Аальхарнская трилогия. Трилогия

Петровичева Лариса

В зале воцарилась гробовая тишина. Наверное, всякий, находившийся тут, вспомнил, как называл Андрея богом. Даже Луш призадумался — когда Андрей сделал ему укол, и государь пришел в себя, то немедля кинулся своему спасителю в ноги и заголосил благодарности. И по государеву приказу, кстати, Андрею выделили роскошный дом и денежное довольствие — негоже вернувшемуся Заступнику ночевать где придется и есть что ни попадя… Собственно говоря, теперь у инквизиции появился роскошный повод для обвинения в ереси: называл колдуна и ведьмака Заступником? Виновен. На костер таскали и за меньшие провинности.

— Как вы думаете, ваша

бдительность, — нарушил молчание судья, — является ли этот человек Заступником на земле? Вы имеете достаточно знаний и опыта, чтобы исчерпывающе судить об этом…

— Нет, это не Заступник, — произнес Шани, не раздумывая. — Если бы было иначе, инквизиция не посмела бы выдвигать против него обвинения. Но Андрей — самый обычный человек.

В зале заговорили, зашумели, задвигались — колокольчик судьи не в силах был установить тишину и порядок. С площади донеслись вопли и грохот; брошенный из толпы камень ударил в тяжелую раму одного из окон, и послышались предупредительные выстрелы охранцев. В ложе государя тотчас же обнаружилось трое из личной охраны, до этого никак не выдававших своего присутствия. Охранцы, стоявшие возле скамьи подсудимых, вскинули пистоли на караул, готовые отбивать любое нападение извне.

Шани невозмутимо откинулся на спинку стула и снова принялся изучать занозу в пальце. Вскоре караульные сумели вытолкнуть особенно шумных зрителей из проходов и заперли двери в зал суда. Постепенно в помещении установилась тишина, хотя с площади по-прежнему доносились вопли и редкие выстрелы охранцев. Судья с нескрываемым удивлением рассматривал свой колокольчик, лишившийся язычка.

— У вас есть ко мне вопросы, ваша истинность? — поинтересовался Шани. Судья наконец совладал с растерянностью и произнес:

— Да. Как вы полагаете, откуда у подсудимого знания и умения для создания лекарства против смертельной болезни?

Некоторое время Андрей и Шани рассматривали друг друга, словно дуэлянты, готовые сделать выстрелы. Теперь в шеф-инквизиторе не было ни вальяжной расслабленности, ни наркотического безразличия: на Андрея смотрел самый настоящий хищник, стремительный и безжалостный.

— Возможны два варианта, — произнес Шани. — Обвиняемый после долгого изучения упомянутых им лекарских книг и травников получил невероятные врачебные и алхимические знания, благодаря которым смог создать лекарство. В конце концов, бывают научные озарения после долгой работы, и каждому ученому они известны. Однако я глубоко сомневаюсь в том, что в деревне Кучки, где жил подсудимый, есть какие-то книги вообще. Поэтому остается второй вариант: обвиняемый получил необходимые знания от Архиврага Змеедушца и сил тьмы. Я утверждаю это равно как слуга Заступника и государя и как частное лицо.

Андрей выругался и закрыл лицо ладонями. Дальше надеяться ему было не на что.

Никто не заметил, что притаившийся за занавесью в одной из лож Чистильщик наконец опустил направленный на Шани арбалет. Шеф-инквизитор сыграл выданную ему роль превосходно.

В столицу снова вводили войска. Если раньше армия обеспечивала порядок во время эпидемии, то теперь государь имел все основания опасаться бунта. Обвинительный приговор, вынесенный Андрею и его пособнице Нессе, ни для кого не стал неожиданностью, однако мало кого он смог убедить в виновности того, кто по-прежнему, несмотря на показания шеф-инквизитора, считался людьми Заступником

на земле. К месту казни уже были подтянуты отборные армейские части, которые должны были не допустить насильственного освобождения приговоренных. Инквизиционная тюрьма была плотно оцеплена охранцами — в городе ходили упорные разговоры о том, что группа молодых дворян планирует огранизовать побег для своего кумира.

Андрей об этом ничего не знал. Он лежал в камере, слушал, как сочится по стене вода, и в голове у него было удивительно прохладно и пусто. Наверно он просто устал ждать и надеяться на людей и обстоятельства — теперь оставалось только взойти на костер и все закончить. Пусть так и будет; во всяком случае, эти люди, которые завтра поведут его с Нессой на казнь и будут смотреть, как огонь облизывает людей у позорного столба, — живы. И у них будут дети, любовь, ненависть, история — жизнь, которая никогда не перестает, но его, Андрея, в ней уже не случится.

Пускай, думал Андрей, слушая шаги бродящего по коридору караульного охранца. Доведись мне все переиграть, я бы все равно кинулся их лечить, все равно… В конце концов, я должен был умереть еще в Туннеле, но у меня все-таки были эти десять лет. Он услышал, как охранец остановился у камеры в конце коридора и спросил заключенную там Нессу:

— Что? Плачешь?

И она ответила ему так тихо, что Андрей едва разобрал:

— Умирать не хочется.

Охранец какое-то время молча постоял возле камеры Нессы, а потом вдруг резко развернулся и щелкнул каблуками по уставу: Андрей услышал уверенные шаги и шелест одежды.

— Желаю здравствовать, ваша бдительность! — подобострастно рявкнул охранец. — Докладываю: происшествий не обнаружено. Заключенные на своих местах.

— Я пришел принять у них исповеди, — голос Шани звучал безжизненно и ровно. — Покиньте коридор, но оставайтесь в здешних пределах.

— Так точно, ваша бдительность!

Анрей поднялся с лежака и увидел, как Шани входит в камеру Нессы. Некоторое время до Андрея доносилось какое-то невнятное бормотание, а потом Несса заплакала и залепетала что-то жалобно-обвиняющее. Как вы могли так с нами поступить — конечно, что еще можно услышать от женщины… Шани заговорил с ней ровным успокаивающим голосом, словно с совсем еще маленьким ребенком, боящимся темноты, и в конце Андрей услышал:

— Все будет хорошо. Поверь мне.

Вряд ли Несса поверила ему, но вскоре ее всхлипывания прекратились. До Андрея донеслась молитва к Заступнику, которую девушка читала вместе с шеф-инквизитором. Затем Шани произнес благословение и отпущение грехов и вышел в коридор. Раздался щелчок запирающего камеру замка; Андрей отступил от решетки и, опустившись на свой лежак, устало закрыл глаза.

— Hola, — услышал он. — ?C'omo est'as?

— Mi caso es muy malo, — ответил Андрей и продолжал уже по-русски: — Я почти забыл испанский, извини.

Охранец, возясь с замком в камеру Андрея, смотрел на Шани с удивлением близким к безграничному: будучи родом из аальхарнской глухомани, он и не предполагал, что люди умеют говорить на каких-то языках кроме его родного.

— Ничего страшного, — сказал Шани, проходя в камеру и осторожно усаживаясь на край лежака. Парадную мантию он уже сменил на штатский камзол, из кармана которого высовывался потертый край Послания Заступника. — Кстати, из этой самой камеры я тогда и сбежал…