Афоризмы
Шрифт:
Поистине люди слишком мало пользуются своей жизнью, и ничуть не удивительно, что еще многое в мире выглядит таким нелепым. Чем занимаются они в старости? Защитой мнений, и не потому, что люди убеждены в их истине, а потому, что когда-то публично заявили, что считают их истинными. Боже мой, если бы старики лучше использовали свое время, чтобы предостеречь молодежь от ошибок! Разумеется, люди стареют, но род человеческий еще молод. Верное доказательство, что мир еще молод, хотя бы в том, что мы этого еще не делаем. Если бы старики больше указывали, чего следует избегать и что им самим следовало делать в свое время, чтобы стать еще более великими людьми, чем они уже стали!
Есть
Краснеют ли от стыда в темноте? Что от испуга бледнеют в темноте, в это я верю, но в первое — нет. Потому что бледнеют только из-за себя, а краснеют и за себя и за других. Вопрос, краснеют ли женщины в темноте, — вопрос трудный, по крайней мере такой, который нельзя решить при свете.
Всю жизнь я замечал, что при отсутствии других средств характер человека никогда нельзя понять вернее, чем по той шутке, на которую он обижается.
Люди, которым всегда некогда, обыкновенно ничего не делают.
Знаменитый остроумец Шамфор [196] обыкновенно говорил, у меня есть три сорта друзей: Друзья, которые меня любят, друзья, которые обо мне нисколько не заботятся, и друзья, которые меня терпеть не могут. Очень верно!
196
Шамфор Себастьян Рок Никола (1741 —1794) — французский драматург, критик и писатель, известный своими остроумными «Максимами, мыслями».
Если бы только можно было воспитывать детей так, чтобы все неясное было им совершенно непонятным!
Нет большей помехи для развития науки, чем преждевременное стремление использовать ее достижения; это в высшей степени свойственно бодрым натурам, поэтому они и редко достигают многого; они остывают и приходят в уныние, едва заметят, что не движутся вперед. Они бы продвинулись дальше, если бы прилагали меньше сил, но в течение более длительного времени.
...Это безусловно справедливое замечание, что истинные знатоки науки никогда не бывают гордыми; напротив, надутыми от гордости становятся лишь те, кто, не имея способностей развивать науку сами, занимаются популяризацией ее темной истории или же горазды рассказывать все, что сделали другие. Ибо этот, большей частью, механический труд они считают за научную деятельность как таковую.
В настоящее время так много гениев [197] , что можно действительно порадоваться, если небо подарило тебе ребенка не гениального.
Не следует ложиться спать, прежде чем не скажешь себе, что за день ты чему-то научился. Я понимаю под этим не какое-нибудь слово, которого раньше не знал. Это пустяки. Если кто-нибудь желает этим заниматься, я не возражаю, но разве только перед тем, как погасить свечу. Нет, то, что понимаю я под словом «научился», это стремление раздвинуть границы нашего научного и какого-либо иного полезного знания; исправление ошибки, которую мы долгое время совершали, уверенность в некоторых вещах, в которых мы долго не были уверены; ясные понятия о том, что было неясно; познание истин, ведущих очень далеко, и т. д. Это стремление полезно потому, что с такой задачей нельзя разделаться мимоходом, перед сном. Напротив, занятия целого дня должны быть подчинены этой цели. При подобных решениях важна и воля, я имею в виду постоянные усилия выполнять
197
В настоящее время имеется так много гениев... — иронический выпад против поэтов «бури и натиска». К их культу «гениальной личности» Лихтенберг относился отрицательно. См. прим. 9 к D 364, стр. 336.
Для некоторых людей человек с головой — более противное создание, чем самый отъявленный негодяй.
Рабский поступок — не всегда поступок раба.
У Бенвенуто Челлини [198] есть прекрасное замечание: «Ущерб не делает нас умней, потому, что новый возникает всегда в другой форме». Это я хорошо знаю из собственного опыта.
198
Челлини Бенвенуто (1500—1571) — золотых дел мастер и скульптор эпохи итальянского Возрождения. В изречении имеется в виду его автобиография «Жизнь Бенвенуто Челлини».
Изречение Лихтенберга является не цитатой, а вольным переложением места из книги в переводе Гете: «Правда, обычно говорят: ты, наконец, научишься и в следующий раз будешь умней; но я нахожу это выражение неверным, ибо то, что с нами приключается, происходит всегда в такой форме, которую мы не могли бы себе и вообразить» (J. W. Goethe. Sam-tliche Werke. Weimarer Ausgabe, Bd. 44, S. 58).
Лихтенберг с интересом читал книгу Челлини в переводе Гете. Она публиковалась частями в журнале «Оры», издававшемся Шиллером.
Старикам дают в помощники молодых. Мне кажется, во многих случаях было бы лучше, если бы молодым давали в помощники стариков.
Он не хотел соблазнять, но стал соблазнителем. Очень печально, что стремление людей уменьшить зло порождает так много нового зла. По-видимому, люди обычно лучше знают саму силу, чем тот материал, к которому ее применяют.
С отдельным человеком происходит то же самое, что и с толпой, перед которой произносят речь. Ее слышат лишь близстоящие, но и стоящие далеко присоединяются к крикам, когда начинаются аплодисменты. Стоит только той или иной нашей мысли получить одобрение со стороны какой-либо страсти, как начинают кричать и все остальные и даже сам разум присоединяется к толпе.
То, что делает такой восхитительной истинную дружбу и еще более счастливыми узы брака, — это расширение своего «я», и притом в такой области, которую никакое искусство не может открыть отдельному человеку. Две души, которые соединяются, все же никогда не соединяются настолько, чтобы в обеих не сохранилось именно то привлекательное различие, которое делает взаимное общение таким приятным. Кто жалуется на страдания самому себе, жалуется безусловно напрасно, кто жалуется жене, жалуется некоему «я», которое может понять и помогает уже своим сочувствием. Тот, кому нравится слышать похвалы своим заслугам, точно так же находит в жене публику, перед которой он может похвастаться без риска оказаться смешным.
Даже самые нежные, скромные и хорошие девушки всегда нежней, скромней и лучше, когда они, взглянув в зеркало, нашли, что похорошели.
Это была та ручка, за которую следовало браться, если его хотели вылить, как чайник. Иначе можно было обжечь пальцы.
Ныне разум поднимается над царством темных, но теплых чувств, как вершины Альп над облаками. Они видят солнце более чистым и ясным, но они холодны и бесплодны. Разум кичится своей высотой.