Афганец

Раугул Владимир

Все солдаты гарнизона, за исключением командира и уже известного нам "инженера", были представителями народа хазара, также называемого хазарейцами. Для тех, кто не имел удовольствие родиться и выжить в Афганистане, возможно следует пояснить, что хазарейцы - это потомки монголов. В весьма стародавние времена, такие древние, что и упомнить трудно, у татаро-монгол появился неугомонный заводила и подстрекатель Чингиз-Хан. Но, вы все, наверняка, о нём слышали. Для тех, кто не встречался лично с этим взбалмошным стариком, и потому остался жив, могу напомнить, что он ставил пред собой задачу завоевания всей вселенной. Также следует отметить, что Чингиз Хан был совершенно не знаком с передовым учением диалектического материализма и имел весьма отсталые взгляды, будучи даже не осведомлен о выводах советской астрономии. Потому не удивительно, что ему в голову не приходила мысль о бесконечности вселенной, и отказываться от своих бредовых затей он не хотел. Ну что можно ожидать от человека, который даже понятия не имел о существовании Америки, являющейся, как известно, общепризнанным лидером в борьбе за демократию с применением всех средств вплоть до ядерного оружия?! Но, не смотря на свою серость, об Афганистане Чингиз-Хан всё-таки, вероятно, знал. Это можно предложить из того, что страна была им захвачена. Афганцы, после долгого обдумывания сложившейся ситуации, выразили крайнее возмущение географическими познаниями монголов и принялись их вырезать. Большинство монголов, не выдержав подробной наглости, скончались, и осталось их всего тысяча человек, что и означает слово "хазара". Афганцы решили оставить хазарейцев на племя, экзотики ради.

Ассад, как и все афганцы, считал хазарейцев чурками, а все хазарейцы, дружно, считали Ассада русским за то, что тот слишком долго жил в Шурави. Даже капитан Мурза допытывался у своего родственника, пил ли тот в России водку и ел ли свинину. Когда Ассад, пытаясь отстоять свою репутацию доброго мусульманина, стал заявлять, что ничего подобного за ним не было, Мурза обозвал родственника дураком, не знающим вкуса жизни. С тех пор Ассад больше не отрекался от приписываемых ему грехов, хотя никогда в жизни не пробовал свинины. Правда он ел сало, но на тот момент не знал из какой гадости сделана эта вкусная штука.

Хазарейцы смотрели на Ассада косо. Видимо потому, что глаза у них, по природе своей, были раскосые. Крайнее их неудовольствие, в частности, вызывало то, что Ассад умывался каждое утро. За это его прозвали русским чистоплюем, так как, по мнению хазарейцев, часто умываться было признаком развращенного шуравизма. Нужно сказать, что Ассад, в отличие от привыкших к этому с детства хазарейцев, никак не мог свыкнуться со вшами, которые ползали по солдатам и залезали в каждую складку одежды. Это еще больше отрывало "инженера" от коллектива и вызывало озлобление окружающих.

Как-то однажды утром, когда Ассад по своей шуравиской привычке, основанной на русском чистоплюйстве, пошел на реку мыться, один из хазарейцев встал с ведром за его спиной. Утверждая, что чистоплюй закрыл ему всю реку, хазареец требовал, чтобы "шурави" немедленно отошел в сторону. Когда Ассад отошел, то услышал про себя еще много приятного, включая и то, что он русская свинья. На это Ассадула пообещал набить морду своему "товарищу по оружию", но в ответ тут же получил удар ведром по голове. Правда хазареец не знал, что чистоплюйный "инженер", помимо глупых занятий ненужными науками, также посвятил несколько лет изучению карате. Ведерному агрессору пришлось самым неприятным образом выяснить это на себе, так как, в ответ на удар по голове, чистоплюйный шурави сломал ему челюсть и два ребра.

Недовольный инцидентом командир вызвал Ассадулу к себе и поинтересовался, почему его троюродный брат сразу не набил морду хазарейцу, а ждал пока тот его огреет ведром по башке.

– Видишь ли, - ответил ему Ассад, - этот чурка сказал, что я русский, а русские никогда не начинают драку первыми.

– Зачем же они тогда приперлись в Афганистан?
– недоверчиво скривил рожу Мурза.

– Понимаешь, брат, они вообще-то сами этого не знают. Более того, когда я был в России, выяснилось, что многие из них вовсе даже не подозревают о том, что они сюда приперлись.

– Удивительно, - искренне изумился Мурза.
– Слушай, инженер. Ты их хорошо уже изучил. Ты объясни мне. Я одного не могу понять. Чего эти шурави хотят?

– По-моему, - честно ответил Ассад, - больше всего на свете они хотят домой.

В ответ на это, Мурза только покачал головой и подумал про себя, что шурави - дело тонкое.

