Африканский казак
Шрифт:
Глядя на такое, Дмитрий невольно поморщился. И зачем этот парень решил фехтовать во французской манере? Сейчас ему нужны не изящные движения кистью, а мощная работа локтем и плечом. Кто его только учил? Эх, да теперь уже поздно…
Тем не менее офицер достал-таки противника, который совсем было увлекся игрой. Сделал быстрый выпад, царапнул по ребрам. Но в ответ получил удар плашмя по голове, выронил клинок и рухнул как подкошенный. Торжествующий противник встал над ним, с довольной улыбкой слушал приветствия. Но рубить лежачего не хотел — выжидал момент для широкого замаха.
Наконец англичанин открыл глаза, дрожащими руками оперся о землю и медленно сел. Удар последовал мгновенно. Только ожидаемого всеми эффекта не поручилось. Нубиец поторопился и нацелился слишком высоко. Разрубив затылок, его сабля уперлась в челюсть. Такой удар вызвал смех и шутки знатоков.
— Кто же так рубит!
— Голова должна сама отскочить на пять шагов!
— Ты что, за ночь совсем сил лишился?
Обозленный такой неудачей, нубиец со злости пнул тело противника. Все разом испуганно замолчали.
— Бить мертвого грех! — громко произнес Хасан. — Только трусливый шакал…
— Замолчи, рябой колдун! Я не боюсь твоего волшебства! — Нубиец черной горой навис над Хасаном. Его сабля сверкающим кругом засвистела над головой паломника. — Вставай! Сейчас распластаю тебя пополам!
Дмитрий быстро вскочил с ковра, поднял саблю англичанина. С поклоном произнес.
— Дозволь, великий паша, помериться силами с твоим славным воином! Обещаю порадовать твое сердце! Ты верно сказал, я торговец. Позволь предложить тебе сделку — если мне повезет, уйду из зерибы. Если нет, то все имущества моего отца в Кано достанется тебе.
— Согласен, это хорошая сделка, — паша разлепил губы в широкой улыбке. Он был уверен, что новый поединок сулит продолжение кайфа.
Рубчатая рукоять сабли сама впаялась в ладонь. Привычная тяжесть оружия успокоила, чувство беспомощности прошло. Если выбраться хитростью из этого логова не удастся, попробуем силой.
Доволен был и нубиец. Приказал убрать труп англичанина, подмести площадку. Подошел к Дмитрию, дружелюбно подмигнул и показал свой клинок.
— Сегодня моя Черная молния вволю напьется крови чужаков.
Да, таким клинком можно любоваться часами. На почти черной полированной поверхности переливчатые, как струи ручья, бегут мелкие узоры. Редкая разновидность дамасской стали, настоящая «кум — хунды» или «индийская волна». Безотказное оружие в умелых руках.
Англичанин молодец, из последних сил, но держался. Умер с честью. Только следовать его примеру, объявлять свое имя и грозить возмездием не надо. Нубиец сильный противник, и случиться может всякое, так что пусть все считают, что видели египетского черкеса. Свою роль надо исполнить до конца, а дойдет ли до России весть о гибели казака, знает один Бог.
Взглянул на Хасана, тот сидел ни жив ни мертв. Надо товарища в чувство привести. Ничего, он человек африканский, впечатлительный, но хитрый. Что-нибудь да придумает, своими цитатами и молитвами прикроется, останется жив.
Еще раз поклонился паше, поблагодарил за великую милость. Громко попросил передать свой последний привет родителям и друзьям в Египте. Хасан услышал, пришел в себя, чуть заметно кивнул. Значит, понял.
Нубиец начал бой осторожно, не бросился сразу в отчаянную атаку. Может быть, почувствовал в новом противнике скрытую угрозу. Был он на голову выше Дмитрия и явно сильнее. Первые удары провел в полсилы и даже чуть раскрылся, но увидел, что противник не обманулся, и пошел рубить с плеча. Бил сильно и резко, но — слава Богу — английская сталь выдержала встречу с Черной молнией. Умелая защита, а затем стремительные контратаки и легкий укол в бедро лишили нубийца всякого хладнокровия. Он зарычал и взялся за дело всерьез.
Пришлось попотеть, но уклоняться и двигаться Дмитрий умел. Отбив очередной удар, он перекинул саблю в левую руку. Прием, много раз отработанный на учениях, помог и в настоящем бою. Увидел удивление в широко раскрытых глазах нубийца и ударил его чуть выше правого локтя. Парализованная рука бессильно опустилась, и Черная молния выпала на землю. Второй удар в висок свалил и самого нубийца.
От неожиданности все застыли в ужасе. Первым пришел в себя паша, махнул рукой, и остальные четверо телохранителей двинулись на Дмитрия.
Но тот уже был готов к встрече. Черная молния в одной руке, сабля в другой. Ложный выпад в голову правой, косой удар в живот левой! Раз и еще раз!
Четвертый нубиец, увидев, как его соплеменники, путаясь в кишках, корчатся на земле, обратился в бегство.
Пытаясь подняться с кресла, паша что-то свирепо хрипел, плевался и скалил зубы. Нетвердой рукой потянул из кобуры маузер. В то же мгновение Дмитрий оказался рядом и лихо срубленная голова хозяина зерибы покатилась по площади.
Она еще не остановилась, а маузер оказался в руке Дмитрия.
— Хасан, держи саблю! Уходим!
Но Хасан не послушался. Он, поднял отрубленную голову и, держа ее за уши, обратил лицом к собравшимся. Пошел по кругу крича о том, что всемогущей силой своего колдовства он сокрушил пашу и его слуг, избавил людей от их сатанинской власти. Нараспев выкрикивал древние заклинания и проклятия, поминал мусульманского шайтана и негритянского джу-джу, обращался к душам предков. Эти страшные слова, остекленевшие глаза и смертельный оскал паши, еще агонизирующие тела его нубийцев, внушили неописуемый ужас.
Хасан остановился перед старикашкой-факихом, ткнул ему голову под самый нос и громко приказал:
— Умирай!
Старик судорожно схватился за сердце и упал навзничь.
Сидевший у кресла паши слуга не стал дожидаться своей очереди. Он отбросил поднос с трубкой и коробочкой для опиума и что-то поспешно сунул себе в рот. Через малое время и он уже лежал бездыханным. Все остальные попадали ниц, моля Хасана о пощаде.
Только старший из воинов баккара, стоя на коленях, протянул руки к Дмитрию: