А.А.А.Е.(Роман приключений. Том II)
Шрифт:
Были и такие, лелеющие мечты о прялке, долженствующей спасти Индию. Они скрывались в лесах, в таинственных развалинах буддийских храмов.
Генерал Драйер, губернатор Карачи, ожидал со дня на день визита будущего главы империи, молодого принца Уэльского. Генерал сидел в кабинете своей великолепной губернаторской пагоды с Эндрью Ретингемом — шефом полиции.
Перед ними на столе, кроме бокалов глинтвейна, лежала беленькая телеграмма. Жара распаривала тела у обоих, оба цедили слова сквозь зубы и обоим было лень.
— Завтра приедет принц Уэльский…
— Йесс, сэр!
— Будет огромное скопление народа…
Шеф полиции помедлил с ответом и взглянул на губернатора. Но потом решил не оспаривать.
— Йесс, сэр!
— Мы опасаемся…
Опасаться нужно всегда! Опасения — привычка колониального британца, такая же, как гордость, презрение, чувство расового и национального превосходства.
— Йесс, сэр!
— Устройте наряд полиции.
— Йесс, сэр!
Эндрью Ретингему надоело устраивать. Он все шесть месяцев только этим и занимался… Но разговор происходил в служебное время, в служебном кабинете и он представил себе, как хлопотно брать потную ручку телефона, будоражить пропотевших сержантов, заставлять их ходить, смотреть и думать. Но все же безропотно повиновался.
Гнерал Драйер закончил разговор, допил глинтвейн и пошел к себе, в свои частные покои, курить бесконечные трубки и не волноваться.
Так жарко, размаривающе жарко было в тот день в Карачи. В сентябре совсем не выпало осадков, свирепо кусались мухи, поспевали мангустаны и сладко целовались женщины.
Коров индусы почитают особенно здорово. Ухаживают за ними, целуют их, находят в коровьем хвосте олицетворение единения человека с животным, как единого живого существа, и намек на переселение душ.
Удивительная штука — города. Индусы, мистики, фанатики, пришли к машине, постепенно стали забывать об Упанишаде и тянуться к чему-то другому. Миллионы отверженных париев ищут спасение от презрения и высших каст и от притеснителей в пробковых шлемах. Только одно объединит их и спасет — машина. Напрасно мистицирующий «вождь» темной, забитой ужасом рабства трехсотмиллионной массы неизвестно из каких побуждений проповедует религиозный, непротивленческий самогипноз.
Что-то очень странное кроется за вежливым обращением британцев с этим новым «мессией». Придет момент, когда и Индия отойдет от мистицизма в стальные объятия кровавой революции.
Но пока в стране, на юге Азии, процветали идеи отказа от сотрудничества и бойкот в рабском проявлении.
На базарах Карачи, на живописных площадях, украшенных экзотическими пагодами раджей, домами браманов, мечетями парсов; на странных для европейца улицах с домашними слонами, ишаками и лошадьми, с типичными европейскими постройками, автомобилями, торговыми конторами фирм, мощных мировых банков и консульств; в торговой части города, у кофеен, в которых парсы заканчивали выгодные сделки на длинные волнистые караваны сырья из Афганистана, в узких улочках обывательской части города, в роскошных восточных магазинах; на пыльных площадях — выжженные солнцем, обветренные песком саманы; худые, черноокие, прошедшие много-много миль крестьяне; высокие, стройные и слабые женщины — приниженные, забитые; шикарные, уверенные в себе, расшитые шелками, жирные купцы и раджи; святые, умертвившие плоть, похожие на высохшие пергаментные свитки, браманы; все передавали со спокойствием, граничившим с ненавистью, одну фразу:
— Завтра приедет принц Уэльский… и отвечали одинаково, не думая, отливая буквы, тяжелые, как свинец, пронизывая империю убивающим взглядом:
— Будь проклят тот, кто завтра выйдет на улицу!
Первое, что говорило о чем-то необычайно торжественном, были тханы. Тханы — полицейские участки. Вы, конечно, не предполагаете, что увидите пухлых, серьезных, школенных бобби с дубинками, и хорошо делаете. Правда, полицейские очень корректны, затянуты в свои колониальные мундиры, на них эффектные белые тюрбаны и они очень красивы. У них стройные высокие фигуры, правильные черты лица, золотистая кожа и огромные черные глаза. Они все принадлежат к воинственному племени, сикхам и, соблазненные беспечной жизнью за счет своих собратьев, индусов, служат в гарнизонах его величества.
Еще бы им не затягиваться в мундиры… Его высочество принц Уэльский! Его высочество! Будущий властелин!.. Наследник величайшего из престолов!
И как замечательны полицейские сержанты! Какие у них рожи! Если вы их увидите, ваша голова закачается, как язык колокольного колокола в пасхальную заутреню… Ваша совесть улезет под ноготок в мизинец левой ноги. Вы едва ли будете жалеть о том, что вам не пришлось столкнуться с сержантами индусской колониальной полиции…
В городах, в других приличных городах, в притонах, среди коллекции темных личностей, достойных аппарата и дактилоскопического бюро, вы найдете милосердие, откровение и радостное спокойствие. Индусские колониальные сержанты — это квинтэссенция уголовной невозможности. Очень редко глаз отдохнет на двух-трех офицерских физиономиях, правда, вызывающих улыбки и добродушный смех, но и не приглашающих проехаться в столицу Латвии.
Все эти олухи торчали на панелях недалеко от своих частей. День выдался… да ну, вы, наверно, сами прекрасно знаете, если приезжает принц Уэльский, то день должен быть великолепный. Шум в городе подозрительно стих. На базарной площади чисто. Камни, как облупленные, теплятся на солнце и ничего не хотят знать.
В узких индусских кварталах все заснуло, затянулось плотной, черной как ночь завесой расовой ненависти.
В домах богатых парсов на всех половинах та же коварная сонливость одолела всех. Никто не показывался за форточку своего дома и ни в одну щель не высовывался ни один кончик хотя бы самого захудалого носа. На всех окнах были спущены циновки.
По пустынным улицам смело разгуливали голодные псы и занимались изысканиями насчет жратвы.
Сказки обычно говорят о том, что в такие дни за городом происходит поединок между красивым молодцом и драконом. Разные археологические раскопки о чем-то другом, а некоторые статисты-медики о чуме.
Ничего подобного. Ждали принца и готовились к ликованию. Во всяком случае, к ликованию готовились сэр Драйер и Эндрью Ретингем.
Они все переживали в своих искренних верноподданнических чувствах, стремились скорей налакаться виски до приезда начальника, как налакивались всегда.
И поэтому больше, чем почему-либо другому, хотели как можно скорее отмахать церемониал встречи царственной особы.
Рыжий айриш, черный испанец, лиловый негр, канареечный ходя, шоколадный каняк, шведы, бритты, французы, всего больше двухсот парней разноцветных, разношерстных, здоровых, хороших парней.
Дикки и Джико сразу стали в центре этой компании. Они работали в кочегарке, жили в кубриках и дышали свежим соленым воздухом на палубе.
В один прекрасный день они вошли в Калькутту. Дикки подумал, поговорил с Джико, и они вместе решили, что ни один черт из Британской Индии не сможет пробраться в Совьет Рошен. Дикки пошел к капитану.