Шрифт:
Глава первая
I
Влажная таежная сутемень – усталый разум ощутил это внезапно – перестала быть обволакивающей: ослабла как-то, отодвинулась.
Бредущий вверх по петляющему ручью человек приподнял голову, взглянул в направлении хода, повел взором левее, остановился. Уходящие влево и немного вверх деревья перестали представлять собой безнадежно сходящуюся в отдалении стену.
Свернув, человек продрался чрез подступающую к руслу и доходящую до пояса густую травяную поросль, прошел два десятка шагов, всмотрелся – впереди проявилось желтовато-серое, массивное, теряющееся
Еще несколько десятков шагов по мшистому, переходящему в хвойно-травяной лесному покрову, и под ногами оказалась кромка круто уходящего вниз обрыва. На противоположной стороне неширокой впадины-морщины, густо заросшей до самого верха разлапистыми кустами черемухи и боярышника, давяще-величественно вздымалась первозданно-неповторимая, огромная скальная стена.
Вершина трапециевидной скалы представляла собой вертикально обрывающийся вниз пологий склон покрытой хвойной порослью высокой хребтообразной сопки; основание составляло около ста метров.
Человек стоял в начале небольшого почти не имеющего растительности косого плато, переходящего в круто опускающийся ко дну простирающейся за дальнюю дымку лощины склон. Искупавшись в донном ручье, склон дремучим строем, редея, вздымался на следующую сопку, на безлесой протяженной вершине которой с трудом можно было разглядеть редкие карликовые искривленные сосны.
Внимательно осмотревшись, человек пришел к изумившему его выводу: скала издали не видна практически ниоткуда; выйти к ней можно было лишь случайно, как он, либо зная маршрут. Вдруг неосознанное, но сильное чувство овладело человеком; спине стало холодно; сердце учащенно забилось: он ощутил сильное, беспричинное беспокойство, граничащее с испугом. Уверенность, что он видит это место не в первый раз столкнулась в его сознании с не менее сильной, основанной на доверии к собственной памяти, уверенностью, что никогда он здесь не был…
На этом ход его мыслей остановился. Оборвался, потому что в глазах полыхнул ослепительный бело-золотистый огонь. Потом все померкло…
– Шкант, я опоздал на минуту, извини. Ноги отказали, когда пытался пройти мимо твоей секретарши.
– Страх потерял, смотрю… Трещать вяжи, Барабан. Сядь и перетри, как через тебя, гнида, нужные люди от меня морды воротить стали. И руки свои шаловливые убери от моего виски, я еще не решил, что в твою поганую пасть залить: виски стакан, или свинца сковородку. Пока я склоняюсь к последнему.
– Обижаешь, босс. Груз-то принят и переправлен. Да я-то как виноват стал, что это беглое быдло нос куда не надо сует. Тогда-то ведь не знал я, что он в побеге; да и одежка на нем не зоновская была. Думал, острастка лишней не будет, ежели кто прохожий на бродяжку дохлого наткнется: молва народу по ушам проедет – сторонкой обходить станут…
– Вот именно, – беглый. И не быдло, а в прошлом – эксперт от вояк из Управления аномальных явлений при Главном Управлении стратегических разработок. Ты подумал, что его искать станут, и с пристрастием? С собаками и с вертолетами: на ноги всех поставят. А ты, мыслитель хренов, ничего умнее не придумал, как по башке треснуть, да под сопку спихнуть. . Турье и менты там, слава богу, не ходят, а местных не запугаешь: сами кого хошь заделают, если посчитают, что на их делянах гадят – и следов никто не отыщет. Пора бы уразуметь, болван, что прежде чем кого-либо грохнуть, желательно выяснить, к чему это может привести. И это еще не все: выжил он. Переломался, но выжил. И наше счастье, что за поимку беглых зона хорошо платит: охотники местные его подобрали и утартали в поселок. Если бы не это, продолжали бы шерстить и на пещеру в легкую бы вышли. До тебя дошло, идиот, что ты понатворить мог?
