Афоризмы

Издание подготовил

Г. С. Слободкин

Всеобщее мерило, которое определяло бы степень чьих-либо заслуг или важность какого-либо исполненного долга и указывало бы всем сословиям значение совершенного дела, явилось бы открытием в морали, достойным Ньютона. Например: муштровать роту перед домом коменданта, безусловно, не так трудно, как подбить пару подметок... И я утверждаю, что скроить платье наверняка трудней, чем быть придворным кавалером. Такую табель о рангах, которая имеется в уме каждого честного человека, я желал бы видеть напечатанной. Но она несомненно стоила бы головы и автору и издателю...

Спор о понятиях «означать» и «быть», причинивший в религии столько бед, был бы, возможно, благотворней, если бы его вели в других областях; ибо всеобщий источник нашего несчастья в том,

Дурак, воображающий себя князем, отличается от настоящего князя только тем, что первый — князь со знаком минус, а последний — дурак со знаком минус. Если их рассматривать без знаков, то они равны друг другу.

Никакие княжеские милости не определяют достоинства человека. Это вывод, основанный не на единичном факте; ведь правители большей частью дурные люди... — Как может быть в мире сносно? И чему могут помочь всякие руководства по торговому делу, arts de s'enricher par l'agriculture [1] , какой толк от отцов семейства [2] , если глупец является господином всего и ничего не признает кроме своих глупостей, капризов, шлюх и камердинеров? О, если бы мир однажды проснулся! И пусть даже три миллиона человек кончили бы жизнь на виселице, зато может быть 50—80, миллионов благодаря этому обрели бы счастье! Так рассуждал однажды какой-то парикмахер на постоялом дворе в Ландау [3] . Его сочли (и справедливо) помешанным, схватили, и еще до заключения в тюрьму какой-то унтер-офицер убил его ударом палки. Унтер поплатился головой.

Я разделяю наше население следующим образом: люди без всякого заработка или дохода — бедняки; люди с заработком меньше 500 талеров [4] или с твердым доходом; люди, имеющие свыше 500 талеров; люди, чей доход исчисляется тысячами или люди «видные». Таков естественный порядок четырех классов общества, причем четвертый самый важный. Я заявляю торжественно, что в своих сочинениях никогда ничего не говорил и не замышлял ни против четвертого класса, ни даже против третьего и никогда не скажу и не помыслю ничего такого, что могло бы прийтись не по вкусу этому почтенному классу. Второй класс, как сотоварищей, я заверяю в своей дружбе. Но вот первый класс! Взгляните, это ведь необозримое поле для немецкого сатирика. Бедняков хватает повсюду и они, по-видимому, будут, пока свет стоит.

Что у вас тут? Компас для путешествия по всему свету. Как, в кошельке? Да, здесь пятьдесят луидоров [5] наличными и вексель еще на две-три тысячи.

Он был одет в ливрею голода и нищеты.

У юристов тоже есть своя библия — Corpus juris [6] , которая, однако, все еще существует по-латыни: доктор Лютер, как видно, не имел времени перевести ее на немецкий, а евреи — на древнееврейский, потому что она, пожалуй, вдвое толще немецкой библии и напечатана так убористо, особенно примечания, что ее почти невозможно читать без очков. Переплет у нее не черный, а белый, иногда из свиной кожи с медными уголками, так как юристы весьма основательно ее треплют. Лучшие ее издания — те, в которых на титульном листе изображены молитвенно сложенные руки (что это означает, я точно не знаю, но мне кажется, что это должно изображать Справедливость, отправляющую правосудие; или же то, как она молится, потому что вместить туда всю справедливость было невозможно из-за недостатка места). Но помимо этого есть и другое издание (я его видел), на первом листе которого стоит во весь рост Карл VI [7] , одетый почти как проректор; почему это так, я понимаю хорошо: так как император после господа бога высшая персона, то ему полагается занимать место перед библией...

Когда вечером 3 июня 1769 г. Венера должна была пройти через солнечный диск, то после предварительных приготовлений ее увидели в положенное время. Когда же 8 июня прусская принцесса должна была проследовать через Геттинген, то ее напрасно ожидали до 12 часов ночи, она появилась лишь 9-го в 10 часов утра.

В мире не все благополучно, потому что людьми еще управляют при помощи мошенничества.

Sa majeste tres Voltairienne [8] , король Пруссии.

...Мы не создали даже общенационального проклятия [9] или ругательства. Каждая провинция ругается и проклинает по-своему, или связывает с проклятием и бранью различные понятия, тогда как парижское ругательство вполне понятно не только во Франции, но даже и в Германии... Все, что появляется у нас в настоящее время на подмостках, тоже провинциально; и Вена в столь же малой степени задает тон всей нации, как и Берлин и Лейпциг.

Кулачное право наших предков было далеко не такой страшной вещью, как это стремится представить досужий ум: не исследовав дела, он верит на слово своему предшественнику и списывает у него. Ведь предки наши были при этом связаны законами, которые соблюдались во время земского мира [10] . По их мнению, война была божьим судом или высшим решением для противников, не желавших подчиниться никакому иному судье... И им казалось более разумным, справедливым и христианским, чтобы божьего приговора добивались мечом или копьем отдельные рыцари, нежели чтобы 100 000 человек молили творца стать на сторону того, кто убьет наибольшее число врагов.

Самые низшие унтер-офицеры — самые кичливые.

Он кушал столь основательно, что еда его могла бы стать «хлебом насущным» для сотен людей [11] .

Два всадника, сидя на одном коне, дерутся друг с другом — прекрасная аллегория государственного устройства!

Наши предки вполне обоснованно завели определенный порядок, а мы столь же обоснованно упраздняем его.

Разве нет никакой разницы между справедливостью и живодерней?

Они совершают подвиги, а мы переводим рассказы об этом на немецкий язык.

Если бы когда-нибудь в мире начали совершать только необходимые дела, то миллионы умерли бы с голода.

В словах vox populi, vox dei [12] содержится больше мудрости, чем обычно влагают сегодня в четыре слова.