Африка под покровом обычая
Шрифт:
Семья пятидесятилетнего Бакари Уэдраого из деревушки близ городка Кумбиа невелика: сам Бакари, три жены, четверо сыновей и три дочери. На поле Бакари посеяно пять гектаров фонио («голодного риса», «росички тощей»), три гектара проса, два гектара кукурузы. Между стеблями кукурузы вольтийцы подсаживают также маниоку и овощи. Поле старшего сына составляет гектар хлопка, четыре ара арахиса, около 50 кустов сладкого картофеля. Второй сын имеет гектар арахиса, три ара индиго, пять грядок помидоров; третий сын — гектар арахиса, три грядки горошка ниебе; четвертый разводит на полгектаре хлопок и имеет две грядки зеленого горошка. Каждый сын вносит
Чем больше разрастается семья, тем больше появляется мелких наделов. Суровый вольтийский климат, общинные традиции, обычаи прошлого, довлеющие над крестьянином, — все это накрепко привязывает его к крошечным семейным клочкам земли, заставляет смотреть на мир сквозь узкую щелку семейных представлений, изолирует от технического прогресса.
Времена меняются. На массовой демонстрации в день 9-й годовщины независимости перед трибунами под лозунгом «Верхняя Вольта способна прокормить всех вольтийцев» прошла необычная процессия крестьян. Первая колонна символизировала вчерашний день республики: угрюмые люди с доисторическими дабами несли на себе тощие котомки с просом и фонио. Под аплодисменты проходила вторая колонна — сегодняшняя Верхняя Вольта: ослики, запряженные в маленькие металлические плуги и в груженые тачки; водоразливочные тележки, которые толкали перед собой крестьяне, велосипеды с перекинутыми через раму мешками. Замыкала процессию группа «Верхняя Вольта завтра»: тракторы, комбайны мотоциклы, тяжелые грузовики и другие современные машины.
Когда наступит это «завтра», нелегко предсказать, но чтобы приблизить его, идет упорная борьба за экономическую независимость республики. И, может быть, самое трудное препятствие сегодня на пути к прогрессу — сознание земледельца, его рабская приверженность ко всему старому, уже испытанному предками. Однако, как говорят в Уагадугу, в вольтийской деревне испокон веков есть стремление к совместному, более продуктивному труду, которое в новых условиях может стать важным инструментом в экономическом строительстве.
Идет ли речь о строительстве хижины, полевых или любых других работах, вольтиец не любит трудиться в одиночку. В бригаде или группе он находит привычную для себя атмосферу взаимной помощи и коллективного ритма. Хозяйка, которой надо растолочь просо в деревянной долбленке-ступе, зовет соседок. Образовав кружок, женщипы длинными пестами ритмично разбивают зерна проса в мучную пыль. Общество соплеменников необходимо вольтийцу для труда, вечерних бесед в хижинах, для собраний и состязаний в красноречии на центральной сельской площади при лунном свете, для ритуальных празднеств, регулярных базарных дней, исступленных ночных танцев до рассвета… Чувство локтя, выработавшееся у вольтийцев в трудной борьбе с непокорной, часто неблагожелательной к ним природой, необычайно сильно.
Когда старейшина — глава семьи — считает, что настала пора полевых работ, он созывает сородичей. Вся мужская часть общины отправляется расчищать поле. Работа кипит. Народные менестрели (гриоты) под переборы гитар (кор) славят трудолюбивых и умелых, едко высмеивают отстающих.
Здесь свой трудовой ритм. Его весело диктуют проворные тамтамы и балафоны, оживляемые десятками рук. Каждые полчаса хозяин участка объявляет короткую паузу, разливает в расписные калебасы прохладное пиво, сваренное накануне женщинами, раздает крестьянам взбадривающие орехи кола…
Все сильнее палит солнце. Старики, выдергивающие растения, шутками подстегивают уставших. К полудню вдали показывается процессия женщин, несущих на головах сосуды и узелки. После обеда работа возобновляется. И так до заката, а подчас и до утра, пока не будет возделан весь участок. Никто не уйдет до конца работы. В последующие дни ту же самую картину видишь на остальных полях. От посевной до уборочной сообща работают вольтийцы, компенсируя коллективизмом отсталость орудий труда.
Франсуа Бассоле определил будущее своей родины как «путь от начатков коллективной психологии через усиление позиций государства к окончательному выбору». В одном из посланий к народу президент Ламизана призывал сограждан беречь давние общинные представления об общей собственности и общей пользе, «даже если нужды промышленного развития все более влекут нас к понятиям собственности и прибыли».
Интересный эксперимент, связанный с использованием «начатков коллективной психологии», можно наблюдать в деревне Гиедугу на северо-западе республики. По инициативе правительства там образован кооператив. В нем заведена картотека учета, по которой можно судить о трудовой активности каждого члена кооператива. Раз в месяц на общем собрании крестьяне обсуждают наболевшие вопросы, планируют предстоящие работы, принимая решения демократически — большинством в две трети голосов. Дела в кооперативе идут хорошо и, что примечательно, рука об руку здесь трудятся моси, гурунси, само, дафинги, бобо, лоби, мандинго…
Уагадугу — город, рожденный в XI веке, скромен и обстоятелен, как это подобает его солидному возрасту. Современность в нем переплетается с колоритной, африканской стариной. Рядом с изысканными новыми зданиями административных и культурных учреждений, лицеев и школ, комфортабельным «Эндепанданс» и другими отелями — храмы разных религий, а вблизи стадиона в длинном П-образном дворце обитает традиционный глава моси, некогда верховный правитель этого народа — моро-наба, 36-й по счету с XI века.
…Около тысячи лет назад на берегу реки Красная Вольта, на севере теперешней Ганы, жило племя дагомба. У вождя племени была единственная дочь — красавица Ниеннега, что значит «стройная». На поле брани отважная девушка не уступала испытанным воинам. Но эгоистичная любовь отца, не имевшего сына-наследника, грозила навсегда оставить ее старой девой. Отец ни на минуту не отпускал дочь от себя. Во время одной экспедиции Ниеннега с отцом проезжали мимо ноля, засеянного просом.
— Просо перезрело! Почему его не убирают? — воскликнул вождь, в котором на миг проснулась крестьянская жилка.
— Как можешь ты, отец, печалиться о том, что просо перезрело и нуждается в уборке, если у тебя есть дочь, которая стареет и до сих пор не имеет мужа? — возразила девушка.
Как в рот воды набрал отец в ответ на это замечание. А вечером Ниеннега с несколькими друзьями покинула столицу племени Гамбагу и ускакала в саванну.
Беглецы нашли приют в хижине охотника на слонов Риале, младшего сына одного из вождей малинке. Молодые люди полюбили друг друга. Своего сына они назвали Уэдраого, что значит «конь». Уэдраого, первый моро-наба, завоевал обширные земли на севере и положил начало вольтийскому государству, стране моси. С тех пор на земле моси существует традиция после смерти очередного моро-набы приносить жертвы духу Ниеннеги.