Абордажная доля
Шрифт:
Я хмыкнул в ответ на странное сравнение, но молча проследовал за майором на кухню. Он прикрыл дверь, кивнул на угловой диван, сам уселся на табурет напротив, сверля меня тяжелым взглядом. Несколько мгновений мы играли в гляделки, но попытку «продавить» меня Лесин быстро признал неудавшейся и сам начал задавать вопросы.
Алиса Лесина
Мы подглядывали. Причем втроем.
Очарования и гипноза синей бездны хватило ровно на то, чтобы добраться до комнаты. Там я вновь очнулась и встревожилась. Хотела вернуться,
— Ку-уда? Ну-ка, сейчас мы посмотрим, что собой этот твой полковник представляет! — И, шикнув на нас, чтобы молчали, тихонько приоткрыв дверь, приник к щелке.
Мы со старшим переглянулись в растерянности и в едином порыве последовали примеру младшего. Я опустилась на четвереньки, братья немного посопели и потолкались над головой, но в итоге договорились. Представляю, как мы выглядели со стороны!
Короткое выяснение отношений двумя мужчинами лично на меня произвело неизгладимое впечатление — и ледяной тон Кляксы, и, главное, реакция на все это отца. Признаться, я думала, что после такой демонстрации и такого тона отец совершенно выйдет из себя, однако он вдруг успокоился и взглянул на моего пирата с явным интересом и сомнением.
Нет, я знала и даже помнила по первому знакомству, что угрожать Глеб умеет — озверевшего члена пиратской команды он поставил на место очень быстро и изящно. Но наблюдать за процессом теперь, после всего слупившегося, было очень странно. Я настолько быстро и легко привыкла к тому, что со мной измененный — ласковый, заботливый, чуткий, что напрочь забыла о других чертах его характера. Разум помнил, но как-то вяло, и липшее напоминание подействовало слегка шокирующе.
Когда Глеб с отцом ушли в кухню, Макс с тихим щелчком закрыл дверь.
— Ну… ничего так ты себе мужика отыскала, м-да, — проговорил младший со смесью растерянности и уважения. — Крутой, крутой. Прямо-таки правда — полкан в полный рост, не просто так погулять вышел.
— Глеб хороший, — смутилась я под пристальными взглядами братьев.
— Да уж конечно, кто бы сомневался, — хохотнул Макс и насмешливо обратился к старшему: — Это ты его рвался покалечить?
— У меня был повод и до сих пор есть, — упрямо проговорил Дима. — Не нравится мне эта морда, и еще вопрос, можно ли ему доверить Алису. У него взгляд не солдата, а убийцы, и неизвестно, долго ли он планирует быть с ней милым и что произойдет, когда ему надоест. Откуда ты его вообще взяла?!
— Он тоже находился на том пиратском корабле, — вздохнула я.
— В плену? — озадачился Макс.
— Да нет, не в плену. — Я вновь тоскливо вздохнула, но решила все же последовать совету Глеба и сказать правду. Тем более что Клякса сейчас отцу точно расскажет, как все происходило, и мое вранье в любом случае раскроется. — Он был внедрен в эту банду, чтобы их поймать. Вот он меня и взял под крыло, рискуя своей жизнью и всей операцией, заботился, оберегал и, между прочим, даже пальцем не тронул! — чуть повысив голос, не дала я высказаться Димке. Понимала, конечно, что здорово приукрашиваю действительность и Глеб тогда руководствовался совсем иными соображениями, но всю правду я рассказывать точно не собиралась. — Один раз только поцеловал, уже когда мы сюда прилетели, на прощанье.
— А где же он в таком случае шлялся эти два месяца? И почему ты ходила такая убитая, если он тебя, как говоришь, не
— Ну он мне не сказал, что на самом деле не пират, я думала, его казнили вместе с остальными, — призналась я нехотя. Даже теперь те дни вспоминались с болью. — А сам он не был уверен, что о его внедрении помнят и ничего за эти годы не изменилось. Сейчас разобрались, обвинения сняли, его отпустили, и он приехал.
— Так надо сначала руки просить, и только потом уже все остальное, — угрюмо проговорил Димка. Но видно было, что он почти успокоился, так что я позволила себе поддразнить братца:
— Ну да, уж кто бы говорил про «все остальное после свадьбы». Тебе Марина-то вчера ту самую новость сообщила, о которой все подумали?
— Ту, — смущенно буркнул старший, разом сдулся и растерял всю грозность.
— Во-от! — протянула я назидательно под любопытным взглядом внимательно слушающего Макса. — Что, Марина хуже меня, что ли, раз ты не спешил сначала жениться?
— Это другое, — возразил Димка уже из чистого упрямства, прекрасно понимая, что в споре выиграть не удастся. — Ты мне сестра младшая, неразумная, а Марина — взрослая и самостоятельная женщина.
— Так Глебу-то я не сестра, а как раз вот взрослая и самостоятельная женщина, — улыбнулась в ответ.
— Да ладно, старший, признай уже: ну выросла сестренка, все, а белобрысый оказался шустрым и — фьють! — быстренько подсуетился. — Макс легко стукнул брата по плечу. — И вообще, чем тебя кандидат не устраивает? Геройский, причем дважды, полковник, бати не испугался, настроен серьезно. Надо Алиску быстрее сдавать, пока не передумал. А то где мы другого такого дурака искать будем?
— Ах ты!.. — взвилась я и с размаху шарахнула братца первым, что попалось под руку. Правда, это оказалась всего лишь мягкая игрушка. — Сдавать быстрее?! Другого дурака?!!
— Ай, тетенька, не бейте меня, я хороший! — заголосил горе-шутник сквозь смех, прикрывая голову руками. Димка в безобразии не участвовал, только посмеивался, сидя на своем месте.
— Ты… да ты!.. Да я тебя!.. Да я Глебу на тебя пожалуюсь, вот!
— Все, все, сдаюсь! Это действительно страшная угроза! — полушутя отозвался младший. — Был не прав, глупо пошутил и все такое. Ты замечательная женщина, тебя любой согласится забрать, а этот вообще самый достойный! Фу-х, — выдохнул он, потому что я наконец отложила орудие возмездия и плюхнулась в кресло. А потом добавил ехидно: — Какую только фигню не скажешь, лишь бы влюбленную женщину успокоить и не рушить матримониальные планы. Я уже понял, у вас все серьезно, и вообще ты уже придумала имена совместным детям. Кто мы такие, чтобы препятствовать?
— Тьфу, дурак, а еще старше меня, — проворчала я, но продолжать баталию не стала.
Жаловаться Глебу, когда тот объявился на пороге комнаты, конечно, тоже. Он же не виноват, что у меня брат такой придурок.
Измененный замер в дверях, с интересом огляделся — очевидно, знакомясь с обстановкой и тем, что я привыкла считать домом. С цветными занавесками на окнах, пестрым покрывалом, на котором сейчас сидели братцы, с мягкими игрушками, с совсем детским, украшенным нарисованными милыми мишками шкафом для одежды. И с оставшимися со времен учебы наглядными пособиями — одно по кровеносной системе, одно по устройству мозга, причем на последнем висели три пары солнцезащитных очков. Когда взгляд измененного остановился на мне, в глазах плясали смешинки, а уголки губ норовили разъехаться в улыбке.