Африка грёз и действительности (Том 2)
Шрифт:
Когда мы по приезде в Аддис-Абебу начали собирать сведения о состоянии дорог, ведущих на юг, через Мегу и Моиале в Кению, все на нас смотрели с большим удивлением. Все данные сводились к тому, что дороги совершенно непроходимы. Шоссе, короткий отрезок которого был закончен в период итальянской оккупации, было оставлено на произвол судьбы, мосты, сломанные во время войны, никто не позаботился отремонтировать. Сильно пересеченная местность, на которой большие участки дороги были смыты тропическими ливнями, представляла непреодолимое препятствие для автомобилистов, пытавшихся проехать по бездорожью.
В конце концов нам посоветовали обратиться к командованию британской военной миссии в Эфиопии, ибо только оно располагало достоверной информацией. Туда же направили нас и в эфиопском министерстве общественных работ. Самый факт, что в суверенном государстве нам пришлось обращаться к иностранным «советникам» с вопросом, касающимся одной из самых важных стратегических проблем государства, красноречиво свидетельствовали о действительном положении дел в Эфиопии.
Начальник транспортного отдела подтвердил нам, что последней колонне автомобилей повышенной проходимости удалось проехать через южный участок более года назад.
— С тех пор там никто не проезжал, — сказал английский полковник. — Настоятельно предупреждаю вас не делать попытки проехать в этом направлении, никто не возьмет на себя ответственности за вас. Если вы даже решитесь рискнуть машиной, то на всем пути не сможете пополнить запаса горючего…
Итак, перед нами неожиданно встал вопрос, как нам выбраться из Эфиопии. Водители тяжелых грузовых машин, которых мы разыскали в итальянских мастерских, подтвердили имевшиеся у нас сведения: ни один грузовик не отважится ехать на юг, потому что там нет никаких дорог. Товары доставляются в эти районы только на верблюдах или мулах.
Короткое совещание с несколькими знатоками Эфиопских дорог и с картами.
Горное шоссе, ведущее на северо-запад к Гондару, обрывается, не доходя до суданской границы. Другая дорога на восток через Лекемти точно так же не была достроена, и никто не мог дать нам о ней достоверных сведений. От предложения погрузить машину в вагон единственной железной дороги в Эфиопии, ведущей из Аддис-Абебы во Французское Сомали, а оттуда переправиться на пароходе в Кению мы категорически отказались как по соображениям материального порядка, так и потому, что это означало бы отказ от намерения проехать через всю Африку по суше. Мы утратили бы с таким трудом завоеванное первенство в преодолении Нубийской пустыни, капитулировав перед этим неожиданным препятствием.
Оставались, значит, две возможности: либо вернуться через Асмару в Хартум, отстоящий на 2200 километров, а оттуда продолжать путешествие по Южному Судану до Уганды, то есть проделать еще 3000 километров, либо сделать крюк через Британское и бывшее Итальянское Сомали до Найроби, что составляет 3300 километров.
Посоветовавшись с офицерами из транспортного отдела, мы остановились на втором варианте маршрута, хотя виды на проезд были очень мрачными. Долгий путь по сомалийской пустыне, где совсем нельзя достать бензина, проезд через Восточную Эфиопию, где все мосты на дороге находились в том же состоянии, в каком их оставили отступавшие армии, то есть лежали в развалинах, разбитые или размытые на больших отрезках шоссе, — такова была единственная возможность выбраться из эфиопской ловушки.
Британское посольство пошло нам навстречу, выдав транзитные визы на проезд через Британское и бывшее Итальянское Сомали.
Жребий был брошен, и в нашем маршруте неожиданно появились еще две страны.
Со шведскими летчиками над Эфиопией
— …и счастливый путь, ребята, — широко улыбаясь, дружески простился с нами Гомер Смит, негр-корреспондент американских газет в Аддис-Абебе, когда мы расставались перед зданием эфиопского радиовещания.
Только что закончилась наша встреча с корреспондентами местной и иностранной печати, перед нашим отъездом расспрашивавшими нас о впечатлениях, вынесенных из земли царя царей.
Полицейский на перекрестке у здания Национального банка Эфиопии на секунду застыл в неподвижной позе, вытянувшись по-военному, потом энергично повернулся на 90 градусов, и в то время как его правая нога, поднятая кверху, звонко стукнула о мостовую, правая рука открыла нам проезд на шоссе, ведущее из города. Перед нами лежал путь на восток, к Индийскому океану, единственный возможный путь из Эфиопии. Путь таинственный, незнакомый, коварный. Бирюзового цвета кронштейны изоляторов телеграфных проводов сверкали на утреннем солнце, когда мы въезжали в аллею высоких эвкалиптов на восточной окраине Аддис-Абебы…
В 90 километрах к юго-востоку от столицы, в окружении гор и смарагдовых вулканических озер, расположено летное поле — первое в Эфиопии — и школа молодых эфиопских летчиков. Несколько недель назад на берегах Нила, в Хартуме, мы встретились с начальником этой школы шведом Карлом Густавом фон Розен, и он пригласил нас осмотреть училище. Молодой летчик был отважным и опытным спортсменом и хорошим педагогом; во время итало-эфиопской войны он оказал Эфиопии неоценимые услуги в воздушных боях против превосходящих сил противника.
На аэродроме в Бишофте мы застали молодых пилотов и механиков во время тренировки. Не успели мы остановиться перед центральным корпусом, как они окружили нашу «татру». Когда мы подняли задний капот автомобиля, на нас сразу посыпались вопросы на английском языке. Их интерес к технике был отнюдь не показным.
— Не хотите ли подняться с нами в воздух? — неожиданно спросил нас шведский инженер, заместитель начальника школы.
Мы тем охотнее приняли предложение, что нам предстояло полетать на самолете того же типа, на котором Розену удалось поставить рекорд на дальность при перелете из Стокгольма в Аддис-Абебу без посадки.
Эфиопские летчики маршировали, построившись в колонну по три, между ангарами и учебными корпусами. Мы с любопытством наблюдали за их упражнениями, непривычными для нас движениями рук при ходьбе и характерным поворотом по команде «кругом». Потом мы видели их в классе на занятиях по радиотелеграфии с наушниками на голове и телеграфными ключами на партах. Они внимательно слушали шведского инструктора, излагавшего по-английски устройство авиационных моторов, и следили за диаграммами, начерченными на доске. Позднее мы узнали мнение начальника школы об их способностях: