Резко повернул голову в одну сторону, в другую, снова посмотрел на штакетник с закрытой калиткой.
— Заметил что-то? — спросил Олег.
— Показалось. — Максим поправил на плече ружьё и продолжил путь.
Они перелезли через поваленное дерево, пересекли поросшую орешником ложбину и пригнулись за раскидистым кустом. Сквозь ветви виднелась бревенчатая изба на двух пеньках-сваях. Перекосившееся крыльцо без перил. К дверце чердака приставлена старая деревянная лестница.
— Никто тут не живёт, — заключил Олег и, осмелев, выпрямил спину. Встречаться со староверами ему совсем не хотелось.
— Стойте здесь, — велел Максим. — Я сам проверю.
— Э нет! Мы с тобой! — возразил Андрей. Выйдя из-за куста, что-то поднял с земли. — Гляньте, что я нашёл! — Повертел в руке охотничий нож. — Ничего себе! С таким только на зверя.
— Я был здесь, — заявил Максим.
Олег обрадовался:
— Ты вспомнил, да?
— Нет, не вспомнил. Это мой нож. На клинке мои инициалы.
Андрей осторожно провёл пальцем по гравировке на металле:
— «МВ». Спорить не буду. Твои инициалы. — И отдал оружие Максиму.
Тот расстегнул куртку, вложил нож в специальное крепление на жилете:
— Теперь я ещё больше запутался. Ладно… я лоханулся и перепутал склоны. С этим уже разобрались. Но как я успел побывать здесь и вернуться к вертушке за две минуты?
— Загадка, — отозвался Олег.
— Врёт твой Стрекоза, — буркнул Андрей. Шагнул вперёд и замер, глядя вверх. — Если бы я увидел такое в городе, то сказал бы, что где-то на стройке работают сварщики. Но тут не город. И сварщиков нет.
— Это разве не след от самолёта? — вымолвил Олег, рассматривая в небе окружность из чёрной дымки. — Как называется… О! Вираж!
— Самолёты вообще-то оставляют белый след, — заметил Максим.
— Я понял! — воскликнул Андрей. — Это энергетический столб!
Олег рассмеялся:
— А говорил, что не веришь в мистику.
— Это не мистика, а пока что неизученное явление. В интернете есть видео и фото. Правда, объяснений нет.
Максим поправил на плече ружьё:
— Стойте здесь! — Взбежал на крыльцо. Постучал в двери. — Хозяин, вы дома?
Выждав немного, взялся за ручку в виде бублика и потянул дверь на себя.
— 9 ~
— Проверю чердак, — сказал Андрей и поставил ногу на нижнюю перекладину ветхой лестницы.
Олег схватил его за локоть:
— Стоять!
— Вы чего? — опешил Андрей.
— Ждём команды Максима. — Олег оглянулся. Пробежал глазами туда-сюда и вновь уставился на бревенчатое строение. — Мне не нравится эта избушка на курьих ножках.
— Детских страшилок наслушались? На самом деле история про Бабу-ягу намного страшнее детской сказки.
— Андрюха, помолчи! — взмолился Олег.
— Нет, вы послушайте. Это очень интересно! В преданиях дремучий лес символизировал смерть. Избушка без окон и дверей — это гроб. Его раньше ставили на столбы, которые окуривали дымом. Вот вам и курьи ножки. Баба-яга — это мертвец, который лежит в гробу. Поэтому её нос в потолок врос, то есть в крышку гроба. Одной ногой, здоровой, она стоит в мире живых. Костяной ногой стоит в мире мёртвых. Отсюда и фраза «одной ногой в могиле».
— Ты же не веришь в мистику.
— Древние люди верили.
Олег пристально посмотрел на Андрея:
— Существует хоть что-то, о чём ты не знаешь?
Тот улыбнулся:
— Скажите спасибо моему отцу. Он сделал всё, чтобы, кроме книжек и умных сайтов, у меня не было друзей. — Мягко высвободив рукав кофты из судорожно сжатых пальцев Олега, Андрей поднялся на крыльцо и вошёл в избу.
Олег считал себя выносливым человеком. Да, он запыхался, вспотел, но виной тому был быстрый темп, заданный Максимом. Всего лишь темп, к которому Олег оказался не готов. Если к энергичной ходьбе добавить ямки и бугры, коряги, сучки и упрямые ветки, норовящие отхлестать по щекам, а также бесконечные разговоры, от которых сбивалось дыхание, то несложно представить, как чувствовал себя Олег. Однако, ещё минуту назад, невзирая на усталость и одышку, он ни капли не сомневался, что сумеет пройти пять, десять, пятнадцать километров… Но за эту последнюю минуту что-то резко поменялось. На плечах словно мешок с песком. Тело тяжёлое, ноги неподъёмные. Сердце отстукивало в висках. И катастрофически не хватало воздуха. Олег смотрел на тёмный дверной проём, прыгал глазами по ступенькам и пытался найти в себе силы подняться на крыльцо.
— Чей это дом? — донёсся из избы голос Андрея. — Охотника?
— В заповеднике охота запрещена, — напомнил Максим. — Не знаю, для чего его построили, но точно не для жилья. Печки нет, лежака нет. Кострища я тоже не заметил.
Надсадно скрипнули половицы.
— Зачем тут эта крышка? — спросил Андрей. — Под домом нет погреба… Не открывается. Наверное, заклинило.
— Не рви жилы.
Послышались шаги.
— А колодец есть, — произнёс Андрей. — Какой-то странный колодец. Иди глянь.
Вновь скрипнули половицы, и повисла тишина.
Ощутив затылком неприятный холодок — будто сзади кто-то дыхнул, — Олег оглянулся. Не заметив ничего подозрительного, с трудом поднялся на крыльцо.
Снаружи изба представлялась более вместительной, чем оказалось на самом деле. Тесная, полутёмная комната. Из мебели — стол и два табурета, явно изготовленные много лет назад и только чудом не сгнившие. Всё покрыто мохнатой пылью. Углы затканы паутиной. В дальней стене единственное окно, забитое досками. Максим и Андрей стояли возле него, согнувшись, и смотрели в щели.