Афоризмы старого Китая
Шрифт:
Беды никакими стараниями не избегнешь. Гони от себя злобу — вот лучший способ держаться подальше от беды.
Если из десяти слов девять истинны, не считай это достижением. Достаточно одному слову не быть истинным, и оно соберет вокруг себя тучу лжи. Если из десяти замыслов девять удались, не считай это успехом. Достаточно одному замыслу остаться неосуществленным, как вокруг вырастет лес укоров.
Вот почему благородный муж ценит молчание и отвергает суетность. Он ценит безыскусность и отвергает хитроумие.
В теплую погоду все живое растет, в холодную — умирает. Те, кто холоден душой, не смогут познать радость, даже если их осенит милость Небес. Только те, у кого горячее сердце, могут изведать вечное счастье и неизбывную любовь.
Путь небесной истины необозримо широк: стоит лишь немного помечтать о нем, и на сердце становится легко и привольно.
Путь людских страстей поразительно узок: стоит вступить на него, и вокруг будут только колючие травы да грязные лужи.
Беды и радости притираются друг к другу. Когда они притрутся без остатка, родится счастье, и такое счастье будет нерушимым.
Сомнение и вера друг друга поправляют. Когда они полностью поправят друг друга, появится знание, и такое знание будет полным.
Сознание не может не быть пустым. Когда оно пусто, в нем поселяется истина. Сознание не может не быть наполненным. Когда оно полно, в нем нет места для желания обладать вещами [131] .
131
Еще одна попытка объяснить соотношение обыденного и просветленного сознания, которое уподоблялось (в даосской мысли) отношению зеркала к отражаемым в нем вещам. Просветленное сознание, согласно традиционной мысли Китая, — это не сущность, не опыт, не идея, не факт, но и не ничто. Его природа воплощена в самом потоке образов, возникающих в абсолютном пространстве воображения — этой пустотной среды выявления всего сущего.
Там, где грязь, кишит жизнь. Где вода чиста, не бывает рыбы [132] . Благородный муж не должен чураться мирской грязи и не должен слепо подражать образцам непорочного поведения.
Необъезженную лошадь можно приучить к упряжке. Металлу, плавящемуся в тигле, можно придать нужную форму. Только из скучающего бездельника до конца жизни ничего не выйдет.
Байша [133] говорил: «Иметь много болезней не зазорно. А вот если за всю жизнь ничем не переболел, — это беда». Вот истинно мудрое суждение.
132
Данная фраза представляет собой несколько видоизмененную цитату из древнего сочинения «Домашние поучения Конфуция».
133
Байгиа— литературный псевдоним известного конфуцианского ученого Чэнь Сяньчжана (1428–1499).
Если у человека появится хотя бы одна корыстная мысль, его твердость обернется малодушием, знание — безрассудством, милосердие — жестокостью, а чистота — пороком. Вся жизнь его будет загублена.
Вот почему древние считали бескорыстие величайшим достоянием. Тот, кто обладает им, вознесется над целым миром.
Зрение и слух — внешние разбойники. Желания и замыслы — разбойники внутренние.
Нужно, чтобы Хозяин [134] , не позволив себя усыпить, покойно восседал в главном зале дома [135] . Тогда разбойники превратятся в слуг.
134
Имеется в виду как бы постоянно бодрствующее состояние сознания, которое достигается познанием предельности всякого опыта и потому позволяет человеку всегда помнить о своем состоянии и вместе с тем быть доверительно открытым «полноте бытия», освобождаясь таким образом от пут страстей.
135
Имеется в виду центральная, не предназначенная для жилья комната в китайском доме, где стоял семейный алтарь и принимали гостей.
Лучше оберегать достигнутое, чем мечтать о несвершенном. Лучше предотвратить будущую ошибку, чем сожалеть о прошлом прегрешении.
Поведение должно быть возвышенным, но не причудливым. Мысли должны быть тонкими, но не мелочными. Характер должен быть уравновешенным, но не безвольным. Манеры должны быть благопристойными, но не жеманными.
Налетит ветер — и бамбук зашумит. Умчится ветер, и бамбук умолкнет. Летящий гусь отразится на поверхности замерзшего пруда. Улетит гусь — и на льду не останется его тени.
