Афган, любовь и все остальное
Шрифт:
Через два часа состыковались. Все живы – здоровы, только лейтенант со сломанной ногой. Может и не сломал, а только подвернул. Но это уже не главное, он на нее наступить не может. Склон крутой, за него постоянно цепляются тучи. Вертолетчики просят спуститься как можно ниже. А это снова ходьбы часа на два. Пока сооружали из палатки носилки, стемнело. Еще одна ночь в горах. Теперь заняли круговую оборону, на посту трое. Ведь мы засветились своей стрельбой. Холод собачий. Из плащ-палат ок соорудили наподобие пещеры. Хорошо выручают ватные спальники. В общем терпимо, но все равно сильно не разоспишься. Холод как будто проник во все тело. И кажется, что уже никогда не согреешься.
Когда окончательно рассвело, продолжили тяжелое и опасное движение. Надо для гарантии, до полной видимости спуститься вниз на четыре километра. Дело не простое спускаться с грузом в восемьдесят килограмм. И идти надо, рисковать вертолетом нельзя. Конечно, при нужде вертолетчики снимут нас и с крутого склона, и при плохой видимости. А вдруг что непридвиденное? И тогда кто нас отсюда вывезет? Вот тогда будет проблема. Фактически сползаем по чуть – чуть, проклиная все на свете. И радуемся, что не приходится далеко обходить глубокие расщелины. Кстати, рацию угробил сам радист. Поскользнулся на спуске, упал со всего маху спиной, на которой была рация. Спине ничего, а вот прибор заткнулся. Попробовал отремонтировать. Развинтить – разобрать с успехом получилось. И на этом его знания радиоэлектроники видимо закончились. Так как рация уже замолчала навечно. Потом лейтенант провалился в расщелину и сломал ногу. Дальше продолжать движение они уже не могли. Осталось только выбрать подходящее место для лагеря и ждать помощи. Пока ждали, продукты подъели. Так сказать от скуки ожидания. Наблюдение толком не вели. Они нас не заметили днем с расстояния всего в километр. А если бы не мы со стрельбой? Так бы и разошлись в разные стороны. Короче, они сделали все так, как нельзя делать. И вид у них сейчас против нашего довольно затрапезный.
К одиннадцати дня наконец оторвались от нависших облаков, а еще через час нашли подходящую площадку. Связались с вертолетчиками. Все живы—здоровы, ждем эвакуации. «Вертушка» появилась через час. Борт – механик передал мне устный приказ. Взять шесть человек на свое усмотрение и продолжить операцию. Детали прояснят через два часа при очередном сеансе связи. Размышлять некогда. Заберу четверых, которые в вертолете прохлаждались. И еще двоих из своей группы: радистов Костю Малыгина и Сашу Костенко. Они вроде как посвежее остальных выглядят. Вертолетчики перебросили нас через ущелье и каменное плато. На краю которого и высадили. Выгрузили мешки с продуктами. И через пять минут боевая машина уже стрекотала далеко от нас.
Приказ гласит. Пройти дальше на юг до главной местной дороги. А это около двадцати километров по предгорью. На месте закрепиться – замаскироваться и наблюдать. Продуктами и боезапасом обеспечены, так что выполнять немедленно. Суровость приказа показывает его серьезность. Мы обязаны его выполнить без вариантов. Так видно предполагает командование, чеканя слова суровым голосом. Распределяем груз между собой и начинаем движение. Самое неприятное, мы загружены сейчас по полной. На каждом почти по двенадцать килограмм полезного снаряжения, без которого в дальней разведке никуда. До темноты, по довольно приличной тропе, всего с одним перекуром, прошли больше половины пути. Отошли от нее на двести метров в сторону и заночевали. Посты два через два по двое. Сам сплю в полглаза, проверяю бойцов постоянно. Если здесь вполне приличная тропа, то и противник возможно рядом.
Такая предусмотрительность ночью, и лень сойти с тропы днем. Все это могло для нас закончиться очень плачевно. К вечеру следующего дня мы столкнулись нос к носу с группой вооруженных афганцев, которых было больше десятка. Мы не могли не столкнуться. Ведь если мы на тропе, почему бы и другим по ней не идти. Вот она лень – матушка. Вот он мой очередной прокол, как командира. Счастье, что мы вышли друг на друга неожиданно. А расстояние между нами всего в шестьдесят метров. Благо, что они не ожидали от шурави такой наглости на исконно своей территории. Шли расслабленно и не выслали вперед боевое охранение. Не мы, не они не сделали ни одного выстрела. Залегли и осмотрелись. Решение принял мгновенно. Задание провалено однозначно. Так что отходим туда, откуда пришли. До темноты надо оторваться от противника. Перебежками, не стреляя, проскочили первые четыреста метров. Может все обойдется без стрельбы. Вдруг у противника совсем другие планы и задачи. А мы просто досадная помеха на их пути. Но это один к ста. По любому, если нас обнаружили у себя в глубоком тылу, то жизни спокойной не жди. Так оно и получилось. Афганцы рванули на сближение короткими перебежками. Ну что же, не мы первые начали. Даем бой. Вернись время на пять часов назад, так я бы только ночью передвигался по чужой стране. Нафиг мне эти огневые контакты.
