Адмирал Сенявин
Шрифт:
Войска Бонапарта направились на восток. Наполеон был уверен в себе, как никогда. Он рассчитывал окружить и уничтожить русскую армию.
Навстречу французам из России по грязи и снегу двигался корпус барона Беннигсена [67] . В начале декабря под местечком Пултуском армии сошлись в жестоком сражении. Французские генералы скромно умолчали об этом сравнительно небольшом, но знаменательном сражении. И понятно почему. Наполеон не одержал в нем победу. Совсем наоборот. Ему пришлось уступить. Глубокий рейд русской конницы вынудил войска Наполеона отойти. В конце концов французы
67
Беннингсен Леонтий Леонтьевич (1745–1826) — граф, генерал от кавалерии, в 1807 г. командовал армией в войне с Францией, был разбит под Фридландом 2 июля 1807 г. В Отечественной войне в августе — ноябре 1812 г. исполнял обязанности начальника главного штаба армии, уволен за интриги против Кутузова.
…В далекой Далмации между тем войска под командой наполеоновских генералов попросту не могли сдвинуться с места и были не раз биты русским адмиралом.
Комиссар Бонапарта в Далмации, его любимец генерал Мармон, и бывший адъютант Наполеона генерал Лористон получили наглядный урок от Сенявина, продемонстрировавшего свое превосходство в этом соперничестве. Лористону этот урок впрок не пойдет.
Спустя пять лет непобедимый доселе Бонапарт на полях России будет осваивать «науку отступать». Но прежде чем начать безоглядно бежать из России, он пошлет своего верного генерала Лористона к фельдмаршалу Кутузову.
Посланец Наполеона будет просить перемирия.
— Я имею письмо моего императора к вашему государю, и мне поручено доставить его в Петербург.
Кутузов, конечно, догадывается, зачем пожаловал Лористон. И как всегда, не торопясь, уверенно и мудро ответил, что не имеет, мол, полномочий заключать мир или перемирие. А вообще-то о мире и думать не следует, пока французы не покинут Россию.
— Не мы, а Бонапарт, не объявляя войны, вторгся к нам, — чуть прищурившись, ответит Кутузов. — Взяв Москву, вы не окончили поход, и война только начинается. Ваш император скоро убедится в этом…
А в Далмации осенние дожди со снегом сделали непроходимыми дороги. Генерал Мармон укрыл свой войска за крепостными стенами Дубровника, сам ушел еще дальше от Сенявина, в порт Сплит. С моря корабли Сенявина надежно блокировали побережье, и французам оставалось только отсиживаться за крепостными стенами.
Наступала пора зимних штормов, но это не смутило Сенявина. Чтобы запереть Мармона в Далмации, следовало вернуть острова Корцуло и Брацо. Летом, при перемирии, адмирал убрал оттуда войска. Теперь обстоятельства изменились. В Далмации началось брожение славянского населения. Вновь черногорцы просили помощи в борьбе с оккупантами.
В конце ноября Сенявин с отрядом кораблей блокировал Корцуло. Темной дождливой ночью на острове высадился десант. Накануне комендант крепости полковник Орфенго самонадеянно донес Мармону, что проучит русских. С рассветом на крепость обрушился шквал огня. В полдень крепость выкинула белый флаг. Такая же участь постигла соседний остров Брацо. Наполеон пришел в ярость, узнав о падении островов. Коменданта Корцуло предали военному суду.
Для охраны островов Сенявин оставил отряд прикрытия, а остальные корабли ушли в Которо. По стечению обстоятельств — по причине ли штормовой погоды или наступающего Рождества — капитан первого ранга Гетцен увел отряд в защищенную бухту
«Наконец-то, — обрадовался Мармон, находившийся неподалеку, в Сплите, — мы утрем нос русскому адмиралу». Он вызвал капитана тартаны «Наполеон» и приказал ночью атаковать русский бриг у Брацо.
— У вас восемь мощных пушек, возьмите в придачу три канонерки и требаку. Это еще десяток пушек и около сотни фальконетов. У русских экипаж человек шестьдесят. Вы возьмите, — Мармон хотел действовать наверняка, — пятьсот солдат. Ваш залп вчетверо больше, чем у русских. Вначале атакуйте артиллерию, а потом берите их на абордаж. Мне нужен русский бриг с русскими офицерами сегодня после полуночи. — Мармон подошел к капитану. — В моем доме вечером состоится бал. Мы не будем расходиться, пока не получим известий о вашей победе. И помните, что русский бриг назван «Александр». Ваш «Наполеон» во что бы то ни стало должен выйти победителем. Мы порадуем нашего императора.
В порту спешно забегали люди. На суда грузили порох, припасы. Со всех сторон к пристани торопились колонны солдат и грузились на суда. Суматоха в гавани привлекла внимание рыбаков — далматинцев. Они спросили забегавших в кабачок матросов, в чем дело.
— Хо, хо, этой ночью кое-кому придется покормить рыбку у Брацо, — ответили весело матросы, — или погреметь кандалами на наших галерах.
…Еще засветло к Скаловскому вошел встревоженный мичман Мельников:
— Иван Семенович, с материка пришла рыбацкая гичка. Рыбаки толкуют, мол, сегодня в ночь против нас французы затевают диверсию.
Через минуту Скаловский внимательно слушал двух взволнованных рыбаков. Рассказав о приготовлениях в порту, они предложили:
— Господин капитан, мы будем стеречь всю ночь и, как только наполеонцы выйдут из бухты, зажжем костры. — Они указали на видневшийся через пролив обрывистый берег. — Сколь будет у них судов, столь и подожжем костров.
— Добро. — Скаловский пожал им руки и кивнул Мельникову: — Надобно этих молодцов отблагодарить, выдайте им дюжину бутылок лучшего вина из наших запасов.
Далматинцы наотрез отказались, тогда Скаловский приказал матросам погрузить корзину с вином в лодку к рыбакам. Когда рыбаки отчалили, командир собрал экипаж:
— Братцы, нынче француз решился испытать нас, так пускай попробует, почем фунт лиха. — Команда одобрительно загалдела, а Скаловский поднял руку. — Еще сказывают, что к нам идет Наполеон. Ежели я, не дай Бог, сложу голову, так вы уж не посрамите Отечества, бейтесь до конца!
Матросы разбежались готовить к бою пушки и ружья. Скаловский с Мельниковым обошли бриг и остановились на юте. Ветер стих. Луна еще не взошла. Из-за гор медленно наплывали тучи, закрывая небо плотной завесой.
— Неладно получается, — нахмурился Скаловский, — нам ветерок надобен. Отберите дюжину молодцов, покрепче, и спускайте барказ, — приказал он Мельникову. — Отойдите кабельтовых на пять к Сплиту. Дабы неприятеля нам не прозевать, дадите знать фонарем, как увидите. Сами быстро гребите под корму, барказ вздерните, но не заваливайте, может, для буксира понадобится. Видать, ветер стихнет вовсе.
В самом деле, вскоре заштилело, и только всплески от уходившего в ночную мглу барказа нарушали настороженную тишину и будоражили зеркальную гладь моря.