Благородный муж занимается делами постольку, поскольку в этом есть нужда. Дело кончится — и сознание его вновь становится пустым [136] .
Целомудренный человек всем приятен. Добрый человек мудро уладит спор. Разумный человек не станет докучать своим любопытством. Честный человек не возгордится.
Такие люди подобны меду, который не приторен, и соли, которая в меру положена в пищу. Вот это и есть высшая добродетель.
136
Сравнение сознания мудреца с зеркалом традиционно для китайской мысли и восходит к Чжуан-цзы, который говорил: «Сознание мудреца подобно зеркалу: оно не влечется за вещами и не стремится им навстречу, отражает — и не удерживает их». Метафора зеркала, как уже отмечалось выше, иллюстрирует идею недвойственности просветленного и обыденного сознания, которые не имеют между собой ничего общего, но и не отличаются друг от друга.
В бедном доме чисто метут пол. Женщина, познавшая нужду, тщательно укладывает волосы. Где красота не порождена роскошью, прекрасно целомудрие духа. Так может ли благородный муж, коли доведется ему изведать печали и тяготы, впасть в отчаяние и изменить своим идеалам?
Будь сосредоточен в час досуга — это тебе пригодится, когда будешь спешить. Не расслабляйся в час покоя — это пригодится, когда будешь действовать. Не обманывай в темноте [137] — это пригодится, когда будешь на виду.
137
«Не обманывать в темноте», то есть не совершать обман даже в тех случаях, когда его никто не заметит, — один из традиционных девизов китайской морали. Как таковой он вошел в китайскую традицию в течение первых столетий н. э. и дал жизнь ряду назидательных анекдотов. Рассказывают, например, что чиновник Жуань Чан ши, живший в V веке, однажды отправился в ночной дозор в домашних туфлях и наутро сам же настоял на том, чтобы его строго наказали за нарушение приличий. Впрочем, еще в I веке ученый Чжан Чжань, по преданию, бдительно следил за выверенностью каждого своего жеста, даже находясь один в темной комнате. Однако действительным истоком этой поговорки явился, по-видимому, древний обычай, по которому глава семьи приносил жертвы предкам один в затемненной комнате. В такие минуты, даже будучи недосягаем для посторонних взоров, он должен был держаться тем более почтительно перед лицом невидимых духов.
Следи за тем, как в тебе рождаются мысли: так ты сможешь перевести низменное желание на праведный путь. Вот так порочная мысль способна привести к духовному просветлению пробуждаясь, обретаешь подлинное сознание [138] . Обретя же истинное сознание, весь меняешься.
Здесь кроется загадка [139] того, как в беде приходишь к счастью, а в смерти возвращаешься к жизни. Разрешить ее нелегко,
138
В оригинале говорится буквально о «пробуждении», или «осознании» (цзюэ),которое китайские комментаторы единодушно отождествляют с духовным «просветлением» чань-буддизма. М. Вилетт-Эмери, вольно или невольно делая уступку западному интеллектуализму, передает эту строку словосочетаниями: «рождение мысли, овладение сознанием».
139
В тексте употреблен термин гуань шоу,родственный чаньскому понятию «заставы» {гуань).Термин гуань шоучасто употребляется в текстах позднего Средневековья, где он обозначает некое затруднительное положение, духовное испытание, удостоверяющее подлинность постижения истины.
В покое очищаются мысли, и ты видишь истинную суть сердца. В праздности дух становится легким, и ты прозреваешь истинный исток сердца. В безмятежности помыслы становятся глубокими, и ты постигаешь истинную основу сердца. Для того чтобы узреть свое сердце и прикоснуться к подлинному, нет ничего лучше этих трех состояний.
Покой среди покоя — не истинный покой. Лишь когда обретешь покой в движении, воистину постигнешь небесную природу [140] . Веселье среди веселья — не истинная радость. Лишь когда обретешь радость в печали, поймешь, чем живет сердце.
140
Небесная природа,по китайским представлениям, — подлинная природа каждого существа, равнозначная полноте бытийствования всего сущего. Современный публикатор книги Хун Цзычэна У Цзягоу комментирует это изречение популярными строками из стихотворения древнего поэта Ван Цзи: «Когда стрекочут цикады, в лесу еще тише. Когда поют птицы, гора еще покойнее».