Четверо бойцов отходят на сто метров. Мы их втроем прикрываем. Стреляем одиночными и только прицельно. Позиция неплохая. Комфортная стрельба из положения лежа. Первые пули ушли в сторону противника, когда до него было чуть меньше ста метров. Наша задача простая. Вывести из строя, как можно больше солдат противника. И отбить охоту нас преследовать. А чтобы это получилось, не надо суетиться. Удивительно, но когда увидел реального противника, когда начался бой, я успокоился. Удобно расположив автомат, поймал в прицел душмана и жду. Вот он остановился, машет своим, мол подтягивайтесь. Плавно жму курок. Все получилось, мужик завалился на бок. Остальные залегли. Огрызнувшись в нашу сторону короткими очередями. Понимают, что попали под снайперский огонь. Теперь они в полный рост не вскакивают, передвигаются низко склонившись к камням. Хлопнули три выстрела с нашей стороны, и еще один афганец замер. До ближайших всего метров семьдесят, но это расстояние фактически открытое, и нас не обойти. Наша четверка заняла позицию намного выше. Пока молчим, готовимся рвануть назад. Афганцы лениво постреливают тоже одиночными. Через несколько лет выйдет много фильмов про эту войну. И я буду смеяться, видя как бородачи в белых одеждах бегут в полный рост прямо на плотный автоматный огонь. И гибнут при этом десятками. На настоящей войне так не бывает. И им, и нам совсем не хочется умирать на этих голых и холодных скалах. Потому то мы и осторожничаем, стараемся как можно плотнее прижаться к ледяным камням, не подставляясь под пули. Сзади раздался выстрел. Это нам сигнал, можно отходить. И сразу афганцы зашевелились. Не думаю что они рванут напрямую. Хотя чем черт не шутит. Это расстояние можно преодолеть всего за пять секунд. Приказываю бойцам сменить магазины, поставить оружие на автоматический бой и приготовить по гранате. А пока веду прицельный огонь. После каждого выстрела меняю позицию. С этим напряга нет, кругом камни – валуны. Вижу как из-за выступа скалы бородач бьет по нам короткими очередями. Пули ложатся чуть в стороне, явный недолет. Поймал его в прицел. Я его не достану, пока торчит только один ствол. Терпеливо жду. Стрельба почти стихла. С их стороны ведут огонь только два человека. Мы молчим. Афганец увлекся, перезаряжает автомат. Теперь вижу его голову и правое плечо. Замер на секунду, затаил дыхание и нежно нажал курок. Голова за скалой исчезла. Пора уходить. Делаю рывок на сто метров. Парни меня прикрывают. Зачастили выстрелами. На прямой я как на ладони. С той стороны бьют короткими очередями. Занимаю неплохую позицию. Очередь в три патрона и парни срываются в мою сторону. Пока они бегут, отстреливаю прицельно весь магазин. По нам уже никто не стреляет. Через минуту соединились со своими. И снова наша дорога туда, откуда мы пришли. Я замыкаю группу и наблюдаю за противником в бинокль. Они вроде за нами не кинулись. До темноты надо максимально оторваться, найти хорошее место для ночевки и обороны. А в голове уже прокручиваю сообщение для штаба. Его надо составить грамотно. И чтобы бойцы подтвердили, не мы лопухнулись, а противник на нас вышел планомерно.
На ночлег расположились в хорошем месте. Высотки, откуда нас могут обстрелять, расположены далеко. Между нами и противником ровное место метров в триста. Вниз и вверх отвесные скалы ночью не проходимые. И на юго-запад, куда нам отходить по утру, простреливаемое метров на двести расстояние. Теперь главное не прозевать приближение противника. Часовые расставлены по трое два через два. Темнота скрыла от нас афганцев, которые преследуют нас в общем то вяло. Но опять же, не отстают. Их действия пока мне непонятны. Вопрос, почему они не хотят к нам приближаться на выстрел? Держат конечно в напряге своим присутствием, но опять же не сильно. Мы вроде как к ним и привыкли. Было бы гораздо хуже, держи они нас под постоянным и прицельным огнем. Надо думать над этим и еще раз думать. Ведь я командир, и за мной шесть человек, за жизнь которых отвечаю. Да и мне не хочется подыхать в этой чужой стране. Выдвинулся максимально к ним. Вижу в бинокль как афганцы устраиваются на ночлег. Между нами расстояние почти в триста метров. Что-то здесь не так. Ставлю себя на их место. Задача простая и понятная. Уничтожить врага, вторгнувшегося на их землю. Но почему я не спешу это сделать, не форсирую события, имея численное преимущество? Ответ простой. Жду удобный случай, когда можно будет спокойно и без потерь расстрелять врага. Они на своей земле, знают местность. Мы двигаемся вслепую. А вообще-то зачем нам куда то идти? Какая разница вертолету забрать нас отсюда или на тридцать километров южнее. Все равно через непроходимые горы нам самостоятельно не выбраться. И так, по логике противник ждет удобный случай. И по этой же самой логике мы к этому удобному случаю сами и идем. Уткнемся в засаду в не приспособленном для обороны месте и нам кранты. Вопрос, а почему нам заранее не занять удобную позицию, закрепиться и ждать спокойно «вертушку». Так и поступлю, а теперь пора выходить на связь со штабом.