Глава пятая: На недельку, до второго, я уеду к шурави

Армейская служба Ассада подходила к концу, и со дня на день должен был реализоваться дембель. Мурза стал уговаривать Ассада не покидать ряды доблестной армии, обещая офицерский чин и быстрое продвижение по службе. Также он уверял родственника, что, с учетом полученного образования, тот уже через полгода должен дослужиться до главнокомандующего правительственными войсками Афганистана. Но троюродный брат не позарился на такое завлекательное предложение. Между нами говоря, Ассад не столько был расстроен тем, что никого не убил, сколько радовался, что его не убили. Простившись с охазаревшими сослуживцами и пожелав своему троюродному брату легкой смерти, Ассад решительно вышел на дембель.

Была еще одна, дополнительная, причина, повлиявшая на принятие однозначного решения. Ассад получил приглашения сразу от двух интернационалисток из России. И, хотя ни одну из них Ассад вспомнить не мог, он решил, что из Афганистана лучше убираться подобру- поздорову, тем более, что сами русские начали уже поговаривать о том же.

Очередь на советско-афганской границе наводила на мысль о начале переселения народов. Казалось, все живущие в Афганистане решили одновременно выехать в СССР и остаться там навсегда. Последнее Ассад предположил по объемным тюкам и фургонам, которые каждый из пересекающих границу тащил за собой. Были даже такие, что ехали на грузовиках, уверяя, что направляются в гости на пару дней и взяли с собой лишь самое необходимое на дорогу. Самые необходимые в дороги вещи включали в себя ковры ручной работы, джинсы афганского пошива с надписями Made in USA, а также телевизоры, двухкассетники, музыкальные комбайны и стереоустановки, видеомагнитофоны, японские стиральные машины, опиум, ювелирные изделия, посуду, автоматы Калашникова, продукты и товары народного потребления. Всё это продавалось сразу после пересечения границы, и "гости" возвращались обратно.

Ассад плотно застрял в очереди. Простояв в ней две недели, он с горечью заметил, что денег в кармане остаётся только на миску плова. Правда, у него было грамм двести анаши, которую, оторвав от сердца, подарил на прощание троюродный брат, капитан правительственной армии Мурза.

От расстройства Ассад решил выкурить набитую травкой сигаретку. После первой сигаретки, расстройство несколько уменьшилось. После второй сигаретки, оно почти пропало вовсе. После третьей, показалось, что жизнь - вовсе не такая уж плохая штука. С такими светлыми мыслями и в слегка приподнятом настроении бывший солдат афганской армии направился в сторону советского блокпоста. Советские автоматчики ещё не были столь благодушно настроены и нервно передёргивали затворы. Ассад отдал им честь и прошагал мимо строевым шагом с бравой армейской песней "На недельку, до второго, я уеду в Комарово". Из будки вышел один из солдат и присоединился к Ассаду. Через мгновенье, уже пять советских бойцов шагали с ним рядом и хором орали на весь Афганистан, что кладов им не надо, и они за то, чтоб в синем море не тонули корабли.⁸ К концу песни все солдаты стали с Ассадом друзья-не-разлей вода. Ещё минут через десять, они дружно докуривали всю остававшуюся у Ассада анашу, после чего признали его родным братом. Ещё через пятнадцать, минут бойцы остановили проезжавший через пост грузовик, и, угрожая водителю расправой с применением огнестрельного оружия, потребовали довести их брата прямо до советской государственной границы.

– Эх, на недельку, до второго, я уеду в Комарово, - кричал растроганный Ассад уже с территории Узбекистана, размышляя при этом, что в Советском Союзе, помимо питерского Комарово, есть много других красивых мест, и он не такой дурак, чтобы возвращаться через неделю.

Глава шестая: Джамал добился своего

Уже будучи на территории СССР, Ассад оказался перед сложной дилеммой: к какой из двух интернационалисток ему следует ехать. Первая писала, что жутко соскучилась по Ассаду, вторая же признавалась, что ждет от него ребенка. Ассадула был, в некоторой степени, азиатом, но не настолько, чтобы поверить в возможность беременности, длящейся более двух лет. И хотя нет ничего удивительного в том, что ребенок ждет возвращения своего отца из армии, все же трудно представить такого сознательного младенца, который, по этой причине, несколько лет отказывается выходить из утробы. Потому Ассад решил поехать к той девушке, которая просто соскучилась.

Когда ветеран бравой афганской армии прибыл на место, выяснилось, что девушку зовут Инна, и соскучилась она уже окончательно. Её дочери уже бесповоротно было около трёх лет, и с этим ничего нельзя было поделать. Сначала Ассад немного сомневался, но, взглянув в лицо девочки, не смог не признать в ней свою дочь, так как ни один другой ребенок не мог бы иметь такие характерно душманские черты лица. И цвет кожи, и нос, и волосы, и врожденный афганский акцент не оставляли никаких сомнений.