Аданешь
Шрифт:
– Толя! – донеслось из-за двери.
– Дорогая, я занят, у меня посетитель, – вежливо, но повысив голос, чтобы его услышали, ответил консул. – Жена, – пояснил он.
– Она знает? – поинтересовался я.
– Конечно, но держится молодцом.
– А известно точно, когда пропала ваша дочь?
– Если вас интересует дата, двадцатого августа. Но это вы и так наверняка знаете. С утра она попросилась в город. Там есть магазин «Бембис», очень приличный универсам, или, как его тут называют, супермаркет. Я отправил ее со своим водителем Семеном. Но после магазина она уговорила его отвезти ее в «маркат». Это местный рынок. Даже не рынок, а целый рыночный квартал. Ей, видите ли, взбрело в голову купить себе джинсы. Она ведь сюда только на лето приехала. У нас здесь четырехлетка, а ей уже почти тринадцать. Поэтому в остальное время она живет с бабушкой. Вот на рынке Семен ее и потерял. Полдня бегал, искал. Она и сама уже большая – если бы просто потерялась, нашла бы способ добраться до дома. На такси, в конце концов, деньги-то у нее были. Но она просто исчезла, и я очень боюсь, что ее похитили.
– Простите, Анатолий Федорович, – перебил я, – но какой прок в похищении вашей дочери?
– Никакого. И это меня больше всего пугает. Ладно бы шантажировали или вымогали чего-нибудь. Нет, просто похитили, и с концами. А тут ведь Африка, между прочим, – континент не самый цивилизованный.
– Анатолий Федорович, как вы считаете, могут ли к этому быть причастны… те же американцы?
– Версия о том, что похищение Наташи дело рук наших политических противников, кажется мне совершенно несостоятельной. Хотя в подобной ситуации я бы и ее не стал отвергать. Но это маловероятно.
– Вы же сами говорите, любая шумиха им на руку.
– Вот именно, шумиха, а не само похищение.
– Так ведь можно организовать похищение специально для того, чтобы устроить шумиху.
– Похищение рано или поздно будет раскрыто. И если выяснится, что к нему причастны наши заокеанские «друзья», то начнется не просто шумиха, начнется целая буря, ураган. И уж это точно будет не в их пользу. Они это прекрасно понимают.
Значит, девочка пропала в городе, на рынке, подумал я. Это здорово усложняет задачу. Надо будет отправиться туда и опросить продавцов. Вот только как это, черт побери, сделать?.. Ах, ну да, завтра же у меня встреча с местным коллегой. Он-то мне и поможет в этом деле. Консул считает, что это простое похищение. Ничего себе простое! И вообще, бывают ли «простые» похищения? Политический мотив он отвергает. Что ж, наверное, он прав. Во всяком случае, ему виднее, он ведь дипломат. Похищение с целью выкупа? Но опять-таки, консул говорит, что никто по поводу выкупа не обращался. Правда, могут еще обратиться. С какой еще целью могут похитить белую девочку здесь, в Африке? Рабство? Месть колонистам за годы унижений? Бред! Да и были ли эти колонисты здесь, в Эфиопии? Что же тогда? Чтобы придумать еще какие-то версии нужно знать местный менталитет. Нет, мне непременно нужна помощь эфиопского коллеги, без него я вряд ли смогу придумать что-либо действенное. А сейчас надо выяснить до мельчайших подробностей, где конкретно исчезла Наташа.
– Мне нужно поговорить с вашим водителем, – сказал я.
– Он живет в доме по соседству, – ответил консул. – У нас там клуб, а за ним жилой корпус. Квартира восемь.
– Спасибо, – сказал я, вставая. – А как вам удалось скрыть исчезновение дочери? – не удержался я. – У нее ведь здесь, наверное, знакомые?
– Для всех она заболела. Единственный, кроме нас с женой, кто знает правду, – Семен. Но он будет молчать как рыба. Даже ваши здешние коллеги не в курсе. У нас, конечно, не принято афишировать принадлежность к Органам, но, по-моему, здесь каждый догадывается, кто на самом деле этот Эн. У него даже фамилия какая-то шпионская.
