Афганец

Раугул Владимир

Пока автоматчики диспутировали с Али о шайтанах и чернокнижниках, Ассад, направленный стариком по нужде, около двух минут пытался открыть дверь в сортир, но она не поддавалась. Мальчик был очень расстроен, так как, между нами говоря, ему-таки, в самом деле, приспичило. Видя безнадежность своих попыток, он решил спрятаться в дровах и, в крайнем случае, сделать в штаны.

Автоматчики не превзошли Ассада в вопросе открывания двери, снабженной хитрой запорной системой по конструкции старика Али, и, требуя, чтобы мальчишка вышел, сначала хотели её выломать или просто расстрелять туалет из автоматов, но одному из них пришла в

голову более весёлая идея: поджечь деревянный сортир и выкурить сидящего в нем упрямца. Пусть побегает с поджаренной задницей!

Подпалив сортир, бандиты окружили его плотным кольцом, предвидя веселую охоту. Но убитый ими старец не успел сказать, что спрятал в туалете два ящика противопехотных мин, ящик противотанковых снарядов, десять ящиков с патронами и четыре ящика с осколочными гранатами. Как только огонь добрался до этих богатых запасов, весь сортир, поливая окружающих дерьмом и огненным шквалом осколков, разлетелся в разные стороны, разрывая в клочья сгрудившихся возле него бойцов. От шквала огненных досок вспыхнула поленница, за которой прятался Ассад, и он бросился прочь, спасаясь бегством. А огонь уже перекидывался на дом Бобо Али.

Нужно сказать, что уже покойные бандиты, пока были живы, настолько увлеклись погоней за Ассадом, что даже не тронули его мать и двух братьев. Придя в себя после жуткой ночи, семья решила переехать подальше от проклятого места, куда-нибудь, где будет тихо и безопасно.

Глава третья: Ассад - гроза округи

Ассад с матерью и братьями переехали в городок, носивший красивое название Нахерумри, или что-то в этом духе. Название города, как оказалось, вполне соответствовало его сути, хотя то же самое можно было бы сказать и обо всем Афганистане. Любимой песенкой в городе была следующая:

"Почему так глупо погиб ты, убивший другого,

И кто будет убийцей человека, убившего тебя?"⁵

Прожив два года в этом гостеприимном городе и убедившись, что в Афганистане нет больше такого места, где было бы тихо и безопасно, мать Ассада решила навестить родной дом в покинутом ими городе Бакхлан и взяла сына с собой.

Они ехали часа четыре в телеге с впряженной в неё хромой кобылой. Хозяин полудохлой клячи уверял всех, что это не лошадь, а такси. "Такси" останавливалось каждые пять минут, чтобы погадить, очевидно, не желая выполнять такую сложную производственную задачу на ходу, так как это означало бы невозможность отдаться процессу всей душой. Судя по всему, обильное выделение навоза было единственной успешно выполняемой функцией таксомоторной лошади, и Ассаду думалось, что наиболее эффективно использовать эту клячу можно было бы качестве передвижного устройства для прогрессивного удобрения почвы.

Уже на въезде в родной город Бакхлан, кобыла в очередной раз встала и от души наложила объёмную кучу. И, в тот момент, когда она стояла неподвижно, целиком погрузившись в этот творческий процесс, из ближайшего магазина вышел молодой парень, вооружённый автоматом Калашникова.

– Салям Алейкум, Джалиль.
– сказал узнавший парня "таксист".

Ассад тоже узнал Джалиля, но предпочёл не только не здороваться, но даже отвернулся, сделав это из тех же соображений, из которых извозчик первым обратился к Джалилю. Все знали, что Джалиль стреляет без предупреждения, если ему что-то не нравится. Ассад же боялся, что не только он узнал Джалиля, но и Джалиль узнает его. Когда-то Ассад побил и прогнал этого парня из отцовского сада, где тот воровал яблоки. За это вполне можно было схлопотать пулю.

Репутацию Джалиля трудно было назвать сомнительной. Наоборот, она не вызывала ни малейших сомнений. Отказавшись учиться читать и писать и назвав это занятием для дураков, Джалиль решил посвятить себя чему-нибудь более увлекательному. С этой целью он пришёл в горы к засевшим там муджахедам и попросился принять участие в популярном развлечении: отстреле шурави. На это душманы ответили, что если они будут принимать каждого желающего и давать ему за бесплатно хотя бы кухонный нож, то придётся скупить все запасы металла в Афганистане и построить несколько заводов-гигантов по производству кухонных ножей. Всем сказанным они давали понять добровольцу, что тот должен сам добыть себе оружие, а потом уже обращаться с такими нескромными просьбами.

Джалиля это не остановило, так как кухонный нож у него уже был. Конечно, было понятно, что требуется что-то более эффективное. Потому, когда через город проходила колонна советских танков, он стоял на обочине дороге, выкрикивая приветственные лозунги и кидая в танки цветы, причем вместе с цветочными горшками. Он с таким рвением выкрикивал "Слава КПСС!", что даже заглушал рычание двигателей и грохот гусениц проходившей бронетехники. Из башни последнего танка высунулся советский солдат из Таджикистана и закричал на Джалиля, чтобы идиот заткнулся и перестал швыряться чем попало.

Джалиль только этого и ждал. Одним прыжком вскочив на башню танка, он прирезал таджика кухонным ножом и выдернул из рук мертвого солдата его автомат. Из этого автомата он потом стрелял по каждой проходившей автоколонне и высовывавшимся из люков танкистам. Впрочем, не только по ним. Он стрелял в любого, кто ему не нравился. Справедливости ради следует отметить, что первым был застрелен черный кот, пытавшийся перебежать Джалилю дорогу.

Военные успехи Джалиля становились всё более значительными, и однажды, засев с противотанковым ружьем между домами одного из горных селений, он даже смог подбить бронетранспортёр с сидевшими в нем шурави. После этого советские вертолеты полностью уничтожили поселок, оставив от него лишь груду камней. Все, кому чудом удалось выжить, а также родственники погибших, поклялись перерезать всех шурави, но только после того, как прирежут Джалиля. С тех пор Джалиль стал крайне нервным, и, как мы уже сказали, стрелял без предупреждения.

– И тебе салям, - сказал Джалиль, подходя к телеге.
– А это кто у тебя?

– Пассажиры, - ответил возничий.

– Сам вижу, что не халва, - резко ответил Джалиль и грубо развернул Ассада к себе лицом.

– А, Ассад Тотахел, сын Хаджи Абдулсатара, - злорадно сказал он, вглядевшись в лицо сидевшего.
– Что тебе тут надо? Зачем приехал?

– Приехал увидеть свой дом, посмотреть, как дела в саду.

– А, в том твоём саду, где яблоки растут?!

– Ты пропусти нас, Джалиль, сказала мать. Просто хотим домой к себе поехать.

– Помолчи, - грубо оборвал её тот.
– Вылезай, обратился он к Ассаду, снимая с плеча автомат.

Ассад спустился с телеги на землю. Тут уже занервничал возничий, волнуясь не столько за пассажира, сколько за неполученную ещё с него оплату, которую не мог требовать, пока не довез седока до дома.