Африканский казак

Лаптухин Виктор Владимирович

Девушки, конечно, ладные, глаза у всех озорные. У одной в толстую нижнюю губу вставлен прозрачный камешек, который вспыхивает голубым огоньком при каждой ее улыбке. Вторая красавица в свои губы вставила по плоскому диску из слоновьей кости, каждый размером не меньше, чем с чайное блюдце. Улыбкой не одарила, но гордо повернулась в профиль. Ну и картина — вылитая утка! Вот третья, кажется, ничего. В ноздре лишь маленькое золотое колечко.

Девушка перехватила заинтересованный взгляд и в ответ приветливо улыбнулась.

Зуб схватило так, что чуть не закричал от боли! Во рту красавицы зияла черная дыра, и лишь с боков торчали заостренные резцы. Сильное впечатление!

— Хасан, что это у нее?

— Обычай такой. Передние зубы специально удаляют, потому что это считается очень красиво. Тогда женщина не похожа на корову или зебру с их выдающимися вперед зубами.

— Слушай, пусть они уходят. Скажи советнику спасибо, но мне сейчас не до красавиц. Очень уж сильно болит зуб.

Хасан говорил долго и убедительно, все слушали внимательно и кивали головами. Вновь появился лекарь, жестами успокаивал Дмитрия, потом заглянул ему в рот. Сокрушенно покачал головой и с важным видом протянул ему пучок коротких палочек из какой-то мягкой желтой древесины. Через малое время прибежал мальчик, который осторожно, прихватив щипцами за лапку, нес толстую зеленую жабу. Лекарь и ее осмотрел со всех сторон, а затем, не прикасаясь к ней, вырезал кусочек пупырчатой кожи. На кончике ножа протянул его Дмитрию и что-то сказал.

— Не бойся, сейчас он начнет лечение, — объяснил Хасан. — Положит этот кусочек кожи на больной зуб. Ты ложись и жди, когда запоют первые петухи. Тогда лекарь придет и вынет его. Дольше держать опасно, эти жабы довольно ядовиты.

Но после такого лечения зуб никогда уже больше болеть не будет.

— Что делать с этими палочками?

— Жуй их по вечерам после еды, тогда все зубы будут здоровыми и блестящими.

Самым удивительным было то, что такое лечение помогло. Утром боль совершенно пропала.

Следующий день был длинным и шумным. С раннего утра на площади начали собираться жители селения. Под навесом разместились старейшины, а простой народ уселся позади. Вскоре в сопровождении придворных, жрецов, музыкантов и воинов явился и сам вождь Назимба-Мбангу. Был он не стар, но уже обладал довольно солидной комплекцией. Лоб и лицо тщательно выбриты, тело натерто жиром, разрисовано белыми и красными полосами. Наряд вождя состоял из пояса с бахромой бычьих хвостов и накидки из леопардовой шкуры. Но самое сильное впечатление производила его прическа — тонкие косички и нити цветных бус сплелись вокруг высокого конуса, изготовленного из серебристой коры какого-то дерева и украшенного яркими перьями. Все это сооружение скрепляла длинная булавка из слоновьей кости, на концах которой сверкали золотые кольца.

Увидев такое великолепие, народ дружно ахнул, а музыканты ударили в барабаны, затрубили в массивные трубы, сделанные из слоновьих бивней. Вождь уселся на пронесенное слугами кресло и сказал речь. Сообщил, что души предков вовремя пригнали грозовые тучи и урожай будет хорошим, а после разгрома махдистов не следует ожидать набегов охотников за рабами. Приход паломников в селение — это еще один знак того, что год будет мирным и благополучным.

При этих словах Хасан, который слушал внимательно и кратко объяснял Дмитрию происходящее, бодро выступил вперед и произнес не менее прочувствованную речь. Затем поднес вождю подарки — большое медное блюдо, ручное зеркало, бусы, ножницы и другие мелочи, необходимые человеку, который имеет несколько жен и тщательно следит за своей внешностью.

