Адам & Адам
Шрифт:
В пригороде Санкт-Петербурга
— Невероятно! Она не могла разложиться до такой степени, и чтобы никто не заметил… — интеллигентный дядечка, первым обнаруживший труп, глубоко дышал — будто долго находился под водой.
— Само собой, — устало проговорил милиционер из патрульной группы, прибывшей по звонку. — Здесь круглые сутки кто-нибудь вертится… Нашли бы сразу.
— Я пришел выбросить торшер и… Знаете, первой мыслью было уйти, как будто ничего не видел… Одолел страх!
Милиционер устало махнул рукой.
— Ее подбросили сюда уже мертвой… Может, везли к речке, но там на шоссе весь вечер дежурила ДПС… При них не могли остановиться и вытащить тело… Нашли ближайшую помойку… — он повернул голову к следователю — тот направлялся от экспертов, работавших за каменной стенкой, у которой стояли мусорные баки, в их сторону.
— Есть сильное подозрение: это Снежана Короткова… — проговорил следователь.
— Здешняя?.. — спросил патрульный.
— Да, только сегодня мать оставила заявление… Поеду к ней…
Следователь забрался в свою «Ладу», завел двигатель…
49
— Суарес!.. Да обрати же, наконец, на меня внимание! Выслушай!.. Ты спас меня от смерти. Хочу отблагодарить тебя!.. Хочу открыть тебе такое, после чего ты не сможешь ни спать, ни есть.
Миссионер повернул голову.
— О чем ты говоришь?.. — он по-прежнему шел по коридору.
— Помнишь, ты хотел знать, кто убивает обезьян в джунглях?.. Если можешь сделать так, чтобы мы с тобой выбрались из Белого дворца, я помогу тебе разгадать тайну… Перед тем как военные посадили меня в джип и привезли к президенту, я кое-что узнал…
…Суарес остановился. От слабости покачнулся, но колдун предупредительно взял его под руку, помог пройти полдесятка метров, — рядом был удобный холл.
— Я буду помогать тебе, Суарес… — заверил колдун. — Ты теперь немощен, но Аджио не растерял силы…
Миссионер в измождении опустился на резное деревянное кресло. Бросил на стоявший рядом низенький столик на кривых ножках пачку газет. Некоторое время неподвижно сидел, уставившись в одну точку где-то на мраморном полу перед ним.
Колдун терпеливо ждал…
Чувствовал себя миссионер невероятно плохо. Болезнь — рак одного внутреннего органа — в последнее время прогрессировала стремительнее. Он не наблюдался у врачей, но по тому, какими неодолимыми стали охватывавшие его приступы — слабость, он задыхался и покрывался потом, — Суарес чувствовал — на этом свете остается пройти маленький путь.
Природная пытливость, желание разгадать давно тяготившую тайну победили…
— Смотри, Аджио, если ты ввел меня в заблуждение… На этот раз…
— Нет, Суарес! — колдун смотрел покровителю прямо в глаза. Миссионер мог поклясться: колдун — искренен. — Я не обманываю… Я расскажу тебе, что знаю. Сам поймешь — тебе надо покинуть дворец и поехать со мной…
— Хорошо… Я распоряжусь, чтобы Нгамбези предоставил машину… Думаю, армейский джип подойдет лучше всего…
— Джип — хорошо! Но лучше, чтобы никто ничего знал. Суарес, вызови из города такси. Покинем дворец ночью, тайно. Так, чтобы никто не проследил, куда поедем…
50
Кожедуб в Центральной Африке
Колонна старых итальянских грузовиков медленно ползла по бездорожью. По тому, что в паре километров впереди виднелся тропический лес, Кожедуб понял: путешествие подходит к концу. Совсем немного, и они окажутся в лагере.
Угрюмый темнокожий человек-дьявол, рядом с которым сидел Кожедуб, за несколько часов пути не проронил ни слова. Несколько раз они останавливались: задней машине требовалось долить воды в радиатор.
Кожедуб вспоминал то, что произошло с ним недавно…
Кожедуб и новый немногословный сотрудник САГЕН по фамилии Пчелкин ехали в машине в сторону виллы Смерть. За рулем сидел сагеновский водитель, — Иван видел его впервые.
Кожедуб и Пчелкин сидели на заднем сиденье. Машина тащилась медленно — погода и вправду благоприятствовала намеченной засаде: туман уже окутал землю, ночь выдалась особенно черная, безлунная. Пчелкин с тревогой посматривал за окно. Кожедуб исподтишка наблюдал за ним.
Новый сотрудник ему не понравился: когда в офисе САГЕН вместе с Астаховым обсуждали предстоявшее дело, Пчелкин не проронил ни слова: слушал, что говорили Астахов с Кожедубом, изредка поддакивал.
Можно объяснить робостью новичка перед начальником, но Кожедуб чувствовал: по характеру Пчелкин не трус. В нем — что-то болезненное, нервозное: судорожность движений, непрерывное облизывание пересыхающих губ.
Теперь молчал и смотрел куда-то за окно, на шедшие в параллельном ряду автомобили, но Кожедуб чувствовал: нервы новичка натянуты…
Пчелкин напоминал Ганца Мюллера, хотя тот — индиго, этот — обычный человек. «Между людьми-дьяволами и ненавидящими их членами НЕРО — внутреннее родство!» — подумал Кожедуб. Хотелось, чтобы мысль была неправдой.
Пчелкин был членом НЕРО — на лацкане черного, в тонкую белую полоску пиджака с внутренней стороны — значок: черный круг и на его фоне белые буквы «НЕРО».
Его можно заметить только случайно и при известной наблюдательности — Кожедуб обратил на кружок внимание, проходя у Пчелкина за спиной, — тот сидел в кабинете у Астахова за большим столом для совещаний.
Знакомство Пчелкина с членами НЕРО не было секретом. Астахов сообщил:
— Пчелкин принят к нам по настойчивой рекомендации Бухенвальда.
Правда, Жора тогда соврал:
— Пчелкин — аполитичная личность!..
Без Бухенвальда непроверенного человека не приняли бы в САГЕН с такой поспешностью.
— …Одного человека отправлять на виллу Смерть — опасно, трех — много. Если в коттедж кто-то наведывается, разумно поджидать малыми силами. Не спугнуть!.. Вы с Пчелкиным справитесь… — заявил Астахов Ивану, провожая на задание.