Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964
Шрифт:
Крестовый поход с целью изменить политику Кеннеди в отношении Кубы совпал с довольно щекотливым обстоятельством в жизни 67-летнего директора ЦРУ. Маккоун потерял свою первую жену, которая умерла от рака через месяц после его вступления в должность. Маккоун был серьезно влюблен в Тейлин Макги-Пиготт, состоятельную вдову из Сиэтла. Маккоун и Пиготт собирались пожениться в конце августа и провести свой медовый месяц на Французской Ривьере. Если он хотел успеть переубедить администрацию в отношении событий на Кубе и одновременно не разочаровать новую жену, то ему нужно было действовать быстро и энергично.
Когда 21 августа высшие советники Кеннеди по внешней политике собрались в кабинете госсекретаря, чтобы вновь рассмотреть положение на Кубе, нажим Маккоуна был встречен без особого энтузиазма. Он выдвинул вопросы, ответ на которые
Роберт Кеннеди был единственным, кто поддержал призыв Маккоуна снять ограничения на политику администрации. Подобно Маккоуну он хотел, чтобы президент санкционировал использование силы против Кубы, хотя и считал, что сила должна быть применена как ответ на нападение кубинцев. Размышляя о том, как вынудить Кастро сделать первый шаг против США, Кеннеди побуждал Особую группу обсудить «возможность того, чтобы спровоцировать акцию против Гуантанамо, которая позволила бы нам нанести ответный удар или вовлечь каким-нибудь образом третью страну»{19}. В соответствии с этим он выступал за снятие запрета на действия операции «Мангуста», направляемые с базы Гуантанамо. Но несмотря на энергичное вмешательство генерального прокурора, усилия Маккоуна не привели к изменению политики.
На следующий день, 22 августа, Маккоун встретился с президентом в присутствии председателя Объединенного комитета начальников штабов, чтобы попытаться Добиться решения, альтернативного тому, что было принято в кабинете Дина Раска. Кеннеди не нужно было слушать объяснения Маккоуна; он уже знал от Банди и собственного брата о позициях, заявленных на вчерашнем совещании. Он знал, что некоторые его советники высказались за активизацию программы тайных операций против Кастро и что другие, в особенности его брат и Маккоун, хотели бы пойти еще дальше. Кеннеди не был готов принять такое решение, он сказал Маккоуну, что хотел бы еще раз собрать Особую группу и услышать все аргументы лично{20}.
За тысячи миль от Вашингтона русские предприняли в Берлине шаг, который осложнил попытки Маккоуна заставить американское правительство сосредоточиться на Кубе. 22 августа они ликвидировали пост советского коменданта Берлина. Американская миссия в Берлине увидела в этом «крупный шаг в том направлении, в котором они двигались уже некоторое время»{21}. Большинство советников Кеннеди разделяло озабоченность тем, что Хрущев выбрал именно этот момент поступить так, как он угрожал уже четыре года, а именно — подписать мирный договор с Восточной Германией, отказаться от всех советских прав на Восточный Берлин и призвать НАТО сделать то же самое в Западном Берлине. В редакционной статье журнала «Экономист» в конце августа подчеркивалось, что для США нет более важной шахматной фигуры, чем Берлин{22}. 23 августа Банди написал Теду Соренсену, специальному советнику Кеннеди, что Берлин снова стал главной проблемой. «Берлинский кризис многое вновь оживил в последние недели, и, по-видимому, положение здесь ухудшается»{23}. В тот же самый день созвали совещание специальной группы по Берлину, дабы представить президенту различные варианты возможного развития ситуации и держать его в курсе последних событий.
