Агент его Величества
Шрифт:
– Взгляните на этих людей. Вы узнаёте кого-нибудь из них?
Костенко опустил глаза, увидел дагерротип человека. Подпись под ним гласила, что это – Теодор Ростворовский по прозвищу «Дубинщик». Семён Родионович перевернул страницу. Там был снимок Джорджа Станьского по прозвищу «Три цента». Он начал листать. Вся папка была наполнена фотографиями бандитов с польскими фамилиями.
– Нет, я никого здесь не знаю, – с сожалением сказал Костенко, отодвигая папку. – Кто это? Преступники?
– Члены уличных группировок.
– Они как-то связаны с убийством Моравского?
Гаррисон помолчал, тонко улыбнулся.
– Скажите, господин Костенко, похитители не упоминали каких-либо имён?
– Нет… – он запнулся. – Кажется, нет.
– А в ваших беседах в Таммани-Холле не проскальзывало имя Моравского?
– Барон Стекль, наш посол, упоминал о нём. Говорил, что этот человек пользуется большим влиянием среди местных поляков.
– Ваши собеседники в Демократической партии тоже говорили о нём?
– Нет. Ни слова.
– После своего освобождения вы уже встречались с ними?
– Нет.
Гаррисон откинулся на спинку стула и сложил руки на животе.
– Скажите, господин Костенко, что вы ожидаете от этого расследования?
– Не знаю… – растерялся Семён Родионович. – Правды, пожалуй.
– Вы в этом уверены?
– А почему вы спрашиваете?
– Мне показалось, что вы главным образом ищете подтверждения своего гипотезы.
Костенко нахохлился.
– Видите ли, господин Гаррисон, меня столь усиленно разубеждали в ней, что я невольно пришёл к выводу в её правильности.
– Любопытно. И кто же вас разубеждал?
– Наш посол.
Следователь пытливо поглядел на него.
– Джулиус Моравский был фигурой достаточно весомой в определённых кругах. Копаясь в обстоятельствах его гибели, вы рискуете сломать себе шею. Зачем вам это? Вы – иностранец, приехали сюда ненадолго, к тому же связаны дипломатическим статусом, как я понимаю. К чему вам лезть в наши тёмные делишки?
– Я уже сказал, что хочу узнать правду. Но если вас не устраивает это объяснение, считайте, что мне необходимо разобраться в жизни местной Полонии. Это весьма интересует моё ведомство в связи с польским мятежом.
– Нисон в курсе вашего визита?
– Нет. Но я не скрывал от него своих подозрений.
– И что же он сказал?
– Что проверит эту версию.
– Вы, однако, не доверяете ему?
– Почему вы так думаете?
– Иначе вы не пришли бы ко мне.
Семён Родионович смешался.
– Видите ли, господин Гаррисон, я не имею оснований ставить под сомнение профессиональные качества господина Нисона, но мне показалось, что он отнёсся к моему предположению со скепсисом.
– А почему вы думаете, что я отнесусь к нему с доверием?
– Я так не думаю. Просто использую все возможные ходы для поиска истины.
Сыщик вздохнул, положил локти на стол.
– Что ж, возможно, вы правы, господин Костенко. Но что это меняет? Вы же не собираетесь устраивать здесь охоту на польских эмигрантов?
– Нет. Но я буду знать, кто меня похитил. Разве этого недостаточно?
– В таком случае, собирайтесь. Мы посетим кое-кого.
Следователь поднялся, сгрёб все папки в ящик стола и взял с вешалки бежевую шляпу с прямыми полями. Выйдя вместе с Костенко в коридор, он прошествовал к одной из дверей, приоткрыл её и коротко сказал:
– Джесси, пусть мне подгонят двуколку ко входу.
– Хорошо, мистер Гаррисон, – донёсся изнутри женский голос.
Следователь направился к лестнице. Выйдя с Семёном Родионовичем на улицу, он близоруко прищурился и улыбнулся.
– Попытаемся извлечь прибыль из вашего визита, господин Костенко. Проверим некоторые связи покойного.
