Адъютант палача
Шрифт:
Провели меня в малую гостиную, где я разместился в весьма неудобном кресле. Вот не понимаю я манеру нынешних производителей мебели. Им трудно внести некоторые конструктивные изменения, чтобы на софе или стуле стало сидеть удобнее? Может, если рухнут все мои планы, то мне заняться мебельным бизнесом? А что — здесь такой простор для творчества! Это у меня, наверное, нервное…
Далее мы пили с Александром весьма приличный кофе и беседовали на отстранённые темы. Вернее, это было больше похоже на изучение собеседника. Секретарь интересовался моими делами в корпусе, и комфортно ли я добрался до столицы. Мне явно показывали, что хоть какие-то справки об одном юнце точно навели. В свою очередь, я расспрашивал о последних новостях в Питере. Странно, но Мосолов уклонился от
В жизни хозяин особняка не особо отличается от изображений, которые я видел в интернете. Невысокий, грузный, но не жирный, седые усы, обыкновенный взгляд. Ничего демонического и отталкивающего я не заметил. Мешки под глазами и трость, на которую опирался экс-министр, доказывали, что со здоровьем у него проблемы. После приветствий и моего представления, начался обед. Надо сказать, что стол был достаточно простым, но сытным. Десятка перемен блюд не было, что мне очень понравилось. Хотя над меню явно потрудился отличный повар. Хозяин выпил две рюмки водки, мы с секретарём ограничились лёгким вином. За столом опять была поднята тема метрополитена, но в контексте, что англичане уже начали под землю зарываться, и двигают прогресс вперёд.
Из политики обсудили Гражданскую войну в США, о которой я думать забыл. Оказывается, на третий год боевых действий северяне издали декрет об освобождении рабов. Судя по кривой ухмылке Михаил Николаевича, он проводил аналогию с недавно освобождёнными крепостными. Ведь над первоначальной версией закона работал именно он. Только в итоге прогрессивная идея превратилась в фарс и мину замедленного действия.
Рабочий кабинет хозяина мне понравился. Ничего лишнего — письменный стол, несколько кресел для посетителей, два книжных шкафа и большая карта России, висящая на одной из стен. Что удивительно, никаких портретов императоров я не обнаружил. Это стало подтверждением того, что чиновник не особо ладит с Александром. Его же, фактически, заставили уйти с поста министра государственных имуществ, именно из-за разногласий с императором по земельной реформе.
– Я внимательно прочитал ваше письмо, Иосиф Янович, — сразу приступил к делу Михаил Николаевич, — Но совершенно не понимаю, почему вы обратились ко мне? Есть генерал-губернатор Назимов, жандармерия, наконец.
Ну не говорить же Муравьёву, что именно его отправят в Вильно с самыми широкими полномочиями, наводить порядок. И он его наведёт. Только я задумал немного форсировать процесс, и вот сижу перед одним из самых уважаемый мною русских государственных деятелей. Сразу в голове появились мысли — мол, куда я лезу со своими советами? Хотя, послезнание никто не отменял. Я написал для Михаила Николаевича не письмо, а целую аналитическую справку с прогнозом событий в Западном Крае. Заодно выдал всё, что знал о заговорщиках.
– В свою очередь, позвольте быть максимально откровенным. Пусть мои слова и прозвучат излишне резко, — после кивка собеседника, я продолжил, — Губернатор, который потакает польскому сепаратизму и считает себя чуть ли не большим поляком, нежели шляхта, вызывает у меня исключительно чувство презрения. Думаю, так считаю не только я, раз по столице поползли слухи о вашем назначении в Вильно. Что касается ОКПС, то у них под носом действует огромное количество кружков и ячеек заговорщиков. Только почему-то никого не арестовали. Это касается не только Вильно, но и столицы, где польские заговорщики проводят агитацию и вербовку уже много лет.
– Странно слышать это от поляка. А если учитывать, что три месяца назад вы стрелялись с офицером, который верен присяге. Хотя сведения о мятежниках в Западном Крае, которые вы предоставили, могут помочь подавить
Это они хорошо копнули. Видать, не обошлось без упомянутых жандармов, которые помогли собрать информацию. Но ответ у меня был давно готов.