Я едва сдержал улыбку.
– Вот мой номер телефона, – Романов протянул мне свою визитную карточку.
Я мельком взглянул на нее, «сфотографировал» номер и, сказав: «Я запомнил», – поблагодарил консула за коньяк и вышел на улицу.
Тем временем уже стемнело, в тропиках сумерки очень короткие. Я бросил взгляд на припаркованный у резиденции консула микроавтобус – Стас мирно спал, откинув назад голову и раскрыв рот. В свете уличного фонаря лицо его было устрашающе бледное, и я даже на мгновение испугался. Но переливистый храп, доносившийся через приоткрытое окно, меня успокоил.
Я поравнялся с клубом, из-за дверей которого доносились какие-то звуки. Прислушавшись, понял, что там показывали кино. На улице не было ни души, и ночную тишину нарушали только треск цикад да натуженное кваканье древесных лягушек. Жилой корпус соединялся с клубом небольшим перешейком, в котором, как я потом выяснил, было помещение для отдыха и бильярдная. Вместе они образовывали довольно причудливое, выкрашенное в белый цвет здание, отдаленно напоминающее по стилю старинную русскую усадьбу.
Квартиру номер восемь я нашел без труда – на этаже их было всего десять. Дверь открыла молодая непричесанная женщина в наспех запахнутом халате, с маленьким ребенком на руках. На осунувшемся лице запечатлелась постоянная усталость. Ее взгляд не выражал никаких эмоций, в нем не было ни вопроса, ни удивления. Из квартиры пахнуло кислым молоком, хозяйственным мылом и влажным бельем. Я поздоровался, спросил, дома ли Семен. Она молча покачала головой, потом вздохнула и сообщила, что муж, скорее всего, в бильярдной.
– Спасибо, – сказал я, и женщина, не прощаясь, захлопнула дверь.
В бильярдной громко играла музыка, дым стоял коромыслом. В сизом табачном тумане с трудом можно было различить около десяти мужчин разного возраста и наружности. Кто-то стоял у бильярдного стола с кием в одной руке и стаканом в другой. Кто-то, развалившись в кресле, молча созерцал не то играющих, не то задымленный полумрак зала. От воздуха, наполненного, помимо дыма, концентрированными парами алкоголя и ароматом мужского пота, сразу начало щипать в носу, и в глазах возникла неприятная резь.
Я обратился к мужчине в расстегнутой до пупа рубашке, с потным лицом, взлохмаченными бровями и потухшей сигаретой в зубах. Он полулежал в кресле, в руке у него был стакан, наполненный до половины желтоватой жидкостью. Мужчина посмотрел на меня мутными глазами, то ли не понимая, то ли не расслышав вопрос.
– Как мне найти Семена, водителя консула? – прокричал я, наклонившись как можно ближе.
Мужчина еще некоторое время молча смотрел на меня, потом громко икнул и показал стаканом в угол, где в таком же кресле, в полусознательном состоянии, развалился молодой, лет тридцати, здоровяк. Одет он был прилично и, в противоположность моему первому собеседнику, аккуратно застегнут. Потное неподвижное лицо и остекленевший взор говорили о том, что он основательно пьян. Взмокшие, коротко стриженые волосы стояли торчком, в руке – пустой стакан.
– Семен, добрый вечер. Меня зовут Александр. Мне надо с вами поговорить.
– Завтра, – еле шевеля губами, ответил Семен.
– Простите, но дело не терпит отлагательства, – сказал я и, наклонившись, шепнул ему на ухо: – Речь идет о Наталии Романовой.
Семен вздрогнул, резко побледнел и испуганно посмотрел на меня; взгляд его сразу просветлел, приобрел осмысленность.
– Не бойтесь, я пришел, чтобы помочь. Я только что общался с консулом. Вы бы могли уделить мне несколько минут?