Аданешь
Шрифт:
– А где резиденция консула? – спросил я.
– Ну, официальный кабинет там же, где у посла, в особняке, – ответил Стас, вылезая из машины, – а живет он в доме чуть выше, на горе. Метров триста-четыреста отсюда.
– И что, это все территория посольства? Какая же тут площадь? – воскликнул Евгений.
– Площадь… а черт его знает! Но территория действительно огромная, самая большая из всех посольств.
– Как же ее охраняют? Здесь целый полк солдат нужен.
– Да ну что вы! Вся территория обнесена забором, вы же сами видели, сверху битое стекло. Просто так сюда никто не полезет. Да и вообще, здесь это вроде как не принято…
– А если не просто так? – встрял я.
– На моей памяти ни одного такого случая не было, – гордо ответил
Я помог Евгению выгрузить чемоданы, и мы направились вслед за Стасом, а его молчаливый спутник, имени которого я толком так и не расслышал – то ли Борислав, то ли Бронислав, – остался в машине. Алевтина несла на руках спящую дочку и с интересом озиралась по сторонам. Стас услужливо распахнул дверь третьего по счету коттеджа и пригласил нас внутрь.
Это был симпатичный домик, построенный явно в африканском стиле, или, по крайней мере, с намеком на такой стиль. Кофейного цвета снаружи, с крышей, покрытой черной черепицей, внутри он был выкрашен белой краской, отчего комнаты казались просторными и воздушными. Элегантная плетеная мебель гостиной хорошо сочеталась с большим кирпичным камином и висящими на стенах деревянными масками.
– Это наши лучшие апартаменты, Евгений Николаевич, – сказал Стас. – Гостиная, две спальни, кухня.
– Ну что ж, мне нравится, – отозвался Евгений. – А тебе? – обратился он к жене.
– Очень! – воскликнула Алевтина. – Здесь все такое милое!
Настя уже успела проснуться и своими огромными глазами изучала новую обстановку.
– Он что, большая шишка? – шепнул я Стасу.
– Первый секретарь, – так же шепотом ответил тот.
– А-а, – многозначительно протянул я.
– Ну, ладненько, – сказал Стас, обращаясь к Евгению. – Размещайтесь пока.
Мы со Стасом вернулись к микроавтобусу, где нас поджидал его давешний спутник. Я еще раньше догадался, что это и есть тот самый «наш человек», о котором меня предупреждал Залезайло.
– Петрович хочет переговорить с вами, – сказал Стас и, закурив, отошел в сторону.
Я забрался на заднее сиденье микроавтобуса и вопросительно посмотрел на лысеющий затылок.
– Суворов Александр Васильевич? – не поворачиваясь, спросил тот, хотя мы познакомились еще в аэропорту.
– Князь Италийский, граф Рымникский и Священной Римской империи, генералиссимус русской армии и генерал-фельдмаршал австрийской, – скороговоркой выпалил я.
– Вы что, издеваетесь? – В его голосе угадывалось едва скрываемое неудовольствие.
– Что вы, Борислав Петрович…
– Болеслав.
– Извините, Болеслав Петрович. Просто с детства привязавшаяся скороговорка. Все-таки имя обязывает.
– А вы что, родственником фельдмаршалу приходитесь?
– Вряд ли. Но тезка, как видите, полный.
– Ладно, Александр Васильевич, отставить шутки. Я майор Эн…
– Простите? – переспросил я.
– Эн Болеслав Петрович.
– Я страшно извиняюсь, товарищ майор, но вам что, и фамилию свою произносить нельзя?
Майор ответил не сразу. Чувствовалось, он с трудом борется с нахлынувшим на него негодованием, даже лысина его слегка покраснела.
– Эн – это моя фамилия, товарищ капитан. Две буквы: «э» и «н» – Эн. Я понятия не имею, с каким заданием вы сюда прибыли, но мне велено оказывать вам всяческое содействие, и я буду это делать в меру своих сил и возможностей.
Он, наконец, повернулся и вперился в меня своим колючим взглядом.
– Вот вам деньги. – Он протянул увесистую пачку. – По нашим меркам тут месяца на два хватит. Ну да это не моего ума дело. Мне велели – я передал. Мордовцев, – он кивнул в сторону прогуливавшегося под эвкалиптами Стаса, – отвезет вас на квартиру, в город. У меня все. Вопросы будут?