– За несколько месяцев многое кардинально изменилось. Если речь о мятеже, то я не собирался в нём участвовать и изменять присяге. Но и помогать властям тоже не хотел. Что касается дуэли и кружка польских офицеров, то это юношеская дурь. Вы тоже в молодости не были образцом для подражания, — после намёка на участие Муравьёва в декабристском движении, он только немного покраснел, — Просто сейчас, для меня — это дело наиважнейшее.
Вкратце описал ситуацию с покушением и подозрением, что заговорщики убили мою мать.
– Не стану скрывать, что решающим фактором стал личный вопрос. Поэтому, с вашей помощью или без, но я буду давить восстание на стороне русских властей. Другое дело, насколько быстро вы возглавите Край. Ведь мятежники ждут если не военной, то политической помощи от европейских стран. Об этом открыто говорится на встречах их лидеров, где мне удалось побывать. Они лелеют идею о европейском конгрессе и возлагают большие надежды на поддержку Франции с Англией. Польские иммигрантские круги достаточно давно и целенаправленно работают в Европе. Воевать с нами никто не будет, но возможен кризис со странами практически всего континента. И я бы меньше всего полагался на соблюдение пруссаками недавно подписанной конвенции. Для них отношения с Парижем и Лондоном важнее. Поэтому можно считать, что граница будет проходным двором. Это же касается австрияков.
– Интересный вы юноша, Иосиф, — Муравьёв откинулся на спинку кресла и ответил после недолгого молчания, — Недели не прошло, как Горчаков[3] предложил мне подумать о генерал-губернаторстве, а вы уже знаете об этом. Ещё и рассуждаете о европейской политике с уверенностью опытного дипломата. Но, к некоему моему удивлению, по многим вопросам я вынужден с вами согласиться. Да и предложение министра я пока не отклонил. Что вы ещё можете рассказать?
Начинаю описывать детали, которые удалось вспомнить. В первую очередь о демарше ряда стран, которые попытались надавить на Россию дипломатически, и даже угрожали войной. Ещё говорил, что восстание в Западном Крае можно купировать уже весной. Зачем доводить ситуацию до многочисленных жертв, если базовые центры мятежников и основные предводители известны? Намекнул на опасность перехода восстания в вялотекущую партизанскую войну, так как мятежники опираются на достаточно большое количество лояльных граждан. Ну и ещё описал опасность того, что будет, если восставшие объявят об отмене платежей и безвозмездной передачи земли крестьянам. Тогда выступление узкой прослойки населения, в виде шляхты, может перерасти в народную войну. И тогда кто-то из наших врагов точно воспользуется ситуацией для ослабления России.
Я намеренно сгущал краски по последнему вопросу. На самом деле, крестьяне были абсолютно равнодушны идеям восстания. Только Муравьёв сейчас этого не знал.
– Я изложил в записке свои мысли по созданию специальных отрядов, которые будут заниматься нейтрализацией руководства мятежников и уничтожению их баз. Там же есть некоторые идеи по разгрому польского подполья и иных антиправительственных кружков с комитетами. Благо, я участвовал в этих собраниях, и знаю большинство фигурантов. Ещё я добавил много чего по мелочам, например, про взаимодействие литовского комитета с «Землёй и Волей».
– Не перестаю поражаться вашим идеям, — Муравьёв долго и внимательно изучал мои бумаги, — Пока отправляйтесь в корпус. Вы же собрались сдать экзамены экстерном? Вот и посвятите этому все свои силы. Вам сообщат о моём решении.
[1] Игра придуманная поляками,а затем перенятая русскими офицерами. Изначально паны большой толпой заходили в деревню. Далее выбирали несколько девушек и отправляли их в лес. А затем начиналась охота. Жертва должна была крикнуть «ку-ку», после чего поляки стреляли один раз на звук. Иногда девушки выживали. Русские офицеры выбирали «кукушку» по жребию.