К ним подкатили дрожки, управляемые молодым парнем в красной рубахе, кожаной жилетке и тёмно-серых шерстяных брюках. На ступнях его красовались видавшие виды ботинки с гвоздями в подошвах.
– Ваш экипаж, мистер Гаррисон, – бодро доложил он.
– Спасибо, Денни.
Мужчины забрались в бричку, и лошадь рысью понесла их по Тутовой улице, вдоль дорогих лавок и ресторанов.
– Вам должно быть известно, что Моравский занимался аптечным делом, – сказал Гаррисон. – Мы проверили его отчётность в надежде найти какие-нибудь зацепки, возможно – конфликты интересов или что-то вроде того, но не обнаружили ничего, кроме мелких махинаций с налогами. Его партнёры и компаньоны в один голос утверждают, что убитый отличался большой осторожностью в своей предпринимательской деятельности и не заключал сделок, в которых не был уверен. Другими словами, его деловая активность вряд ли могла привести к столь печальному концу. С другой стороны, как вы верно подметили, покойный был весьма значимой личностью в среде эмиграции, в частности – польской, что не могло не отражаться на его бизнесе. И в самом деле, мы нашли какие-то ниточки ведущие к британским и французским фирмам, имеющим свои представительства в Нью-Йорке, Бостоне и других городах Новой Англии. Само по себе это не преступление, хотя известно, что под прикрытием многих европейских контор действуют контрабандисты, торгующие с Югом. Это, впрочем, отдельная тема, требующая особого разбирательства… Как любой промышленник, Моравский был знаком с массой деловых людей, в том числе из Европы. Их визитные карточки мы нашли в его бумажнике. Проверять всех не хватит никакого времени. Поэтому мы сосредоточились на тех, с кем Моравский встречался чаще остальных. Их круг довольно широк, но среди них есть люди, чья близость покойному представляется нам необъяснимой. Это прежде всего – европейские бизнесмены, занимающиеся далёкими от фармацевтики делами, например, торговлей рыбой и тому подобным. Это также дипломаты, известные своими теневыми связями. Например, гамбургский посланник Шлайдер. Вы слышали это имя? Говорят, он является неформальным представителем южан перед европейскими послами в Вашингтоне. Странное качество для посланника далёкого немецкого города, не правда ли? Он немало времени проводит в Нью-Йорке, и даже имеет здесь свой дом. Туда-то мы и направляемся. Я уже давно намеревался побеседовать с ним, но всё не мог выбраться в Вашингтон, да и кто бы меня пустил в здание миссии? Сегодня же, по моим сведениями, Шлайдер находится в Нью-Йорке, и я решил не упускать такого случая. Если вы не против, я использую вас в качестве тарана, чтобы взломать его оборону. Говорят, он очень скользкий тип…
– Пользуйтесь мною как вам будет заблагорассудится, – с улыбкой ответил Костенко.
– Благодарю вас.
– Скажите, а вы не опрашивали здешних поляков? Я слышал, здесь имеется польский храм. Моравский, наверное, посещал его. И вообще, соотечественники могут многое знать о своём земляке.
– Представьте себе, опрашивали.
– И кого же они считают виновником его гибели?
– Вас.
– Меня?
– Ну, не конкретно вас, а кого-то, кто прибыл на вашей эскадре. Раз русские в городе – значит, жди беды. Таково их мнение.
Минут через двадцать они подкатили к двухэтажному романскому особняку, выкрашенному в жёлтый цвет. Над дверью красовался скромный лютеранский крест. Гаррисон сошёл с дрожек, оглядел строгий классический фасад, дёрнул шнурок звонка. Дверь приоткрылась, в щели показалось лицо камердинера с бакенбардами.
– Что вам угодно, господа?
– Мы бы хотели видеть герра Шлайдера. Он дома?
– Как вас отрекомендовать?
– Капитан нью-йоркской полиции Уильям Гаррисон и сотрудник министерства иностранных дел России Семён Костенко.