Африканский казак
Шрифт:
— О всемогущий Аллах!
— Англичане построили в обход порогов на Ниле железную дорогу и теперь ни в чем не имеют недостатка.
— Будет жестокая битва. Махдисты смелые воины, они сражаются до конца.
— Против современного оружия им будет трудно выстоять. Да и англичане хитры, уже на всех базарах ходят слухи, что простых людей они не трогают, а наказывают только махдистов. Им отрубают правую руку и левую ногу. Многие этому верят, отказываются воевать с англичанами…
— Хасан, дай воды! — попросил Дмитрий.
— Слава Аллаху! Заговорил!
— Очень хорошо! Теперь мы тебя быстро поставим на ноги!
26
Солнечные
После приступов Дмитрий медленно приходил в себя. Лошадиные дозы хинина и целебные мясные отвары, которые собственноручно готовил Хасан, делали свое дело. Сейчас просто сидел в тени под навесом и наблюдал за происходящим вокруг. У самого берега шумно плескались ребятишки, а пришедшие за водой женщины увлеченно обсуждали последние новости. Время от времени кто-то принимал проплывавшую мимо корягу за крокодила, и все поспешно выбирались на берег. Заслышав испуганные крики, мужчины, которые возились у канонерок, спешили на защиту своих семей. Долгое разбирательство случившегося продолжалось до тех пор, пока не появлялся капитан. Энергично работая длинной тростью, он гнал людей на работу.
Появлялся на берегу и сам комендант. Всегда находил непорядок, от всех требовал старания и работы на благо цивилизации. На сидевшего без дела Дмитрия не обращал внимания.
Хитрый Максуд-aгa, уже успевший войти в полное доверие новой власти, убедительно доказал, что от обоих паломников мало проку и их можно отпустить. Тем более что собственный писарь коменданта выздоровел и приступил к исполнению своих обязанностей. Поэтому теперь Хасан открыто готовился в дорогу, отбирал ослов, собирал припасы.
— Надо поскорее уходить из этих мест, — говорил он Дмитрию. — Пусть англичане свои дела с махдистами и французами решают без нас. Сам знаешь, что там, где дерутся слоны, трава не растет. Да и начало дождливого сезона, когда пройдут самые сильные ливни, переждем в селении моего старого знакомого вождя Назимба-Мбангу. Там место высокое, нет таких болот, как в прибрежных низинах. А потом пойдем на запад по хорошо знакомым мне местам, по старинному пути купцов и паломников…
Из-за дальнего острова появилась легкая пирога. Сидевшие в ней рыбаки непрерывно работали веслами, и суденышко быстро приближалось.
— Турки плывут! — крикнул один из рыбаков. — Обходят острова по главному руслу!
— Плывут медленно! — добавил второй. — На двух железных пирогах!
Приставать рыбаки не стали. Спешили сообщить новость вождю своей деревни.
— Какие турки?! Фарансави? — кричали им с берега.
— Нет, инглизы!
Весть об английских кораблях распространилась мгновенно. Все побросали работу и сбежались на берег.
Но комендант не мог допустить такого беспорядка — на гостей следовало произвести наилучшее впечатление. Голых ребятишек, рыбьи головы и прочий сор было приказано убрать с берега, а песок вымести и выровнять. Жителям и владельцам барок, которые все еще не соглашались заплатить назначенные комендантом пошлины, было приказано встать на приличном расстоянии и не приставать к иностранцам. Отставной
Но главе французской колониальной администрации не было дела до таких мелочей. Несколько раз он принимался выравнивать ряды своих солдат. Перестраивал их на разный манер, так чтобы этот небольшой отряд выглядел как можно более внушительно. Канонерки, которые все еще сохли на берегу и борта которых сверкали свежими заплатами, приказал прикрыть ветвями. При этом так шумел и суетился, что и на самом деле начал походить на рассерженного вожака обезьяньей стаи.
Над поросшими тростниками островками поднялся густой дым, раздался пароходный гудок, на берегу поднялся радостный шум. Но тут же последовал гневный окрик коменданта, потребовавшего соблюдать приличия. Но на это мало кто обратил внимание.
— Максуд-aгa, немедленно наведи порядок!
— Что с них взять, великий господин! — верный и исполнительный помощник только развел руками и добавил. — Дикари!
Из-за ближайшего мыса резво выкатился низкий монитор, выкрашенный в серо-желтый цвет. На носу массивная башня, из которой торчал длинный орудийный ствол, на высокой кормовой надстройке, за квадратными стальными щитами, пулеметы. Следом показался довольно большой пароход, гулко шлепавший по воде колесами. На его мостике столпились английские офицеры в красных мундирах, а на палубе было полным-полно смуглых солдат-египтян.
У самого берега монитор приостановился. Его башня развернулась в сторону местечка, и наступила напряженная тишина. Орудийный ствол качнулся вверх-вниз, а потом вправо-влево, и уставился на прикрытые ветвями канонерки. Стоявший рядом с ними часовой, увидев направленный прямо на него черный зрачок дула, не выдержал. С криком «змеиный глаз!» он бросил винтовку и юркнул в ближайшие кусты. Башня возобновила свое движение. На палубе монитора не было видно людей, узкие прорези смотровых щелей на броневой рубке глядели безжалостно. Весь вид этой плавучей военной машины внушал страх.
Внезапно раздался орудийный выстрел. На одном из ближайших островков полыхнуло огнем, и к небу поднялся столб дыма и черного ила. В воздухе мелькнул подброшенный взрывной волной крокодил. Его собратья, словно лягушки, попрыгали в воду. Орудие оглушительно бабахнуло еще раз. Все видели, как второй снаряд ударил в самую вершину дальнего холма на противоположном берегу.
На орудийной башне откинулся люк, из него показался улыбающийся англичанин. Крикнул что-то веселое, помахал рукой. Все облегченно вздохнули. Начали шумно обсуждать невиданное ранее действие фугасных снарядов и дальность стрельбы монитора.
Тем временем пароход подошел к берегу и британские офицеры со своими солдатами начали высадку. Навстречу им поспешил комендант.
— От имени французских колониальных властей я протестую против такой бесцеремонной демонстрации силы. Вы находитесь на территории…
— Молчать! — негромко прозвучало в ответ. Английский офицер был белобрыс и долговяз, с холодной вежливостью и презрением смотрел на коменданта сверху вниз. — Ставлю вас в известность, что мы действуем согласно указаниям Министерства иностранных дел Великобритании и приказу главнокомандующего англо-египетской армии барона Хартумского Горация Герберта Китченера.