Агент его Величества
Шрифт:
Они уходили из городка, провожаемые гробовым безмолвием. Жители отгородились от своих мучителей плотно закрытыми дверьми и ставнями окон. Ни единого человека не было на улице, только собаки вылезли из подворотен посмотреть, как пришельцы покидают скованное ужасом место…
Охранник положил гардемарину руку на плечо и отвлёк его от воспоминаний. Чихрадзе досадливо посмотрел на него, не желая возвращаться в своё узилище. Ему хотелось сидеть и сидеть, глазея на чернильно-бездонный небосвод, и чтобы над головой переливалась звёздная крупа, а вокруг фыркали невидимые во тьме кони. Чувство покоя, затопившее его впервые за многие месяцы, было так непередаваемо прекрасно, что он забыл на мгновение о гибели товарища и собственной незавидной судьбе, и наслаждался этим моментом, мечтая лишь о том, чтобы он продолжался как можно дольше. С огромной
– Что, прямо сейчас? – недовольно буркнул Чихрадзе.
Командир опять заговорил, повторяя свои жесты.
– Ладно, я понял, – сказал Чихрадзе по-грузински. – Когда отправляемся?
Командир засмеялся, похлопал его по плечу и ушёл. Офицер, что спрашивал о русском после, выступил вперёд, и медленно, с расстановкой, начал что-то говорить. Разумеется, Чихрадзе не понял ни слова. Но американца это не смутило. Он повторил два раза, ткнув себя в грудь:
– Макферсон. Том Макферсон.
– Понятно, – неохотно ответил Чихрадзе. – Тебя зовут Том Макферсон. А моё имя ты знаешь, так что представляться не буду.
Макферсон по очереди представил ему остальных офицеров. Затем принялся что-то длинно объяснять, яростно жестикулируя и крутясь волчком. Гардемарин устало слушал его, даже не пытаясь понять. Отчего-то ему вдруг стало безразлично, что дальше будет с ним и куда заведёт его эта авантюра. События развивались помимо его воли, а потому грузину оставалось лишь отдаться на волю стихии. Наконец, американец выдохся. Озабоченно посмотрев на молчаливого русского, он произнёс короткую фразу, показал на небо, и, бросив пару слов охранникам, удалился. Вместе с ним ушли и его спутники. Страж ткнул дулом в сторону повозки.
– Как ты мне надоел, – вздохнул Чихрадзе.
Он залез в фургон и начал устраиваться ко сну. Судя по всему, назавтра ему предстоял тяжёлый день.
Глава пятая
Следствие продолжается
Следователь Нисон, несмотря на свою относительную молодость, был человеком опытным и в своём деле весьма искушённым. Услыхав о подозрениях Семёна Родионовича, он вовсе не отмёл их с пренебрежением, как могло показаться, а напротив, тут же ухватился за эту ниточку, хотя и не подал виду. В самом деле, кому ещё придёт в голову похищать русского резидента как не полякам? Но поскольку польская эмиграция, как и любая другая, группировалась вокруг Таммани-Холла, а тот в свою очередь имел тесные контакты с нью-йоркской бандой «Мёртвые кролики», сыщик решил прощупать именно это направление.
