Агент Синди Рэлл
Шрифт:
Когда Синди говорила о напарнике, ее голос звучал свободно. Она удобно устроилась в кресле, расслабилась. Психолог отметила в своем блокноте и это.
— Когда человек защищает тебя, что ты чувствуешь к нему?
— Обязанность ответить тем же, — ответила Синди после паузы.
— Тебе это неприятно? Почему?
— Потому что так возникают взаимные обязательства.
— И они тебя пугают, — заключила психолог. Синди снова сжалась в кресле, как будто готовилась к прыжку. Или ожидала удара. — Возможно, эти ситуации похожи. И там и там другой человек защищает тебя от опасности.
—
— Почему вы не на равных с Эриком?
— Он богат и знаменит, а я…
— А ты?
— У меня даже нет ни одного платья, — вспылила Синди. — Только брюки, майки и камуфляж.
— Ты считаешь это важно? — Психолог старалась оставаться серьезной.
— Ну, ему же наверняка нравятся модели с ногами там, губами, бюстом и прочими достижениями пластической хирургии.
— Откуда ты знаешь, что именно такие ему нравятся? — спросила психолог. Синди не ответила на вопрос. Она продолжила. — Ты судишь его по таблоидным стереотипам. Ты бы хотела, чтобы он также думал о тебе?
— С чего бы ему думать обо мне? — Синди закрылась за сложенными на груди руками. — Он даже не знает, кто я.
— Ты бы хотела, чтобы он узнал?
— Да… нет… не знаю. Может быть.
Доктор отложила в сторону блокнот и взяла чашку.
— Я полагаю, здесь мы имеем дело с классической ситуацией влюбленности в рыцаря в сверкающих доспехах. — На недоуменный взгляд Синди она пояснила. — С этим комплексом приходится иметь дело пожарным, полицейским, врачам, особенно хирургам после сложных операций. Они спасают человеку жизнь, тем самым провоцируя сильный эмоциональный ответ. Человек принимает свое чувство благодарности за влюбленность. В особо сложных случаях нужна серьезная психологическая помощь, чтобы справиться с такой ситуацией.
— Вы хотите сказать, что я влюбилась в Эрика как в пожарного? — хмыкнула Синди.
— Или он в тебя.
— Он не может в меня влюбится.
— Почему?
— Он меня не знает, — раздраженно ответила Синди, как будто доктор не понимала элементарных вещей.
— Так он влюбился не в тебя, а в тот образ защитницы, который ты ему показала.
— В огромных штанах, бейсболке и очках? Очень секси.
— Ты же не знаешь его предпочтений, — улыбнулась доктор. — Может быть, именно это его и заводит. Но если отставить шутки в сторону и представить, что у него к тебе появились чувства, ты бы ответила на них?
Где-то на улице раздался визг тормозов внезапно остановившейся машины. За ним последовали крики тех, кто только что избежал столкновения и теперь стремился выплеснуть адреналин.
— Мы думаем о вещах, которые могут пойти не так, — продолжила доктор, рассуждая сама с собой. — Другой человек может целиком погрузиться в работу. Или он влюбится в кого-то другого и бросит тебя. Или умрет, оставив незаживающую рану. И все равно, люди набираются смелости и вступают в отношения.
— Иногда у них нет выбора.
— Выбор есть всегда. Они выбирают возможную боль, а не безопасность. И они выбирают ответственность за себя и другого человека. Для кого-то этот груз приятен, для кого-то нет. Тогда люди сбрасывают груз с плеч и уходят, чтобы и в следующий раз избежать обязательств. Быть одному или одной, несомненно, проще. Быть с другим человеком — это работа, вы вкладываете силы, чувства. Не всякий готов к таким тратам. Есть люди, которые предпочитают потратить все на себя.
Синди встала с кресла и подошла к окну. Водители едва не столкнувшихся машин все еще кричали друг на друга. Машины прибывали к перекрестку, затор нарастал. Самые нетерпеливые жали на клаксоны.
— Я его не знаю. Я не могу ему доверять, — сказала Синди, повернувшись к доктору.
— Доверие для тебя очень важно?
— Да. Хотя моя мать доверяла людям. И куда это ее привело?
— Хочешь поговорить о матери?
— Только не сегодня. — Синди покачала головой.
— Почему?
— Потому что сегодня я иду на ее похороны.
Глава 6
В некоторых кругах считается неприличным проявлять свои чувства на публике. Представители таких кругов скучают на театральных премьерах, зевают на спортивных состязаниях и стоически выдерживают бормотание священника на похоронах. Основным критерием считается «прилично» или, упаси боже, «неприлично».
С этой точки зрения похороны Джеба Мерфи были идеальны. У рассыпанных по территории, как крошки для птиц, репортеров не было времени, чтобы опустить камеры и передохнуть: гости все прибывали и прибывали.
Семья Мерфи приглашала в церковь на церемонию прощания всех, а на кладбище просила остаться только близких друзей. Покойный Джеб Мерфи был так богат и влиятелен, что к нему и после смерти набивались в друзья.
У могилы стояли стулья в несколько рядов. На первом сидели вдова и дети, а дальше гостей рассаживали по значимости и влиянию. На пустой стул рядом с вдовой опустился брюнет с посеребренными висками, который выглядел очень молодо для своих пятидесяти. Легкость движений выдавала в нем завсегдатая фитнес-клуба, а сшитый личным портным костюм и итальянские туфли ручной работы демонстрировали глубину карманов владельца.
Все репортеры отметили, что Барри Хадсон, так звали брюнета, пришел на похороны своего бывшего бизнес-партнера в одиночестве. Его новая жена, которая произвела фурор своими бриллиантами на последнем приеме в мэрии, отсутствовала.
Светские хроникеры пытались понять, сулил ли этот факт внезапные перемены в семье одного из самых состоятельных людей страны. Или же просто миссис Хадсон так и не решила, что надеть. Всем было известно, что она трепетно подходит к вопросам своего гардероба.
Хадсон просидел всю церемонию прощания рядом с вдовой, периодически держа ее руки в своих. Когда все присутствующие бросили по горсти земли в могилу и начали расходиться, Хадсон подошел к детям покойного.
Взрослые люди, женатые, с детьми, сын и дочь его бывшего партнера выглядели потерянными школьниками, как это случается с каждым из нас, когда мы теряем родителей.
В такие моменты мы понимаем, что наши отцы и матери стоят с той стороны, с которой приходит смерть, и защищают нас. Они принимают ее огонь на себя. Когда они уходят, мы внезапно понимаем, что взрослые теперь — это мы и дальше наша очередь.