Африканский казак
Шрифт:
35
У входа в шатер стоял человек среднего роста. Одет весьма скромно, на плечах довольно заношенный плащ из грубой шерсти, на ногах мягкие кожаные сапожки для верховой езды. Довольно старые. Отделение для большого пальца, который, как это принято у местных всадников, вдевается в стремя, протерто до неприличия. Того гляди палец вылезет наружу. Темный цвет квадратного лица и широкий нос выдавали уроженца Сеннара, междуречья Белого и Голубого Нила, а толстая нижняя губа придавала ему надменное выражение. Морщины на лбу и седина на висках свидетельствовали о преклонном возрасте и жизненном опыте, а внимательный и быстрый взгляд говорили об уме и сильном характере этого человека.
Слуги, одетые столь же неприметно, как и их хозяин, приняли коней у троих путников, склонившихся в глубоком поклоне.
— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! — начал было Идрис, — великий хаким 16 ! По твоему повелению…
— Хвала Аллаху! О делах скажешь потом! — раздался негромкий, но властный голос. — Эй ты, поверни этого красавца! Вот так. Еще раз. Ах какие ноги! Чистокровный араб! Как его зовут?
— Султан, ваше высочество! — Дмитрий отвесил новый низкий поклон, приложил руку к сердцу. Увиденное во дворцах Санкт-Петербурга и Аддис-Абебы не прошло даром. Везде порядок один и тот же. Это в Диком Поле иные станичники могли горланить — «на престоле хоть бы пес, только бы вина поднес!». Верховная власть любит почет и требует к себе уважения.
16
хаким — управляющий, глава области
— Прошу ваше высочество принять этого жеребца в подарок!
— Меня следует называть просто хаким. Сам я сын каменщика и стал во главе этого края по воле Аллаха. Люди знают, что я служу им и забочусь об их благе. Эмир — это официальный титул, понятное для всех свидетельство силы и порядка. А то некоторые злые языки пытаются утверждать, что в Борну власть захватила шайка беглых рабов.
— Хаким, мы укоротим их! — поспешил заверить Идрис.
— Верю. А тебе спасибо на такой ценный подарок. На чем же сам собираешься уехать из этого лагеря?
— По поручению царя царей и повелителя Эфиопии Менелика Второго, друга Российской империи, я приехал служить хакиму Раббеху и не собираюсь уезжать.
— О батуре 17 , ты умеешь ответить! Еще раз спасибо. Ты не пожалеешь о том, что приехал к нам. Хотя мне с больной рукой и трудно управлять конем, но не откажу себе в удовольствии погарцевать на нем перед моими женами. Ну а сейчас приступим к делам.
В шатре доверенный писец осторожно вынул из посохов послания эфиопского императора, протянул их Раббеху. Тот поднес крохотные листочки к самому носу, долго изучал их, что-то ворчал про себя. Все сидели молча, ожидая его решения.
17
батуре — турок, человек со светлой кожей, европеец
— Сделай точный список и напиши крупнее, я еще поработаю с ним. Потом подготовишь послание, которое послы и вручат мне во дворце. Его напишешь на настоящей египетской бумаге, завернешь в золотую парчу. Чтобы все выглядело богато и торжественно. Не будут же они на глазах у всех совать мне в руки эти посохи.
Писец принял бумаги, ушел в дальний конец шатра, отгороженный ковром.
— Теперь договоримся с вами. — Раббех повернулся к гостям. — Ваше тайное посольство станет всенародным и ему устроят пышный прием. Все должны видеть, что наша дружба с Менеликом нерушима. Вы вручите мне его послание при всех советниках и вельможах, потом будет беседа в присутствии некоторых из них. Очень хорошо, что привели с собой такой отряд конников. Идрис считает, что они произведут на людей сильное впечатление. Тем, кто захочет узнать, не является ли это военной помощью наших старых друзей, не говорить ни «да» ни «нет». Пусть все теряются в догадках. Алхаджи Муса, сейчас Идрис проводит тебя к моему дворецкому, с ним договоришься о размещении своих воинов. Ты, Хасан, останься.
Дворецкий, сгорбленный и сморщенный старичок с хитрыми глазками, сразу же дал понять, что казна эмира обладает очень ограниченными возможностями и просто невозможно прокормить такое количество людей и коней. Конечно, во исполнение воли самого хакима, который неустанно заботится о благе всего народа, кое-что можно будет найти. Но об этом следует поговорить особо и в другое время. Он снисходительно взглянул на белокожего гостя и попросил Идриса как можно понятнее перевести сказанное.
Но Дмитрий не стал дожидаться перевода. Достал из кармана малахитовые четки, которые последнее время носил постоянно, демонстрируя жителям Борну свою религиозность, и заговорил, откладывая для наглядности одну бусинку за другой. Во время похода слышал много интересных разговоров, порой и сам задавал вполне невинные вопросы. Поэтому сейчас довольно точно сообщил дворецкому, где размещены войска эмира, какое содержание получают пехотинцы, чем кормят коней, какой паек идет кузнецам, которые работают в арсенале Диква. Кроме того, указал рыночные цены на зерно и мясо. Понимая, что торг неизбежен, сразу же потребовал для своих людей самой высокой оплаты и лучших продуктов.
Старичок не высказал удивления, но как-то странно взглянул на Идриса. Но тот в восторге только хохотал и щелкнул пальцами.
— Ай да Альхаджи Муса! Острый глаз, умная голова! Старик, ты понял, с кем имеешь дело? Он же как леопард в курятнике! Не хитри, договорись с ним по-хорошему. Его отряд вооружен и обучен совсем как европейские войска. Он двигается в три раза быстрее, потому что не связан обозом и не тащит за собой женщин, которые готовят воинам пищу. Для его воинов необходимо хорошее мясо, а для коней отборное зерно. Многие из них сражались в Эфиопии и порубили там бесчисленное множество итальянцев. Такой отряд очень нужен нашему эмиру!
— О великий барде! Прости старика. Сам знаешь, хаким сберегает, а эмир наказывает. Я все понял, эти воины получат все самое лучшее. Доложи эмиру, что мы с Альхаджи Муса обо всем договорились.
Действительно, дело пошло на лад, и, когда в палатку дворецкого заглянул Хасан, все хозяйственные вопросы были решены.
— Альхаджи Муса, эмир Раббех хочет видеть тебя!
В шатре эмир сидел один. Перед ним стояло блюдо, наполненное мелко нарезанными кусочками баранины и пшеничными зернами, заправленными жиром и перцем. Дымилась чашка кофе.
— Я же пригласил всех вас на ужин. Раздели со мной трапезу. Остальные твои спутники уже поели и отправились выполнять мои приказы. Попробуй, это мы обычно едим в походе. Кушанье сытное, но дорогое. Его могут себе позволить только военачальники и богатые купцы. Остальные воины довольствуются зерном, которое их жены толкут, а потом варят кашу или пекут лепешки. Без такого обоза нам никак нельзя обойтись.
— За эфиопским войском также следуют тысячи женщин и стада скота. Да и в Европе прокормить армию очень сложно. Еще задолго до войны делаются запасы продовольствия и прокладываются дороги, некоторые старшие военачальники только этим и занимаются. Солдат должен быть всегда сыт. А у вас в Африке свои трудности — дорог нет и очень жарко. Все запасы пищи быстро гниют и тухнут.
— Вот и попробуй нашей еды.
Что же, от такого приглашения отказываться нельзя. Можно сказать, это первый приказ… Конечно, холодная баранина с перцем не самое вкусное блюдо, но под пристальным взглядом эмира съесть можно. Как гласит пословица, никто не осмелится сказать, что во дворце правителя подают прокисший мед… Что, если это проверка? Смотрит так, словно коня покупает. Или раба? Того и гляди пощупает мышцы или заглянет в зубы. Судя по началу разговора, Идрис уже донес о беседе с дворецким. Значит, и с эмиром надо довести себя правильно с самого начала — приличия соблюдать, но и не поддакивать подобострастно.