Аэропорт
Шрифт:
Хотя капитан Димирест и был командиром экипажа, которому предстояло вылететь в рейс номер два «Золотой Аргос», делать ему сегодня почти ничего не придётся. На этот раз он полетит в качестве пилота-контролёра. Самолёт же поведёт другой пилот — Энсон Хэррис, по рангу почти равный Димиресту. Это он будет сегодня сидеть в командирском кресле слева. А Димирест будет сидеть справа — там, где обычно сидит первый пилот, — и наблюдать за действиями Хэрриса, чтобы потом доложить, как он справился с полётом.
Хэррису был назначен контрольный полёт в связи с тем, что «Транс-Америка» решила перевести его с внутренних линий на международные. Однако
После того как Хэррис совершит два полёта — а сегодняшний был вторым по счёту, — его проэкзаменует старший пилот, и лишь потом ему доверят международный рейс.
В подобного рода полётах — равно как и во время контрольных полётов, которые регулярно, каждые полгода, обязаны совершать все пилоты всех авиакомпаний, — проводилась тщательная проверка навыков поведения в воздухе и умения летать. Испытания проходили на обычных рейсовых самолётах, и пассажиры могли догадаться об этом, лишь увидев двух капитанов с четырьмя нашивками на рукаве, сидящих в пилотской кабине.
Хотя пилоты по очереди проверяли друг друга, они обычно серьёзно и требовательно подходили к делу. Так они сами хотели. Слишком многое ставилось на карту — и человеческие жизни, и собственная квалификация, — чтобы из дружеских чувств не хвалить друг друга и не прощать друг другу промахов. Пилот, проходивший проверку, знал, что его действия должны во всём отвечать стандарту. И если он в чём-то этому стандарту не соответствовал, на него поступал неблагоприятный отзыв, что могло повлечь за собой более строгую проверку со стороны старшего пилота авиакомпании, от которого уже зависело, оставить или уволить испытуемого.
Не давая испытуемым никаких поблажек, коллеги, однако, относились к ним с подчёркнутым уважением. Все — кроме Вернона Димиреста.
Димирест же относился ко всем пилотам, проходившим у него испытание, как учитель к провинившимся школьникам, которых надо распечь. Более того: в роли такого школьного учителя Димирест держался неизменно официально, был высокомерен, резок и жесток. Он не скрывал своей убеждённости в том, что никто не может сравниться с ним в искусстве пилотирования. Коллеги, которым приходилось всё это выносить, внутренне кипели от негодования, но выхода не было, и они подчинялись. Зато потом они клялись друг другу, что, когда наступит черёд Димиреста проходить проверку, они будут так придираться к нему, так его третировать, что он не обрадуется. И они старались выполнить свою угрозу — вот только результат всегда был один и тот же: Вернон Димирест безукоризненно вёл самолёт и придраться ни к чему не удавалось.
Вот и сегодня, перед контрольным полётом, Димирест, следуя обычной линии поведения, позвонил Энсону Хэррису домой.
— Вечером будет трудно ехать, — без всякого вступления сказал Димирест. — Я люблю, чтобы мой экипаж был вовремя на месте, и прошу вас выехать заблаговременно в аэропорт. — Энсон Хэррис, который за двадцать два года безупречной службы ни разу не опоздал на работу, едва не задохнулся от возмущения. К счастью, прежде чем он сумел выдавить из себя хоть слово, капитан Димирест повесил трубку.
Всё ещё внутренне негодуя, но не желая дать повод Димиресту в чём-либо его упрекнуть, капитан Хэррис прибыл в аэропорт не за час до вылета, как предписывалось, а почти за три часа. Капитан Димирест увидел его в «Кафе заоблачных пилотов», куда он зашёл после схватки с комиссией по борьбе с заносами. Димирест был в твидовом пиджаке и брюках — форменный костюм, как всегда, висел у него в шкафчике, и он намеревался переодеться позже. А капитан Хэррис, уже немолодой мужчина с проседью, пилот-ветеран, которого молодёжь именовала не иначе, как «сэр», был в форме «Транс-Америки».
— Привет, Энсон! — Вернон Димирест опустился рядом с ним на табурет у стойки. — Я вижу, вы послушались моего доброго совета.
Капитан Хэррис крепче сжал чашку с кофе, но в ответ сказал только:
— Добрый вечер, Вернон.
— Подготовка к полёту начнётся на двадцать минут раньше обычного, — предупредил его Димирест. — Я хочу проверить, в порядке ли у вас бортовой журнал и на месте ли все инструкции.
Какое счастье, подумал Хэррис, что жена только вчера проверила инструкции и внесла туда последние изменения. Но ещё надо будет просмотреть в экспедиции почту, не то этот мерзавец может потом поставить ему в вину, что он не исправил какой-то пункт, текст которого был утверждён только сегодня. Чтобы чем-то занять руки и успокоиться, капитан Хэррис набил трубку и закурил.
Он почувствовал на себе критический взгляд Димиреста.
— У вас неформенная рубашка.
На секунду Хэррис не поверил, что его коллега говорит это всерьёз. Но когда понял, что тот и не думает шутить, лицо его стало цвета спелой сливы.
Форменные рубашки вызывали крайнее раздражение у пилотов не только «Транс-Америки», но и других авиакомпаний. Рубашки эти приобретались у поставщиков авиакомпании и стоили девять долларов; они были плохо сшиты, притом из материала весьма сомнительного качества. В обычном же магазине можно было купить рубашку куда лучше и дешевле, причём по виду она почти не отличалась от форменной. Многие пилоты ходили поэтому в неформенных рубашках. В том числе и Вернон Димирест. Энсон Хэррис не раз слышал, как презрительно отзывался Димирест о рубашках, поставляемых компанией, и противопоставлял им те, которые носил сам.
Димирест велел официантке подать кофе и примирительно сказал Хэррису:
— Ничего страшного. Я не напишу в рапорте о том, что видел вас в неформенной рубашке. Только переоденьтесь до того, как явитесь на мой корабль.
«Сдержись! — сказал себе Энсон Хэррис. — Великий боже, дай мне силы! Только бы не сорваться — ведь именно этого добивается, сукин сын. Но почему? Почему?»
Ладно. Ладно, решил он про себя: он проглотит обиду, сменит рубашку и наденет форменную. Он не даст Димиресту повода упрекнуть его хоть в чём-то — пусть даже в самой малости. Правда, не так-то просто будет добыть сегодня форменную рубашку. Наверно, придётся одолжить её — поменяться с кем-нибудь из капитанов или первых пилотов. Когда он скажет, зачем ему это нужно, никто не поверит. Он сам еле поверил своим ушам.
Ну, ничего, у Димиреста тоже будет контрольный полёт… и пусть он поостережётся… и в очередной раз, и во все последующие. У Энсона Хэрриса немало хороших друзей среди старших пилотов. И уж он позаботится о том, чтобы Димиреста заставили надеть форменную рубашку, заставили следовать правилам во всём — во всём, вплоть до мелочей… А не то… Эта хитрая сволочь ещё попомнит его, — мрачно подумал Хэррис. Уж он постарается, чтобы попомнил.
— Эй, Энсон! — В голосе Димиреста звучал смешок. — Вы сейчас откусите мундштук у своей трубки.