Адмирал Империи 2
Шрифт:
То, что от великого князя ожидать для себя не стоило ничего хорошего, я знал наверняка. В отличие от контр-адмирала Гуля, с которым нелегкая меня свела менее года назад, с Михаилом Александровичем мы были знакомы столько же, сколько я знал и Таисию. И знакомство это не отличалось взаимной любовью и уважением. В отличие от своего родного брата, великий князь, всегда державшийся холодно и пренебрежительно в отношении с нижними по званию чинами, заслуженно был нелюбим в среде флотского офицерства.
Наш конфликт начался с того, когда я в жёсткой форме, без лишнего пиетета в отношении «царственной» особы, поставил его на место в присутствии большого количества людей. Ссору удалось погасить,
Итак, что мы имеем? Четверо из пяти членов Комиссии являются моими мягко сказать недоброжелателями. При одном, вернее одной, защитнице. Хотя, наверное, зря я приписываю Самсонова в свои враги… Просто мне не вериться, что этот отважный и уважаемый адмирал опустится до добивания упавшего. К упавшему я причисляю себя, как вы понимаете. Единственное, я боялся, что командующий, прикрывая свои промашки и несостоятельность, смалодушничает и переведет все стрелки на меня.
В любом случае расклад в данном заседании не в мою пользу. Все члены Комиссии имеют право голоса и равные полномочия, вне зависимости от рангов и званий. Так что три против двух не в мою пользу, это максимальный результат, на который я мог рассчитывать и который в итоге ничего мне не давал. Единственное, как уже сказала Тася, решение следственной пятерки было не окончательным, и вердикт по моему делу будет принимать Главный Военный Трибунал на столичной планете. Но это меня мало успокаивало, потому как в любом случае я буду отстранен от должности и командования собственным кораблем. Черт, и это в то время когда вот-вот начнется решающее сражение за «Бессарабию»!
– Иван Фёдорович, вы хоть не будьте как эти, – я обратился к своему командующему, кивая в сторону трех других, сидящих за столом.
– Как «эти»?! – влез в разговор великий князь, заметно краснея. – Что вы хотите сказать подобным обращением в нашу сторону, контр-адмирал? А ну-ка объяснитесь немедленно!
– Не нукайте, князь, не запрягали, – отвернулся я от Михаила Александровича, перед этим смерив того презрительным взглядом.
Мне очевидно начинало нравиться вести себя как дворовый хулиган. Осталось ещё смачно плюнуть в ухоженную физиономию брата императора и отправляться на каторгу.
– Нет, вы слышали господа?! – стал подвывать Гуль. – Это просто неприкрытое хамство!
– Так, Васильков, ты давай полегче, – устало буркнул Самсонов, от которого требовали меня приструнить. – А лучше всего, выйди и подожди снаружи… Все обстоятельства дела нам известны, так что мы и без твоего присутствия примем решение…
– Решать судьбу контр-адмирала, не давая даже право ему самого себя защищать, это немыслимо! – возмущенно воскликнула Таисия, вскакивая с места.
Самсонов под её суровым взглядом немного стушевался, тем более что он изначально робел перед этой девушкой, о чём она и сама догадывалась. Командующий уже хотел было пойти на попятную и оставить меня в зале, но тут возмутился Михаил Александрович.
– Племянница, зная твою всепоглощающую любовь к подсудимому, я не сомневаюсь что лучшего адвоката, чем ты, ему не найти, – ехидно ответил великий князь, смотря прежде всего на Самсонова и ища у него поддержки. – Поэтому контр-адмирал Васильков может смело нас покинуть, не опасаясь, что его точку зрения некому будет до нас донести. Я поддерживаю ваше решение, господин адмирал, и так же настаиваю, чтобы подсудимого вывели из зала.
– Иди Александр Иванович, мы тебя пригласим, когда закончим, – опустив глаза, подытожил командующий.
Я, как пламенный революционер, захваченный в плен проклятыми буржуинами, с гордо поднятой головой покинул аудиенц-зал, перед этим успев подмигнуть Тасе, чтобы та сильно за меня не беспокоилась. Девушка грустно и немного обреченно улыбнулась в ответ, провожая меня взглядом до дверей…
Я был спокоен, как человек уже знающий свою дальнейшую судьбу. Заранее понимая, чем окончиться заседание Военной Комиссии, иначе бы её вообще не собирали, я выкинул из головы все ненужные мысли, и даже был рад тому, что меня выставили за дверь. В десятый раз доказывать, что ты невиновен, людям, которые это прекрасно знают и все равно желают тебя наказать, дело неблагодарное.
Я вышел в коридор, прошел в холл аудиенц-зала и сел у одного из панорамных иллюминаторов. Кроме нескольких офицеров и охранников здесь сейчас никого не было, и мне никто не мешал побыть одному. Мысли невольно устремились на день назад, к сражающемуся из последних сил «Измаилу», к его отважной 155-ой «железной» эскадрилье, к Янине, которую я знал со времен Военной Академии, к Фёдору Афанасьевичу – моему верному другу и боевому товарищу…
Я не терзался в этом момент, не рвал не себе рубаху и не взывал к несправедливости небес. Нет, я спокойно, тихо и даже улыбаясь, прощался сейчас с близкими мне людьми, которых ценил, любил и уважал. Я вспоминал сейчас нашу первую забавную встречу с Волынцом на Вендене-4, когда тот служил полковником республиканского флота одной из планет Конфедерации. Смешно же он тогда выглядел, напялив на себя казацкий кафтан и опоясанный широким кушаком, в который были воткнуты два стилизованный под старину пистолета… Да, это было забавно наблюдать, то так мило… Его бахвальство и бесшабашность и в простом разговоре и в жестоком бою, все это я вспомнил и снова заулыбался…
А Янина Дибич – отважная и дерзкая до крайности еще со времен, когда она была простым курсантом. Уже тогда я оценил ее качества и уже тогда понимал, что лишь вопрос времени, когда будущий пилот истребительной авиации Дибич будет уничтожена в очередном боестолкновении. Такая она была злая до врагов и жадная до битв, что я был уверен, до капитана эта дамочка не дотянет. К счастью я ошибся, и Янина получила звание подполковника, но от судьбы летчика-истребителя не уйдешь…
Вечная память вам мои дорогие, я обещаю вспоминать вас, в том числе каждый раз, когда буду смотреть на ту, ради которой вы жили и ту, кого вы до последнего защищали. Может слёз у меня и не было, потому, как я знал, что не напрасно все произошедшее, если бегает сейчас по коридорам моего «Одинокого» маленькое рыженькое чудо восьми лет от роду. Жизнь продолжается, так должно быть…
Глава 2.
В свете почему-то работающих прожекторов, установленных в центре аудиенц-зала, в качестве дополнительного освещения, Таисия Романова была похожа сейчас на театральную диву, играющую роль в одной из трагедий Софокла. Её непослушные локоны опять выбились, а лицо выражало такой праведный гнев, что любой режиссер на «Новой Москве» был бы счастлив видеть такую актрису у себя в труппе. Однако девушка сейчас не играла, силы и энергию ей придавал драматизм сложившейся ситуации.