Абсолютное оружие (сборник)
Шрифт:
– Берталер? – призадумался монах. – А-а, вы о старике Отто-портном! Он теперь живет в Равенсбрюке, добрый господин.
– Это, наверное, отец, – возразил Бартолд. – А я ищу сына, Ганса Берталера.
– Ганса… Конечно! – Монах энергично закивал, потом метнул на Бартолда ехидный взгляд. – А вы уверены, что вам нужен именно он?
– Совершенно уверен, – сказал Бартолд.
– Вы найдете его у собора, – ответил монах. – Пойдемте, я и сам туда направляюсь.
Бартолд последовал за монахом. Берталер был наемным солдатом,
– Вот и пришли, господин, – сказал монах, останавливаясь перед благородным, устремленным ввысь зданием. – А вот и Ганс Берталер.
Бартолд увидел на ступенях собора человека в лохмотьях. Рядом лежала бесформенная шляпа, а в шляпе – два медяка и хлебная корка.
– Нищий, – брезгливо пробормотал Бартолд. – Но все же, не исключено…
Он пригляделся внимательнее и заметил пустые, бессмысленные глаза, отвисшую челюсть, подергивающиеся губы.
– Душераздирающее зрелище, – сказал монах. – В битве со шведами Ганса Берталера ранило в голову, и с тех пор он так и не пришел в себя.
Бартолд кивнул, оглянулся на пустынную соборную площадь, на безлюдные улицы.
– А где все? – спросил он.
– Да неужто вы не знаете, господин? Все бежали из Кенигсберга, кроме него да меня. Ведь здесь Великая Чума!
Бартолд в ужасе отшатнулся и побежал по пустынным улицам назад, к флиперу, антибиотикам и любому другому году.
Предчувствуя неотвратимый крах, промчался Бартолд сквозь годы в Лондон конца XVI века. И в таверне «Медвежонок», что близ Грейт-Хергфорд Кросса, осведомился о некоем Томасе Бартале.
– Это зачем же вам понадобился Бартал? – спросил трактирщик на таком варварском наречии, что Бартолд с трудом понял смысл вопроса.
– У меня к нему дело, – ответил Бартолд на гипноусвоенном староанглийском языке.
– Быть того не может! – Трактирщик смерил взглядом Бартолда, оценил кружевную пену брыжжей. – Да неужели вы не шутите?
Посетители обступили Бартолда, не выпуская из рук оловянных кружек, и на фоне лохмотьев он разглядел блеск смертоносного металла.
– Фискал, а?
– Какого шута здесь делать фискалу?
– Может, слабоумный?
– Безусловно, иначе не пришел бы сюда один.
– И просит, чтобы мы выдали ему беднягу Тома!
Трактирщик с ухмылкой наблюдал за тем, как толпа оборванцев надвигается на Бартолда, как оловянные кружки вот-вот будут пущены в ход вместо палиц. Бартолда прижали к стене.
– Я не фискал! – воскликнул он.
– Бабушке своей расскажи!
Тяжелая кружка грохнулась о дубовую панель у него над головой.
Бартолда осенило: он сдернул с головы шляпу, разукрашенную перьями.
– Посмотрите на меня!
Оборванцы уставились на него во все глаза.
– Ну вылитый Том Бартал! – охнул кто-то.
– Но Том ведь даже не заикался, что у него есть брат! – заметил другой.
– Мы близнецы, – поспешно разъяснил Бартолд. – Нас разлучили, едва мы появились на свет. Лишь месяц назад я узнал, что у меня есть брат-близнец. И вот я здесь, чтобы познакомиться с ним.
Для Англии XVI века история была вполне правдоподобная, да и сходства не приходилось отрицать. Бартолда усадили за стол и поставили перед ним кружку с элем.
– Ты опоздал, парень, – сказал ему дряхлый одноглазый нищий. – Отменно он работал, лихой был гарцовщик…
Бартолд вспомнил, что так в старину называли конокрадов.
– …но его схватили в Эйлсбери, и пытали его, и судили вместе с пиратами, и, что еще хуже, признали виновным.
– Какой же у него приговор? – спросил Бартолд.
– Суровый, – сказал коренастый вор. – Сегодня его повесят на Рынке Строптивых.
На мгновение Бартолд замер. Потом спросил:
– А брат действительно похож на меня?
– Как две капли воды! – вскричал трактирщик. – Удивления достойно, прямо глазам не верится. Тот же лик, тот же рост, тот же вес – все одинаковое!
Остальные закивали в знак согласия. И Бартолд, столь близкий к цели, решил идти ва-банк. Во что бы то ни стало ему нужен был Том Бартал!
– Слушайте меня внимательно, друзья, – сказал он. – Вы ведь не очень-то любите фискалов и законы Лондона, правда? А я во Франции слыву богачом, большим богачом. Хотите отправиться туда вместе со мной и жить, как бароны? Тише, тише, – я не сомневаюсь, что хотите. Что ж, это можно, друзья. Но надо взять и моего брата.
– Это как же? – удивился плечистый лудильщик. – Его же сегодня повесят!
– Разве вы не мужчины? – сказал Бартолд. – Разве вы не вооружены? Разве не пойдете на риск ради богатства и привольной жизни?
…На Рынке Строптивых собралась сравнительно небольшая кучка зевак, ибо казнь была мелкая и незначительная. Но все же хоть какое-то развлечение, и люди азартно улюлюкали, когда повозка с приговоренным прогромыхала по булыжной мостовой и остановилась у подножья виселицы.
Палач уже взошел на помост, уже окинул толпу взглядом сквозь прорези в черной маске, и теперь проверял прочность веревки. Два констебля провели Тома Бартала вверх по ступенькам, подвели к палачу, протянули руки к веревке…
Бартолд, разинув рот, смотрел на осужденного. Бартал был похож на Бартолда точь-в-точь, если не считать одной мелочи.
Щеки и лоб у Бартала были изрыты оспинами.
– Самое время нападать, – сказал трактирщик. – Вы готовы, сэр? Сэр! Эй!
Он обернулся через плечо и увидел, что шляпа с перьями скрывается из виду в переулке.
В глубокой меланхолии возвращался Эверетт Бартолд к флиперу. Рябой никак не вписался бы в его планы.
Все понапрасну – ни одного пригодного Бартолда. Теперь он приближался к тысячелетнему барьеру.