Дело сделано, отцы – командиры в курсе, что мы окружены, продвигаться не можем. Заняли круговую оборону и ждем, когда нас отсюда вывезут. Ночь прошла спокойно. С утра приказываю готовиться к долгосрочной обороне. Таскаем камни, делаем из них укрытия для комфортной стрельбы. Продуктов нам хватит на неделю, а при экономном употреблении и на две. Вот с водой плохо и как всегда с сухим спиртом. На километр выше в горы, там снег в расщелинах. А здесь сухо. Никто ничего у меня не спрашивает. Это хорошо. Парни признали меня за командира. Они уверены, я знаю что делать. Штаб тоже ничего не спрашивает, пока молчит. Видно переваривают информацию, стратеги хреновы. Им бы конечно приятней было, окопайся мы у главной, местной дороги. Ну коли не судьба, так не судьба. Второе задание подряд провалено. А если учесть группу замполита, то третье. Смахивает на систему. А пока, взяв одного бойца, ухожу южнее на пару километров. И не отрываюсь от бинокля четыре часа. Результат нулевой, никого в пределах видимости нет. Дует холодный ветер, и как бы сейчас не помешали ватные солдатские брюки. А так приходиться толкать ноги в спальник. А вот шинель вместе с бушлатом ватным, хорошо спасают от холода.
Мои предположения подтвердились на следующий день, ближе к обеду. Я засек группу афганцев из двенадцати человек, двигающихся в нашу сторону с юга. Снова выхожу на связь со штабом. Но тот кажется не собирается нас отсюда оперативно вывозить. Слышу от них одно и то же. Ждите. Вопрос решается. На всякий случай даю координаты обоих групп противника. Может надумают их отбомбить.
Заняли круговую оборону, настроились на утомительное ожидание «вертушки». И буквально за час до наступления темноты нас вызвал штаб. И конечно преподнес очень пренеприятнейшее известие. Они за сегодня потеряли два вертолета. Так что наша эвакуация откладывается на неопределенный срок. И нам настоятельно рекомендуют продвигаться в сторону базы. Это лучше любой долгосрочной обороны. Есть вариант состыковать нас с другой разведгруппой. Рекомендации получены. Что делать? Афганцы, которых я засек днем, еще довольно далеки от нас. Они как раз на пути нашего движения. Их не так много. И они в роли охотников. Идут уничтожить нас. Может рискнуть прорваться по темноте? Жалко бросать удачное место для обороны. Но если нас здесь плотно блокируют, то ни какой вертолет не поможет. Взвесив все за и против, принимаю решение.
– Слушай приказ, бойцы. Через полчаса уходим. У штаба нет возможности нас отсюда вывезти. Сегодня у них два вертолета сбили. В общем собираемся. – вижу как солдатам не хочется тащиться куда то на ночь глядя. Но легкая расслабуха сегодня может вылиться в большие неприятности завтра. А это мне надо? Мы будем диктовать противнику наши условия, а ни наоборот.
Тронулись в десять вечера. Луны нет, темнота кромешная. Не доверяю никому, иду первым. В трех метрах от меня остальные. Делаю двадцать шагов и останавливаюсь. Просматриваю темноту в бинокль и ничего не вижу. Так мы будем продвигаться очень долго. Но и противник совсем рядом. И это единственный вариант не напороться на засаду. И опять нас выручили афганцы. Где то после ноля я увидел мелькнувший совсем рядом огонек. Кто-то подкурил сигарету. И это всего в каких то ста метрах от нас. Всматриваюсь в кромешную темноту. Смотри не смотри, а идти надо. Примерно понимаю где противник. Мы сейчас на тропе. И они на ней тоже. Приказываю группе отстать метров на двадцать. Продвигаюсь очень медленно. Леха Горюнов утверждает, что на десять – пятнадцать метров видит меня отлично. Отлично так отлично. Следуйте за мной, и главное держите дистанцию. А мне бы не нарваться неожиданно на часового. Пристегнул штык к автомату. Лишним не будет. Как ни как, а уже можно на два метра достать неожиданно появившегося душмана. Вот только где он? По логике часовой должен быть выше тропы за любым уступом – поворотом.