Афера с редкими монетами
Шрифт:
В помещении офиса туристической фирмы было очень темно, особенно после ярко освещенного зала торгов. Билли задержался здесь на несколько секунд, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте, а затем увидел Джека-Француза в шляпе и плаще, стоявшего в дверях.
Билли был удивлен и смущен, но вовсе не испуган.
— Француз! — воскликнул он. — А ты что тут делаешь?
— Подойди сюда, — сказал Француз, взмахнув рукой, и тут Билли заметил у него в руках пистолет. Ни секунды не раздумывая, Билли выпустил из рук кейс и потянулся к кобуре...
Он умер, так и не успев опомниться от изумления.
Глава 7
Клер
Клер не теряла сознания. Но у нее не было сил, чтобы справиться с собственным телом, не было воли, чтобы совладать с эмоциями. Душу охватили ужас и закрадывающееся в нее чувство вины. Реальность только что нанесла ей сокрушительный удар.
Потому что эта афера, одним из действующих лиц в которой стала она, с самого начала не была игрой. В жизни ничего не бывает понарошку, но только сейчас ей стал открываться смысл этого.
С самого детства жизнь казалась ей игрой под названием «мало хочешь — мало получишь». Даже если иногда победителем выходил кто-то другой, а не она сама, то кому какое до этого дело? Позднее название игры поменялось на «красиво жить не запретишь». Даже смерть Эда не смогла сколь-нибудь ощутимым образом повлиять на ход вещей, потому что он погиб за многие мили отсюда, где-то в горах, и его смерть была столь же эффектна, как и вся его жизнь. Эта смерть казалась лишь одним из способов ведения игры.
Примерно в то время, как за ней начал увиваться этот олух Билли, ей, наконец, пришлось узнать и о том, как мало Эд оставил ей после себя. И хотя она была далека от окончательного разорения, но кое-какие долги все же накопились. И тогда девиз ее игры в очередной раз поменялся на «верьте мне, люди». Это было лишь очередным маневром, позволявшим продолжать жить на широкую ногу и отдавать другим меньше, чем тем хотелось бы получить от нее. Клер была роковой женщиной, натурой страстной, романтической и загадочной.
Сумма в семьдесят тысяч взялась с потолка. На самом же деле все долги ее не превышали восемнадцати тысяч долларов, и при желании ей наверняка удалось бы как-нибудь замять это дело, но Билли как-то раз стал хвастаться, как много ему уже удалось скопить, и Клер подумала о том, что жить было бы намного проще, получив некоторое денежное подспорье. В конце концов, в результате различных ухищрений, таинственных недомолвок и парочки прозрачных намеков ей удалось выяснить, что Билли располагает гораздо более скромной наличностью, чем ему хотелось представить.
Но Клер уже почувствовала запах денег. Имея много денег, она могла бы уехать из Индианаполиса, отправиться путешествовать, познать гораздо лучшую жизнь, чем мог ей обеспечить Эд. В противном случае, она будет вынуждена торчать в этом городе, спешно начиная поиски второго мужа, и тогда вся ее игра будет безнадежно испорчена.
Переход от злой шутки с Билли к делам, творившимся этой субботней ночью в зале монетных торгов, был постепенным. Правила игры постепенно ужесточались, но игра по-прежнему оставалась лишь игрой, не более. Она поведала Паркеру все ту же историю о семидесяти
Паркер подошел к ней. В руке он держал револьвер и что-то говорил, произнося слова отрывисто и быстро, но понять ничего было нельзя, как если бы он говорил на языке суахили. Клер хотела сказать ему: «Помоги мне отделаться от них. Пусть мне за это ничего не будет. Я не знаю, почему так вышло». Но она почему-то никак не могла подобрать слова, найти в себе силы на то, чтобы произнести это.
Паркер наклонился и отвесил ей сильную пощечину, отчего у нее запрокинулась голова, а вся щека запылала. С каждым мгновением ей становилось все больнее и больнее. Она молча закрыла глаза, понимая, что заслужила это, но сожалея, что все кончается именно так.
Он снова заговорил с ней, и на этот раз ей было понятно каждое его слово.
— Вставай, — говорил Паркер. — Быстро. Поднимайся же!
Клер оставалась неподвижно лежать, и тогда он снова и еще сильнее ударил ее, но уже по другой щеке. Из глаз у нее хлынули потоки слез, как если бы она до этого рыдала уже целый час. Как будто включили телевизор и на экране появился некто, до этого неустанно, без перерыва обливавшийся слезами.
Но Паркер оставался прежним. Его голос доносился до нее сквозь ее собственные рыдания и всхлипывания, приказывая встать.
Страх очередной пощечины заставил ее найти в себе силы на то, чтобы согласно кивнуть, пошевелить руками и начать подниматься на ноги.
Он не помог ей. Она с трудом поднялась, ухватившись обеими руками за стол, и, когда ей наконец удалось принять вертикальное положение, он объявил:
— Уходим. Не отставай от меня.
— Только не надо показывать мне фотографии, — пробормотала она, потому что теперь ей стало казаться, что Паркер должен обязательно оказаться на самом деле неким судьей, и что у него есть фотографии того, кто был убит тем выстрелом, и что теперь он собирается разложить перед ней все снимки, а она не сможет вынести этого зрелища.
— Не отставай, — повторил он, не обращая внимания на ее слова, и зашагал прочь.
Нетвердо ступая на дрожащих йогах, Клер поспешила следом за ним. В голове у нее по-прежнему творилась неразбериха, когда из провала в стене впереди вдруг, пятясь, выступил Лемке. Он повернулся, и она увидела, что голова у него вся в крови.
— Француз... — изумленно проговорил он и рухнул на пол.
Клер пронзительно завизжала.
Часть четвертая