– Что делать-то теперь, босс?
– Дерьмо за собой подчищать – вот что. А вдруг вспомнит чего, дело под угрозу поставит? Нельзя его оставлять. Иди и соображай, головой я имею ввиду. Только теперь со мной советоваться будешь. К вечеру среды жду, расскажешь, чего надумал.
– Слушаюсь, босс.
Начальник особой зоны Z-001.Р полковник Бурляк подчинялся Управлению исполнения наказаний лишь формально: фактически же те нити, по которым он получал приказы, уходили в неведомые простым смертным кабинеты шестого Управления при Главном Управлении безопасности. Возможностями он обладал поистине безграничными: мобилизовать в три дня сотни рабочих и специалистов, приостановить работу региональных транспортных узлов для приема литерного рейса были не самыми впечатляющими из его деяний – о более значительных знали немногие…
Причиной всему был, конечно же, статус управляемой им зоны: здесь отбывали наказание работавшие в сфере сверхсекретных разработок лица, обвиненные в попытке или факте государственной измены. Притом боязнь утечки тщательно охраняемой информации у руководства страны была столь болезненной, что за решетку по сфабрикованному обвинению мог попасть любой, попавший под малейшее подозрение.
По сути, если бы не эта чертова демократия, которая позволяет всяким там умникам – гениям, ученишкам да инженеришкам – шастать повсюду и болтать что попало и где попало, руководство с великой радостью заперло бы их всех в толстостенном, опутанном колючей проволокой бетонном кубе без окон. А вкусную хавку, развлечения, фонтанчики и прочую чушь можно было бы и на месте организовать. Да! И аллейки еще с кустиками, чтобы могли трепаться в свое удовольствие о высоких, черт бы их побрал, материях. Они без этого не могут – соображать перестают.
А пока приходилось применять такой вот половинчатый метод.
Проблема была в том, что необходимо было сделать так, чтобы незаурядный, а где-то и гениальный контингент зоны продолжал делать только ему подвластную работу с неменьшей эффективностью.
Именно это и было основной обязанностью полковника государственной безопасности Юрия Эдуардовича Бурляка.
Помимо организации контроля и общего руководства разработками с воли, а также содержания и комплектования сети подземных лабораторий дорогостоящим оборудованием и многочисленными материальными и информационными ресурсами, Юрий Эдуардович не церемонился в выборе методов воздействия на непокорных, не гнушаясь шантажом и угрозами расправы над близкими. Изредка происходили несчастные случаи, иной раз и со смертельным исходом…
Побеги, как считалось до сегодняшнего дня, были исключены – система охраны и тотального контроля и наблюдения была многоуровневой и продуманной до мелочей. Тогда возникает вопрос: как? Как смог этот зэк избежать встреч с собаками и охранниками, выпасть из поля обзора видеокамер, деактивировать встроенный в надежный браслет датчик, открыть запоры, миновать ряды колючей проволоки с электрическим и инфракрасным барьерами, пройти, не наследив, через контрольно-следовую полосу, удалиться на несколько километров от зоны, невзирая на обещанное местному населению более чем значительное вознаграждение за поимку или сообщение о месте нахождения беглого? Как?!
Юрий Эдуардович откинулся на спинку кресла, взглянул на сидящего по другую сторону дубового стола начальника охраны зоны подполковника Зарицкого:
– Так, значит, Сергей Леонидович. Уверен, что в этом деле было применено что-то совершенно новое и доселе неизвестное. Весьма вероятно и не без сторонней помощи. Мы должны это выяснить. Не знаю пока как. Первым делом обеспечьте надежную охрану и самый качественный уход беглому. Он должен как можно скорее выздороветь. Параллельно изучите архивы средств наблюдения, опросите всех, имевших с ним контакты за последние три месяца, выясните, не было ли чего-либо, могущего нас заинтересовать, с воли.