У «Мёртвых кроликов» с полицией были непростые отношения. Точнее сказать, между ними шла вялотекущая война. На первый взгляд, в этом нет ничего удивительного, ведь обязанность полиции в том и состоит, чтобы бороться с разного рода бандами. Однако не всё так просто. Нью-йоркские банды, происходившие в основном из нищего и насквозь криминального района Пяти углов, являлись чем-то большим, нежели обычными бандами. Они покрывали подпольные казино и кулачные бои, вели контрабандную торговлю, и даже имели своё нелегальное производство. Не брезговали и работорговлей. Разумеется, при такой всеохватной деятельности эти банды должны были иметь своих покровителей в верхах, другими словами, ориентироваться на те или иные политические силы в городском руководстве. Так оно и было. Две крупнейшие шайки – «Мёртвые кролики» и «Парни с Тенистой улицы» (известные также как «Чёрные птицы») – являлись в то же время нелегальными продолжениями двух партий, задававших тон в Конгрессе: Демократической и Республиканской. «Мёртвые кролики», состоявшие в основном из ирландцев, защищали интересы иммигрантов и потому пользовались поддержкой демократов в лице бывшего мэра Фернандо Вуда и губернатора штата Нью-Йорк Горацио Сеймура. Естественно, не задаром. В период выборов они использовали все возможности, дабы убедить избирателей в необходимости голосовать за нужного кандидата. «Парни с Тенистой улицы»,
Было бы преувеличением сказать, что Пять углов являлись районом, куда полиция никогда не заглядывала. Заглядывала, и весьма часто, а иногда даже проводила облавы. Но всё же в этих кварталах царил закон кулака и дубинки; банды, контролировавшие его, вели нескончаемую борьбу друг с другом, вследствие чего кровь лилась там непрерывно. Одно убийство в сутки – такова была обычная статистика Пяти углов. Множество душ забирали также туберкулёз, запойный алкоголизм, голод и семейное насилие. Привычной вещью было и сведение счётов с жизнью. Одним словом, Пять углов не принадлежали к тем районам, которые охотно показывают иностранцам. Но именно здесь, в сырых подвалах и задымлённых пивных, нередко проворачивались дела на миллионы долларов, здесь находились логова теневых хозяев города, сюда спешили наведаться доверенные лица политиков, желавших сделать карьеру на Манхэттене. Сюда же устремился и Нисон.
Безусловно, он не собирался действовать вслепую. По прошлым делам он знал некоторых обитателей Пяти углов, и надеялся, что они тоже не забыли его. Первым, кому он решил нанести визит, был ирландский брадобрей Ричард О’Ши, которого Нисон когда-то самолично упёк в кутузку за подделку монеты. С тех пор минуло добрых десять лет, в течение которых сыщик почти ничего не слышал об ирландце. Но он не сомневался, что тот узнает его. Иначе и быть не могло – преступники всегда помнят своих следователей. Посему, сверившись по картотеке, где живёт его бывший подопечный, и расспросив о нём уличного полисмена, Нисон быстро отыскал нужный адрес и уверенно открыл скрипучую рассохшуюся дверь, над которой красовалась изъеденная червём вывеска: «Парикмахерская О’Ши и сыновей». Послышался сухой треск ржавых колокольчиков, дверь тяжело повисла на петлях, и следователю пришлось приложить усилие, чтобы захлопнуть её.
– Ручку не дёргать, – раздался строгий голос. – Она у нас на двух шурупах…
Нисон поднял глаза и растянул губы в улыбке.
– Как делишки, Дик? Помнишь меня?
Стоявший к нему спиной брадобрей с мазком в руке обернулся и чуть не выронил свой инструмент.
– Офицер Нисон? Каким судьбами?
– Соскучился по мне, Дик?
– Не сказал бы… Признаться, вашему лицу я бы предпочёл другие.
– А ты невежлив, Дик. С чего бы это? Опять что-то скрываешь от закона?
– Мне с вами расшаркиваться ни к чему. И так потерял три года жизни, полируя нары. А всё благодаря вам.
– Да ты что? Неужто это я заставлял тебя подделывать монеты?
Брадобрей скосил глаза на клиента, сидевшего со вспененным лицом.
– Что вам надо, мистер? Я работаю и не могу отвлекаться.
– Я подожду. Мне спешить некуда.
Нисон развязно уселся на шаткий стул, стоявший возле стены, и положил ногу на ногу. Парикмахер досадливо посмотрел на него, затем крикнул кому-то:
– Ленни!
Откуда-то примчался молодой паренёк в дерюжных штанах и подтяжках на голое тело.
– Закончи за меня, – велел ему О’Ши. – Я пока поговорю с мистером Нисоном.
– Хорошо, отец.
– Прошу сюда, – показал ирландец на коридор, ведущий во внутренние помещения.
Следователь поднялся и проследовал за брадобреем в маленькую комнатку, где стояла двуспальная кровать и трюмо с замызганным зеркалом. Потолок был низкий, прямо под ним располагалось крохотное окошко с открытой форточкой. Ирландец достал из нагрудного кармана сигарету и закурил. Руки его немного дрожали.