– Нет, Болеслав Петрович. Спасибо.
– Ну и хорошо, – выдохнул он с видом человека, исполнившего свой долг. – Если вам что-нибудь еще потребуется, Мордовцев в вашем распоряжении.
– А он…
– Да, работает со мной, по званию – лейтенант, если вам интересно. Что-нибудь еще?
Не дождавшись ответа, он вылез
Не задавая лишних вопросов, он завел мотор. Трудяга микроавтобус, урча своим недостаточно мощным для таких поездок моторчиком, потащил нас к вершине горы. Пока мы ехали, я старался хоть как-то проанализировать обстановку. Строжайшая секретность, которой была окутана моя миссия, доказывала всю важность порученного мне задания. Если даже местные ребята не знают о цели моего приезда, каким образом консулу удалось сохранить в тайне исчезновение дочери? Хотя, конечно, консул, по всей видимости, человек неглупый и сразу связался напрямую с Москвой. И все же мне совершенно непонятно, зачем из этого делать страшную тайну. По-моему, если придать дело огласке, подключить полицию, общественность, найти девочку будет и быстрее, и проще. Вместо этого я должен неизвестно где искать этого ребенка, будто это не дочь консула, а какой-нибудь сверхсекретный агент.
Консул жил в небольшом особнячке, обнесенном каменным забором, сплошь поросшим вьющимися растениями. Прямо возле калитки раскорячился необъятных размеров баобаб. Я с интересом обошел вокруг дерева, желая убедиться, что оно настоящее. Уж очень необычным был кривой, извивающийся ствол, метров эдак десять в обхвате. Я толкнул калитку и очутился в маленьком, не слишком ухоженном садике. Трава в некоторых местах доходила, пожалуй, до пояса, а то и выше. К дому вела выложенная серой квадратной плиткой тропинка. Если девочка пропала прямо из дома, в какое время это могло произойти? Пропала сама (сбежала?) или похитили? Тогда зачем? При желании для любого мало-мальски обученного спеца забраться сюда не составит никакого труда. Не помогут ни забор, ни битое стекло. Вопрос только в том, как удалось увести отсюда девочку. Как раз таки для нее забор должен был оказаться непреодолимым препятствием. А незаметно провести ее через ворота просто нереально. Хотя, может, я рано начал строить версии? Может быть, девочка пропала не здесь, на территории посольства, а совсем в другом месте. Тогда я опять попусту трачу время, пытаясь изображать из себя Шерлока Холмса. Надо сперва хорошенько расспросить консула, а уж потом пытаться сформулировать какое-нибудь предположение о том, что все-таки произошло.
Кнопки звонка я не нашел, зато на массивной входной двери висел бронзовый молоток в форме головы негритянки с огромным кольцом в носу. Я постучал. Дверь открыл высокий, лет сорока пяти мужчина в домашнем халате и с бокалом коньяка в руке. Красные глаза и отекшие веки говорили о том, что он уже несколько дней толком не спал.
– Вы Суворов? – сухо спросил он.
– Да, а вы Романов Анатолий Федорович?
– Входите, – сказал консул и пропустил меня в дом.
Мы прошли в полутемный кабинет. У одной стены расположились два пышных кожаных кресла, между которыми примостился крохотный стеклянный столик. Пространство напротив занимал письменный стол, позади которого вместо привычного для подобных кабинетов книжного шкафа стоял старинный буфет.
– Садитесь. Выпить хотите? – предложил Романов.
– С огромным удовольствием, – не стесняясь, ответил я.
Консул достал из буфета бутылку «Хеннесси» и, наполнив бокал чуть ли не до половины, протянул мне.
– Вот что, Александр… э…
– Васильевич, – подсказал я. – Можно просто Саша.
– Спасибо. Вот что, Саша, – продолжал Романов, – насколько я понимаю, вы в курсе, что моя дочь Наталия пропала. Вы также знаете, что это держится в строжайшем секрете. Вам, наверное, интересно знать, почему. Дело в том, что положение наше сегодня довольно сложное. Штаты предоставили Эфиопии огромную финансовую помощь, и естественно взаимоотношения наши с местными властями несколько поостыли. Ну, а в таких условиях любая шумиха, малейший скандал только на руку нашим соперникам. Короче, пришлось продолжать делать вид, что все в порядке. Слава Богу, у вашего руководства хорошие связи с эфиопскими спецслужбами, и они обещали помочь.