Ад идет с нами

Гедеон

Поняв издёвку, Шеридан взбеленился окончательно. Первым его порывом было отправить дежурный взвод к комендатуре Зелара и забрать своих солдат силой, но здравомыслие взяло верх. Во-первых, это было бы откровенной уголовщиной, за которую запросто можно самому лишиться головы. А во-вторых — можно сыграть куда тоньше. И в этом в кои-то веки поможет этот чёртов белоручка Прокофьев.

Шеридан выпил стопку виски, чтобы успокоиться и, выждав некоторое время, набрал личный код генерала.

– Сэр, -- начал он, едва на экране появилось лицо Прокофьева. – Прошу прощения за беспокойство, но у меня сложилась неприятная ситуация с полковником Рамом. Видите ли, трое моих солдат, будучи в увольнении, немного не поняли текущую ситуацию и…

– Я ясно сказал чтобы ваши люди не смели трогать местных, – ледяным тоном отозвался генерал.

– Нет, сэр, местных они не тронули, – с честными глазами сообщил Шеридан. – Только их барахло. Но полковник Рам имеет на меня зуб после того… неприятного инцидента с местными. И вместо порки решил повесть моих солдат.

– И я его понимаю, – Прокофьев пригубил кофе. – Ваши висельники, полковник, понимают только подобные воспитательные меры.

– Не без того, сэр, – не стал отрицать очевидного Шеридан. – Но видите ли, среди наших… – он специально выделил слово “наших”, напоминая генералу, что тот тоже ставленник Консорциума, – … подразделений уже зреет недовольство. Части Союза занимают куда более привилегированное положение и даже наказания, которым их подвергают, куда мягче, чем по отношению к… нашему контингенту. И я могу смело утверждать, что смертная казнь за преступление, за которое союзовцы отделываются поркой, приведёт к бунту.

Прокофьев задумался.

– Хорошо, – сказал он минуту спустя. – Я прикажу полковнику Раму в этот раз заменить виселицу поркой. Но – только в этот.

И оборвал связь.

Шеридан удовлетворённо улыбнулся.

– Денни Дивер, говоришь? – прошипел он, наливая виски. – Ну, мы ещё посмотрим, кто кого, грёбаный мутант.

И, отсалютовав невидимому собеседнику, опрокинул рюмку в рот.

Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура

Треугольники, кружки и квадраты на голограмме соединялись чёрточками, ведущими к вопросительному знаку. Грэм уже с час сидел и рисовал одну ему понятную схему, ломая голову над странностями, всплывшими при изучении дела об уничтоженном блокпосте.

Выглядело действительно странно: солдат, прослуживший со своими товарищами больше пяти лет, внезапно перебил их и сбежал, прихватив с собой всё, что может пригодиться дезертиру, вставшему на путь преступника. Дезертир доезжает до леса, зачем-то по пути обстреляв машину на дороге, а затем – работающих в поле фермеров. После чего бросает квадроцикл и убегает в лес.

Вполне объяснимая картина, если убийца находится под воздействием каких-либо препаратов, вызывающих вспышки насилия. Но дальше всё становится ещё страннее: поначалу убийца идёт по лесу, как и положено человеку, всю жизнь прожившему – и провоевавшему, – в городе. Ровно до того момента, когда достигает озера: по утверждениям тиаматцев, там беглец избавился от груза. А дальше Пака словно подменили. Штрафник, видевший лес лишь на учебных полигонах, внезапно превратился в мастера перемещения по лесистой местности. Тиаматцам стоило большого труда вновь напасть на его след. Чтобы окончательно потерять на трассе, к которой вышел беглец.

Поиски в озере, по его берегам и даже на окружающих деревьях ничего не дали. Таинственный груз, от которого избавился беглец, словно испарился. Но то, что от груза Пак избавился – факт: глубина его следов стала едва ли не вдвое меньше.

Опрос раненого идиллийца тоже ничего особенного не дал. Это оказался водитель того самого жёлтого седана с компанией, которую Рам и Нэйв прогнали с поста парой часов ранее. По словам идилилйца и его спутницы, они отвезли своих подружек на ферму к приятелям и уже ехали в город, когда их догнал и обстрелял солдат на квадроцикле. Рану идиллиец до прибытия врачей с помощью подружки обработал сам – сказался опыт работы в столичной службе спасения. На вопрос, как раненый оказался в зоне оккупации, последовал вполне ожидаемый ответ: всей компанией приехали погостить к друзьям. Даже список этих самых друзей представил без разговоров, по первому требованию Грэма.

Нэйв вздохнул, стёр свою “живопись” и уставился в окно, на розовую полосу восхода. Он нутром чуял что в данном случае дело нечисто и все эти странности с дезертиром – постановка. Но никаких конкретных доказательств этого Нэйв не имел. Пока не имел.

Тяжелая деревянная дверь в кабинет распахнулась так, словно в неё врезали тараном. Точнее, ураганом по имени Костас Рам, влетевшим в помещение не хуже штурмовой группы.

– Ты хрена тут делаешь? – рявкнул он на капитана. – Я же ясно приказал отдыхать! Или тебя мои приказы не касаются?

Полковник разве что огнём не плевался от ярости. И явно не из-за того, что Нэйв не убыл на выходной.

– Что-то случилось, сэр? – поинтересовался Грэм вместо ответа на вопрос.

Костас яростно уставился на него и Нэйв уже приготовился к очередному разносу, но полковник с шипением выдохнул и уже нормальным голосом сказал:

– Извини. Ублюдков Шеридана приказано не вешать.

– Что?! – теперь уже настала очередь Грэма взреветь тиматаской зверюгой. – Почему?!

– Приказ Прокофьева, – Костас распахнул окно и закурил.

Сделав пару затяжек, полковник добавил:

– Сказал, что есть угроза бунта штрафных подразделений.

Нэйв зло стиснул зубы. Если угроза бунта и правда есть – хотя сам контрразведчик таких признаков не наблюдал, – то генерал прав. Отребье вооружено, и без потерь его не остановишь. Но как Грэм мог пропустить признаки подобного недовольства? Завербованные в “барабаны” штрафнички стучат исправно – мутная история с сожжёным постом не в счёт, в каждое отделение стукача не сунешь, – и уж что-что, а назревающий бунт Нэйв бы точно не проморгал. Значит, Шеридан врёт, прикрывая своих и намеренно сгущая перед генералом краски.

– Что, выпускать их теперь? – спросил капитан.

– Выпороть и отправить Шеридану, – полковник в две затяжки докурил сигарету и нацелился вышвырнуть окурок в сад, но замер с занесённой рукой и после секундной паузы всё же кинул его в утилизатор.

– Но у нас в полку среди корпоратовского отребья признаков бунта нет, – уверенно заявил Грэм. – Ручаюсь. Недовольство – да, есть, но не в угрожающем масштабе.

– У нас – нет, – Рам закрыл окно и сел за свой стол. – А у Шеридана, видимо, есть. Да и у нас не исключено, что этих признаков нет пока что.