А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.9
Шрифт:
Эль-де-през вернулся (так же внезапно и так же бесшумно) и сунул Андрею под нос цветную фотографию неописуемой красоты: лето, зелень, роскошный белый лимузин аномальной длины, и какие-то люди рядом - стоят у распахнутых дверец.
– Это кто, по-твоему?
– спросил Эль-де-през с невыразимым презрением.
– Ты.
– А это?
– Не знаю.
– Он. Между прочим, заметь: рядышком. Вась-вась.
– Понял. Сражен. Сдаюсь.
...А ведь и в самом деле: "печальный человек с длинными волосами". Бледное, слегка одутловатое лицо, уголки губ опущены, глаза чуть прищурены от солнца (в руках - темные
– А женщина кто?
– Супруга. Алена Григорьевна.
– Красивая.
– Ну дак!
– Краси-ивая...
– повторил Андрей.
– И дети есть?
– Есть. Сынишка. Алик. Это он нас как раз и фотографирует.
– А вот это кто, с тросточкой?
Эль-де-през протянул руку и отобрал у него фотографию.
– Много будешь знать, знаешь что будет?
– Гос-с-с... Подумаешь, тайны! Подожди, а что там у тебя написано? Покажи!
Эль-де-през показал, и с удовольствием. На обороте четким детским почерком написано было (фломастером): "Эль-де-презу - с благодарностью за все". И витиеватая неразборчивая подпись. И дата: июль прошлого года. Числа нет. Наверное потому, что снималось в один день, а надписывалось - в другой.
– А почему его зовут Аятолла?
– Его зовут Хан Автандилович, - резко сказал Эль-де-през.
– Или господин Хусаинов. А ты не повторяй глупостей.
Андрей молча смотрел на него: какой он огромный, черный, грозный и праведно встопорщенный. Потом сказал:
– Кайлас помнишь?
– Ну, - ответил Эль-де-през, сразу же помягчев и сделавшись Серегой, Сержем, Серым, Щербатым.
– Черная гора. Долина Смерти. Титапури...
– "Обитель голодного черта"...
– Сережа уже больше не сердился, взгляд его сделался задумчив.
– Если бы я тогда самого господа бога назвал аятоллой, разве ты на меня обиделся бы?..
– Ну, я вообще-то неверующий...
– Эль-де-през от внезапных воспоминаний совсем смягчился было, но тут же посуровел.
– Все!
– сказал он Горю Луковому.
– Ты меня достал. Пошел с глаз моих, чтобы я тебя не видел. Игрушки убрать! Десять минут тебе на все... Дай сюда вилку...
Горе Луковое радостно отдало вилку с куском котлеты, съехало со стула и радостно затопало в глубь квартиры, мелькая вылезшей из рейтуз клетчатой фланелевой рубахой.
– Побеждает не сила, - сказал Андрей поучительно, - побеждает терпение.
– Это ты о чем?
– спросил Эль-де-през с подозрением, но уточнять не стал - сунул в рот остаток котлеты, а вилку, не вставая и не прицеливаясь, с большой точностью переправил через всю кухню в мойку. С лязгом.
– Слушай, - сказал Андрей задумчиво, - как ты думаешь, почему меня детишки не любят?
– А кто тебя, такого, вообще любит?
– Гм. И то верно. Впрочем, женщины! Женщины меня любят.
– Это не любовь, - сказал Эль-де-през пренебрежительно.
– Это похоть. При чем здесь любовь?..
Андрей почему-то сразу же вспомнил анекдот про мужика, который своей законной решил однажды показать по видику крутую порнуху, но рассказывать анекдот не стал: у Сережи всегда была некая затрудненка с юмором. Смешные истории он не воспринимал и ничего смешного в этой жизни никогда не замечал. "Ну, не знаю, не знаю, - говаривал он.
– Со мной никогда ничего смешного не происходит..." Он был строгий парень. Но зато надежный как роллс-ройс.
– А откуда он знает, что ты - Эль-де-през?
– спросил вдруг Андрей, и на этот раз был понят немедленно, хотя, казалось бы, речь шла уже совсем о другом.
– Сам удивляюсь, - признался Эль-де-през.
– Знает откуда-то. Он вообще все знает.
– Но ты ему не говорил?
– Конечно, нет. Чего ради? Да и когда? Он со мной два раза всего разговаривал: когда я нанимался к нему и когда он меня отправлял в эту командировку...
– В какую еще командировку?
– Ну, в охрану к этому, к Профессору, к кандидату нашему.
– А-а-а...
– Я ведь не насовсем к нему перешел, - объяснил Эль-де-през, доставая из холодильника новую банку.
– К кандидату. Я ведь только на время выборов.
– Ну и что, тяжелая работа?
– Да нет. Нормальная. Я бы даже сказал - пустяковая. На хрен кому он нужен, этот наш Профессор?
– А говорят, у него рейтинг вдруг круто пошел вверх, - заметил Андрей между прочим.
– Да, говорят. Я утром сегодня в штаб звонил - там все на ушах стоят от восторга. Но вообще-то странно - с чего бы это вдруг?
– Представления не имею, - соврал Андрей - кое-какие соображения по этому поводу у него были.
– Вообще-то какая разница? Я жду не дождусь, когда вся эта залипуха кончится и я вернусь к ребятам. Надоело. У этого Профессора команда - все какие-то нервнобольные. Дерганые какие-то.
– А ты чего ждал? Высокая политика.
– Ну да, высокая...
– проворчал Сережа Эль-де-през.
– Выше дерева стоячего. Может, все-таки дать тебе еще пива? Что ты пустую банку сосешь второй час?
– Спасибо, не надо. Мне и так хорошо.
– Потолстеть боишься?
– Нет. Я вообще-то ничего не боюсь, как ты, может быть, слышал.
– Слышал, слышал... Бодигард из тебя никакой.
– Это почему же?
– А потому, - наставительно произнес Эль-де-през, вскрывая очередную банку, - что настоящий бодигард должен всего бояться. Только тогда от него и будет толк. Тетка в толпе в зеркальце посмотрела - губы подкрасить, а ты обязан тут же вздрогнуть и насторожиться.
– Ну и работка! Так весь день и вздрагиваешь?
– Ей-богу. Как проклятый. Но виду, конечно, показывать нельзя. С виду ты должен быть - как египетский сфинкс. "Каменная задница"...
Он засмеялся, но как-то невесело. Лицо его словно бы вдруг постарело, глаза остановились:
– Дурак какой-нибудь, собачник гуляющий, посмотрит как-нибудь не так...
– он замолчал, оборвав самого себя, а потом пробормотал: - Знаешь, я все-таки позвоню туда еще разок...
– Он вытянул из заднего кармана мобильник и нажал кнопку.
– Чего-то мне неспокойно вдруг сделалось, ей-богу, - объяснил он, как бы извиняясь.
– Сам не понимаю, почему... Толян, ты? Да, это я. Ну, как вы там?.. Точно?.. Водку празднуете? А не рано?.. Я говорю, не рано начали?.. Да? Ну, слава богу... Ну, давай. Давай, говорю!.. До завтра... Гудят!
– объяснил он Андрею, заметно повеселев. Гудят, корифеи! Не рано ли начали?