Адриан Моул и оружие массового поражения
Шрифт:
После долгих колебаний надел темно-синий костюм из магазина «Некст», белую рубашку и красный шелковый галстук. Челку я подровнял маникюрными ножничками и щедро оросил себя жидкостью после бритья «Босс».
По дороге заехал за Найджелом. С тоской наблюдал, как он бродит по бабушкиному флигелю, разыскивая ключи, пальто и белую трость, которой Найджел стал пользоваться после того, как едва не упал в траншею, вырытую рабочими. Помогать я ему не стал, поскольку неоднократно слышал по радио рассказы слепых о том, как они ненавидят, когда
После томительных и бесплодных поисков Найджел крикнул:
– Господи, Моули, да помоги же!
В машине я сказал Найджелу, что ему пора привыкать к порядку и учиться класть вещи в одно и то же место. Спросил, каково его финансовое положение теперь, когда у него нет никаких доходов.
Найджел ответил, что живет на пособие по инвалидности. Решил подбодрить его шуткой:
– Значит, прощай «Пол Смит» из Ковент-Гардена и здравствуйте «Маркс и Спенсер» из Лестера?
Найджел даже не улыбнулся. Видимо, вместе со зрением он утратил и чувство юмора.
Я помог ему выбраться из машины и провел к актовому залу школы. Он шаркал ногами и спотыкался о трость, а один раз рявкнул:
– Ради бога, помедленней. Ты тащишь меня так, будто я мешок с мусором.
У дверей актового зала нас приветствовал лысый старик в очках типичного «ботаника» и костюме, какие носят чокнутые ученые в идиотских комедиях. Это был Умник Хендерсон, в тридцать пять лет он окончательно отстал от жизни.
Мы заплатили по 10 фунтов, и Хендерсон выдал нам лотерейные билеты. В качестве первого приза разыгрывалась экскурсия в палату общин и чай на террасе с Пандорой. Вторым призом было первое издание романа «Аден Воул» Барри Кента с автографом автора. В качестве третьего приза фигурировал плюшевый медведь невероятных размеров, предоставленный Элизабет Салли Стаффорд (урожденная Бродвей), которая теперь возглавляет собственную компанию по оформлению интерьеров.
Некоторые мои бывшие одноклассники изменились до неузнаваемости. Клэр Нильсон, у которой когда-то была копна светлых кудрей и сочные губы, превратилась в напряженную, нервную дамочку из тех, что поминутно поглядывают на часы и громко вопрошают: «Интересно, легли ли дети спать?»
Из-за передвижной дискотеки «Фанки-джанки» помахал рукой Крейг Томас. На нем была бейсболка, нахлобученная задом наперед. Он единственный отплясывал под «Билли Джин» Майкла Джексона.
У импровизированного бара Барбара Бойер и Виктория Луиза Томпсон перемывали косточки Пандоре, утверждая, что она ничегошеньки не сделала для женщин за все время, пока находится у кормила власти.
Увидев нас с Найджелом, они взвизгнули:
– Ади! Найджи!
И бросились нас обнимать. Я спросил Викторию Луизу, чем она занимается.
– Выхожу замуж за все более древних стариков, зайка, – хихикнула она.
Сейчас Виктория Луиза разводится с третьим и собирается за четвертого. Чуть позже я услышал, как она говорит:
– Не могу припомнить, когда я в последний раз чистила овощи. Кажется, в 1995-м.
Барбара Бойер была вне конкуренции, она самая красивая среди бывших одноклассниц. Раньше Барбара работала медсестрой в сердечно-сосудистом отделении Королевской больницы, но сейчас учится на теплотехника.
– Все те же трубы, насосы и клапаны, – сказала она, – только зарплата в два раза выше.
– Приходи в любое время и прочисти мою трубу, – игриво предложил я.
Видимо, она меня не услышала, потому что внезапно отвернулась и проткнула зубочисткой свиную сардельку.
За угловым столиком расположилась компания пожилых людей.
– Ты только посмотри на них! – воскликнула Клэр. – И как это потрепанное склеротическое старичье умудрялось вселять в нас страх божий?
Старики были нашими учителями: мисс Фоссингтон-Гор (география), мистер Джонс (физкультура), мисс Эльф (театр), мистер Док (английский). С ними сидел нынешний директор Роджер Терпит, который когда-то предсказал, что из Гленна «никогда не выйдет толка».
Мистер Док с вожделением поглядывал в сторону бара, я поманил его и угостил полпинтой пива. Он обрадовался, узнав, что я работаю у мистера Карлтон-Хейеса.
– Я помню вас, Моул, – сказал он. – Вы были единственным из моих учеников, кто плакал, когда Ленни убил девочку в книге «О мышах и людях».
Найджел язвительно заметил:
– У Моули вообще глаза на мокром месте. Читая «Больницу для животных», он непрерывно рыдал, особенно бурно из-за дохлого хомяка.
Я проводил мистера Дока к его столику и поболтал с учителями.
Мистер Джонс сказал, что не помнит меня. Я объяснил, что в те дни, когда у нас была физкультура, я обычно болел.
– Не ты один, – махнул он рукой.
– А еще моя собака поймала мяч и сбежала с ним за пять минут до конца футбольного финала между школами Лестершира и Бедфордшира, – продолжил я.
– Ах да, теперь припоминаю! – воскликнул мистер Джонс. – Однажды ты принес записку якобы от матери: «Адриан подцепил диарею через дырки в башмаках».
О, как смеялись престарелые педагоги!
– А «диарею» он хотя бы правильно написал? – поинтересовался мистер Док.
– Откуда мне знать? Я преподаю физкультуру, – пожал плечами мистер Джонс.
К 9.30 вечера народ начал понемногу прибывать, сэндвичи на буфетной стойке успели слегка обветриться, а под песенку Бой Джорджа «Ты правда хочешь меня обидеть?» уже отплясывало с десяток человек.
Найджел находился в центре внимания. Его осаждали сочувствующие женщины, предлагали прибраться в его флигеле, постирать и погладить.
С автостоянки донесся автомобильный гудок, и Умник Хендерсон заорал, перекрывая музыку:
– Пошли смотреть на новый микроавтобус!
За рулем белого микроавтобуса сидел Барри.
Кент с бритой башкой и в кожанке, увешанной тяжеленными серебряными цепями. Из салона выглянул двухметровый детина и пробасил:
– Просьба держаться подальше от мистера Кента. Они не любят, когда их трогают. И никаких фото. Они не любят огласки.