Ад идет с нами

Гедеон

— Вообще мало знаю о детях, — Костас усмехнулся. — Ко мне они попадают уже более взрослыми и на горшок и в столовую ходят по команде.

И кивнул на солдат оцепления. Идиллийка улыбнулась и с интересом посмотрела на полковника.

– А мне почему-то казалось, что та девушка с синими глазами -- ваша дочь. Вы очень заботитесь о ней, сэр.

Успевшая выспаться Зара вернула себе тот лоск, что запомнился Костасу по первому дню знакомства. Да уж, политики Идиллии серьёзно отличались от коллег из Союза. Где-нибудь на Новом Плимуте или Вулкане

так выглядели любовницы мэров, а не сами градоправители. Но в свете последних событий у полковника не осталось сомнений в компетенции Зары.

– Дочь, – не стал отрицать Рам, чувствуя необъяснимую теплоту при упоминании Даны. – Приёмная. Мы с её отцом дружили.

Неожиданно для него идиллийка тепло улыбнулась.

– Мы зовём таких детей “зелар”, дитя души.

– Дитя души, – повторил Рам. – Да, пожалуй, это точное определение. И довольно странное название для города, как по мне.

И, оглядев людей на перроне, спросил:

– А у вас дети есть?

– Своих пока нет, но в некотором смысле все горожане для меня – “зелар”.

Она обвела гордым взглядом заполненный идиллийцами перрон. Леди-мэр лично организовала создание электронной очереди, так что горожане просто дожидались появления на табло своих номеров и шли к указанному вагону. Подобную координацию и дисциплинированность Рам видел всего раз, когда ещё сопливым лейтенантом участвовал в распределении выживших дорсайцев. Но дорсайцы – воины, а тут представители расы, известной в обитаемом пространстве в первую очередь беспечностью и тягой к неумеренному веселью.

Идиотский, не соответствующий действительности стереотип. Рам покосился на стоящую рядом Зару и хмыкнул: в беспечности и бестолковости экс-мэра не обвинишь. В наивности – да, но это характерная черта всех аборигенов, привыкших к своему благостному мирку. Который, положа руку на сердце, не так уж плох.

Из грузового вагона вышел инопланетник в незнакомой Раму белой с золотом униформе и уверенно направился прямо к Костасу.

– Полковник Рам? – спросил он и, получив утвердительный кивок, вскинул руку к виску. – Ричард Ким, смотритель Королевского музея. Мне поручено передать вам груз.

Рам заинтересованно оглядел “смотрителя”. Непрактичная униформа с яркими галунами нисколько не обманула китежца – уж что-что, а обученного вояку он узнал бы в любом обличии. А этому Киму явно привычнее тяжесть брони и снаряжения, чем яркая униформа..

– Рад знакомству, – Костас снял перчатку и протянул смотрителю руку.

Тот абсолютно спокойно ответил на рукопожатие. Как и ожидал Рам, ладонь “смотрителя” оказалась твёрдой, с характерными мозолями. Костас готов был положить свою зарплату против медяка, что этот Ким, может, и не имеет большого боевого опыта, но при случае обидит качественно. С учётом обстановки скорее всего этот “смотритель” совершенно из другой конторы. Например, военной разведки Доминиона.

Но Рама это не волновало. Наоборот – теперь его старания по обеспечению порядка работали во благо

союзовцам: доминиоский соглядатай видел чёткую, скоординированную работу, говорящую о том, что на захваченных территориях никто не расслабляется. Ни идиллийское гостеприимство, ни знойные красотки не в силах отвлечь солдат Союза от выполнения своего долга. Так что пусть смотрит, будет потом, чем разочаровать своё родное начальство.

– Список, – Ким протянул китежцу чип.

Рам вставил чип в свой планшет и сказал:

– Начинайте разгрузку.

Смотритель музея повернулся к вагону и махнул рукой. По этому сигналу на платформу выехала колонна самоходный контейнеров. Пятьдесят два бронированных короба размером полтора на полтора метра, в которых уместились жизни проходящих мимо Костаса женщин и детей. Разглядывая безжизненные серые коробки с гербом королевского дома на крышках, Рам в который раз за службу пытался понять: как можно обменять жизнь на вещь? Для китежцев подобное было дикостью. Заложники, выкуп – для воинов Китежа оба термина были чужды. Трофеи берут в бою, а не требуют, трусливо крича из-за спин беззащитных людей.

– Янтарь – в контейнерах с первого по двадцать девятый, – сообщил Ким.

– А что в остальных? – спросила Зара.

Спросила спокойно, без алчного блеска в глазах. Скорее, она по привычке прикидывала куда определить груз в текущих условиях забитых доверху складов.

Рам молча показал ей планшет. Зара заслужила немного доверия, тем более в вопросе, никаким боком не касающемся служебных тайн. Поэтому Костас без каких-либо колебаний дал идиллийке возможность прочитать выведенную на экран часть списка передаваемых ценностей.

А вот теперь в глазах леди-мэра появился интерес.

– Скажите, я могу взглянуть на предметы из королевского музея?

– Почему нет, – не стал отказывать Костас. – Завершим эвакуацию – и посмотрим. Любите украшения?

– Это не просто украшения, – печально улыбнулась Зара. – Это частица истории моей планеты. Возможно у меня больше не будет шанса прикоснуться к истории.

Костас кивнул, прекрасно понимая идиллийку. “Народ без истории – дерево без корней”. С той лишь разницей, что для него самого драгоценности являлись не более чем ресурсом для приобретения необходимого. Например, станков для заводов, или пищевых синтезаторов.

Эвакуация завершилась во второй половине дня, ближе к вечеру. Рам, рассчитывавший провозиться до глубокой ночи, был приятно удивлён расторопностью горожан. Можно было отправляться в комендатуру, но прежде надо было разобраться с финальным делом.

По-хорошему, вообще можно было обойтись без ковыряния в побрякушках. Контейнеры были осмотрены, просканированы и обнюханы ещё в момент пересечения линии фронта, так что Костасу оставалось лишь проследить за их погрузкой в грузовики.

Но он пообещал Заре своего рода музейную экускурсию. Ничтожная плата за то, что идиллийка сделала за минувшие сутки, если подумать.