23 августа было также последней возможностью для Маккоуна изменить мнение президента по Кубе, ибо затем он уезжал в свадебное путешествие. Кеннеди собрал своих ближайших советников по международным делам для обсуждения того, что вызывало такую тревогу у Маккоуна. Менее уверенный, чем прежде, в правоте Маккоуна, президент хотел знать, в состоянии ли американская разведка обнаружить советские баллистические ракеты, если бы они оказались на Кубе. Его интересовало,
В ходе этой дискуссии Кеннеди перешел рубикон, хотя он все еще сомневался, что Москва разместит ядерное оружие на Кубе. Он говорил так, как будто решился на применение силы против этих ракет в случае, если бы Хрущев попробовал их установить. После объяснений Маккоуна и Макнамары о границах информированности США по поводу происходящего на Кубе, Кеннеди попросил изложить оценку членов группы относительно мер, которые следовало бы предпринять против советских пунктов базирования ядерного оружия на острове. Будет ли достаточно нанести по ним удар с воздуха? Необходимо ли будет вторжение или, напротив, их можно будет уничтожить путем тайных скрытых действий? 23 августа Кеннеди дал ясно понять, что он ни в коем случае не примириться с советскими ядерными ракетами на Кубе.
Хотя Маккоун был удовлетворен тем, что Кеннеди серьезно отнесся к возможности появления советской ракетной базы на Кубе, он был обескуражен недостаточной решимостью президента{25}. Вместо того, чтобы ухватиться за эту последнюю возможность и вырвать Кубу из рук Кастро, прежде чем Советы разместят там свои ракеты, Кеннеди пытался найти способ помешать русским установить свои ракеты на Кубе. Он предложил припугнуть Хрущева с помощью президентского послания. В 1950 году Дин Ачесон, госсекретарь в администрации Трумэна, спровоцировал Сталина на вторжение Северной Кореи на Юг, заявив, что оборона Кореи не является жизненно важной для интересов Соединенных Штатов. Десять лет спустя Кеннеди надеялся, что его недвусмысленное заявление о том, что Карибский бассейн является жизненно важным для интересов США удержит преемника Сталина от безнаказанных действий на Кубе.
После заседания Маккоун отвел Роберта Кеннеди в сторону и вновь повторил ему лейтмотив своих действий Он считал младшего Кеннеди горячей головой, но ценил его за поддержку своей идеи необходимости пойти на риск на Кубе. Маккоун надеялся, что в его отсутствие Роберт Кеннеди продолжит оказывать давление на Белый дом в пользу решительных действий против Кастро. В ходе только что завершившегося совещания Маккоун пытался убедить президента, что Соединенные Штаты могут действовать против Кастро, не опасаясь понести непоправимые потери в других частях мира Маккоун даже предложил, чтобы США вывезли свои ракеты «Юпитер» из Турции, чтобы они не были соблазнительной целью для мести русских. «Забудьте на время Берлин и Турцию, — говорил он, — Хрущев бросит свой вызов в Карибском бассейне» «По моему мнению, — убеждал генерального прокурора озабоченный рыцарь холодной войны, — Куба — ключ ко всей Латинской Америке, если Куба выиграет, то следует ожидать, что падет вся Латинская Америка»{26}.
На следующий день Маккоун отправился в Париж; пересмотр политики, которого он так настойчиво добивался, так и не состоялся. Кроме генерального прокурора, остальные ближайшие советники Джона Кеннеди придерживались мнения, что СССР не решится разместить ракеты на Кубе. На этот раз президент согласился с ними.
Заявление Кеннеди
Как и опасался Хрущев, разведывательные данные, собранные самолетом У-2, сыграли решающую роль в формировании ответа Кеннеди на деятельность Советского Союза на Кубе. 29 августа самолет У-2, вылетевший с базы в Техасе, обнаружил восемь почти завершенных оборудованием мест расположения пусковых установок для ракет СА-2, которые через неделю или через две могли быть приведены в рабочее состояние. Со времени последнего разведывательного полета У-2, совершенного 5 августа, прогресс в обороне Кубы был очевидным. Во время предшествующих полетов не было обнаружено ни одного из этих самых современных советских средств ПВО, однако теперь вся западная треть острова была полностью прикрыта от нападения с воздуха, а отдельные данные позволяли предположить, что русские обустраивают еще 16 пусковых установок СА-2 в других районах Кубы. Скоро любому У-2, совершающему облет кубинской территории, могла грозить опасность быть сбитым