После внимательного осмотра подарков зеркало вызвало наибольший восторг вождя и всей свиты. Началась деловая часть собрания. Разбиралась жалоба одной семьи, на поле которой забрели чужие коровы. Говорили пострадавшие, хозяин заблудившегося стада, свидетели и все желающие. Один за другим становились в центре площади и, простирая руки то к вождю, то к небесам, излагали свое мнение долго и страстно. Каждый подкреплял слова жестами и мимикой, делал выразительные паузы, а чтобы наглядно показать число коров или сумму убытка, выкладывал на землю соответствующее число листьев или камешков. Когда солнце поднялось уже довольно высоко, на площадь вышел вождь. Один из слуг, согнувшись в глубоком поклоне, семенил чуть впереди, расчищал землю, на которую должна была ступить нога вождя. Другой обмахивал его опахалом из страусовых перьев, третий нес жбан с пивом.

И эта речь вождя была долгой. В перерывах играли музыканты, а сам повелитель кружился в танце. Слуги поили его пивом, вытирали с него пот. Народ восторженно кричал:

— Слава великому вождю, гром твоих барабанов сотрясает весь мир! Черный бык! Твои жены рожают двойни и тройни! Повелитель саванны, кучи навоза от твоих стад поднимаются выше гор!

— Почему он все время пляшет? — тихо спросил Дмитрий. — Сидел бы в кресле и говорил, как это делают все другие государи.

— Он должен показать своим подданным, что еще крепок и полон сил, — прошептал в ответ Хасан. — Эти люди верят, что от здоровья вождя зависят счастье и благосостояние всего племени. Сейчас они его боготворят, но верят, что если он будет больным и немощным, то навлечет беду на все племя. Тогда советники решают, что ему пришло время занять свое место среди предков. Старого вождя без лишнего шума душат, а потом выбирают нового и сильного.

Наконец Назимба-Мбангу закончил свою речь и объявил, что окончательный разбор жалобы состоится на следующий день, а сейчас настало время показать свое искусство непобедимым воинам племени. Барабанщики ударили так, что задрожала земля, и на площадь вступили копейщики. Они разделились на два отряда и устроили учебный бой, метали друг в друга копья и боевые палицы, ловко закрывались от ударов щитами. Особый восторг у зрителей вызвало новое оружие — щит, сделанный из огромной бычьей шкуры. Укрывшись за ним, пять воинов смело бросились в атаку и, как тараном, пробили ряды своих противников.

Праздник с общими плясками и пением продолжался и после наступления темноты. Но Дмитрий не принимал в них участия, сказал, что будет молиться. Зажег фитилек масляной лампы и в ее дрожащем свете вновь принялся за изучение хаусанской грамматики. Слуги, еще в первый день приставленные советником к гостям, успокоились, поняли, что никаким колдовством чужеземец не занимается.

Дни проходили за днями, грозовые ливни сменялись ровными дождями. К вечеру над горизонтом собирались тучи с полосами дождя. Словно стада бородатых козлов брели они над дальними холмами. После лихорадки Дмитрий быстро восстанавливал силы, до изнеможения делал упражнения, чтобы вернуть себе прежнюю форму, приседал и прыгал, отрабатывал удары. От любопытных взглядов укрыться было невозможно, поэтому делал перерыв и громко читал молитвы или пел казачьи строевые песни. Чтобы выглядеть настоящим паломником, отпустил себе приличную бороду.

Тем временем Хасан все чаще напоминал вождю о желании продолжить свой путь, но в ответ слышал лишь рассуждения о плохой погоде, диких зверях, охотниках за рабами и оборотнях джу-джу, которые бродят по саванне. Еще вождь жаловался на жен, выманивших у него все ранее полученные подарки, говорил, что самая резвая из них, двенадцатилетняя шалунья, уже успела разбить заветное зеркальце. Приходилось копаться в изрядно похудевших дорожных сумах и подносить новые подарки. Однако каждый раз находились все новые причины для того, чтобы отложить отъезд гостей. Наконец Хасан не выдержал. Как-то вечером он встретил главного жреца.