Агент «Никто»: из истории «Смерш»
Шрифт:
Самолет слегка тряхнуло. Мулин посмотрел в иллюминатор: внизу время от времени вспыхивали яркие огоньки, то и дело разматывались искрящиеся нити. «Трассирующими палят… Фронт…» - догадался Мулин.
– Фронт, - высунулся из кабины бортмеханик, знавший немного по-русски, - скоро будем на месте.
Пассажиры дружно заерзали: Николаев поправил парашют, ободряюще кивнул Мулину; Гиренко потянулся и зевнул, Постников покрутил головой, разминая шею.
– Не спать, - крикнул механик, - проверить снаряжение, быть готовыми!
Степанов
– Пора зажигать елку, скоро будет Дед Мороз!
– почти пропел он, на ходу придумав нехитрый мотив, и крикнул в сторону костров.
– Давай, ребята, запаляй!
– Вроде гул какой-то… похоже, летят, - прислушался Платонов.
– Ты, Платонов, наверное, по ночам слышишь, из каких орудий на 2-м Прибалтийском стреляют… Рановато еще, покурить успеем.
Степанов еще раз крутанул в памяти расстановку сил перед операцией: четверо в засаде у шалаша. Четверо во главе с Кулыгиным стерегут тропинку к «базе отряда Волкова». Остальные - вокруг поляны на опушке. 22 человека, хватит! Он скосил глаз в сторону «бандуристов» - Платонов и Волков сидели на траве возле ярко горевшего костра и потягивали самокрутки.
« Хорошо держатся, сукины дети. Я бы, наверно, из угла в угол ходил. Одно дело возле рации штаны тереть, и совсем другое - “гостей” принимать. А вдруг им наше радушие не глянется? Ведь и стрельнуть могут… Еще и попадут невзначай…»
– Летит!
– уверенно крикнул Алексеев, накидывая затрапезную, «дезертирскую» шинель.
– Летит, - согласился Степанов.- По местам!
Последняя команда была лишней - у костров остались четверо: «дезертир Сомов», Волков с Платоновым и «беглый солдат Мартисов». Самолет появился над поляной ровно в полночь. С первого захода сбросил две грузовые бомбы и тюк, со второго - людей.
– Эх, как неудачно сбросил, - покачал головой Волков, - смотри, почти все на лес садятся.
Четыре парашюта опускались в сотне метров от разложенных огней.
– Сейчас с веток снимать пойдем, - буркнул Степанов, - как белый налив в колхозном саду…
И в самом деле, через минуту раздался треск ломающихся сучьев, звук падающего на землю тела, пронзительный стон.
– «Мартисов», оставайся здесь, а мы пойдем за урожаем, - приказал Степанов и быстрыми шагами пошел на шум. Следом за ним - Платонов и Волков.
Послышался стон.
– Это там, - махнул Степанов и через несколько шагов почти наткнулся на беспомощно лежащего человека.
– Ноги… ноги… и вот здесь, в боку больно… - стиснув зубы, шептал парашютист в форме капитана Красной Армии.
– Я Николаев… Капитан Николаев, старший группы.
– Как же так, капитан?
– Степанов посветил фонарем на ноги лежащего, - ух ты, мать твою, да вы, капитан, неходячий больной. Сейчас отнесем вас к огню. Угораздило же вас.
– Зацепился за сук, попытался освободиться, а он подо мной
– Кто еще с вами?
– Нас четверо… Где-то рядом лейтенант Мулин… А там Григорий и Вася… М-м… - стонал капитан, и было видно, что силы его покидают, вот-вот он потеряет сознание.
– Несите его к свету, - скомандовал Степанов и шепнул Волкову, - оружие у него возьми, только тихо.
Волков наклонился над Николаевым, приподнял его за плечи, уложил на скинутую с плеч шинель. Поправляя ноги, незаметно вынул из кобуры пистолет и сунул себе за пояс под гимнастерку. Вдвоем с Платоновым они понесли капитана к огню.
Степанов нырнул между деревьями на мигающий огонек фонарика. Запутавшись в стропах, на ветках висел еще один парашютист.
– Сам спустишься?
– крикнул Степанов.
– Попробую, только посвети мне, а то фонарь в руке мешает, - ответил парашютист.
Степанов направил луч на дерево. «Гость» раскачался на лямках, ногами поймал березовый ствол, отстегнул парашют и сполз на землю.
– Ну, с приездом, я Сомов, - Степанов обнял парашютиста, нащупав на его бедре пистолет.
– А я лейтенант Мулин, - ответил гость и ткнулся в щеку Степанову.
– А где остальные?
– Сейчас найдем.
– Там с вашим капитаном несчастье, поломался весь: ноги, ребро и, кажется, позвоночник, - сообщил «Сомов».
– Мы его к огню перетащили. Пошли!
Они двинулись в сторону поляны. Почти одновременно с ними к кострам вышли еще двое диверсантов.
– Это Лисицын и Кушнир, наши, - познакомил «Сомова» Мулин.
– А где Волков?
– Я Волков, - откликнулся человек, укладывавший на парашюты Николаева.
– А я Постников!
– Васька, - радостно крикнул Волков.
– Вот так подарок! Вместе в разведшколе учились, жили в одной комнате!
Они кинулись друг к другу, расцеловались. Мулин закусил нижнюю губу почти до крови: «Оказывается, друзья. Значит, и этот Волков такая же сволочь, как и Постников… И Николаев разбился! Николаев! Твою мать… Гиренко может струсить, а одному мне отсюда не выбраться! Да что же, сдохнуть мне на этой поганой службе? Не хочу! Сейчас соберется у костра вся эта свора, рвану гранату - и будь что будет! Выживу - доберусь к утру до какой-нибудь деревни, а там…»
– Эй, лейтенант, к столу!
– позвал Мулина «Сомов».
На растянутой возле костра плащ-палатке Платонов и «Мартисов» раскладывали продукты, резали хлеб, открывали консервы. Постников откупорил немецкую флягу с водкой.
– С прибытием!
– выдохнул Волков.
– Не повезло капитану, а так все благополучно.
Глухо звякнули кружки, все выпили, потянулись к закуске.
– Картошечку попробуйте, печенная по-лесному, - угощал «Сомов».
– Капуста деревенская, объеденье, - нахваливал «Мартисов».
– Какие новости из «Центра»?
– прожевывая горбушку, спросил Волков.