Агент влияния
Шрифт:
Вдруг подумалось – а может, надо было одеться официознее? Ну… галстук, костюм и всякое такое. Все-таки вручение медали!
Вообще-то интересное дело… как они могут вручать медаль иностранцу? С какой стати? Не просматривается ли тут длинная рука моих заклятых друзей из ЦРУ? Ну… типа посодействовали! Хотя… зачем им это надо? А медаль каждый департамент может давать тому, кому пожелает. Ну вот встряло им в голову, что нужно дать, да и все тут! Особенно если простимулирует некий богатый книгоиздатель.
Конференц зал был большим и вмещал сотни три «клиентов», а может и больше. Перед сценой – телекамера,
Если не смотреть на гаджеты этого времени – и не вспомнишь, где находишься. Форма, пилотки, лица молодых мужчин и женщин, с интересом наблюдающих для происходящим действом. Американцы, чего уж там! Попасть «в телевизор» – это ли не мечта любого в этой стране? Они спят и видят, чтобы их показали с экранов ти-ви!
Хотя почему только американцы? Что, наши, советские не собрали бы толпу народа: «Смотрите, смотрите – вон я, в третьем ряду! Видели?! Нет, ну вы – видели?!»? Да нормально все… люди, как люди. Только этих похоже что не испортил квартирный вопрос.
– Привет, Майкл! Давай, давай быстрее! (квикли, квикли!) Садись вот сюда! Скоро начнется! Вначале вручат медалидвоим парням, которые задержали маньяка, потом тебе!
– А этих, что я спас… копов – нет здесь?
– Нет. Да не о них думай, а о том, что ты скажешь толпе! На камеру скажешь!
Я сел в кресло в первом ряду, прямо у сцены, и откинувшись на спинку, стал слушать. Оператор включил камеру, но похоже еще не снимал. В зале шушукались, смеялись, ерзали на сиденьях – шел равномерный гул, который всегда бывает в помещении, где собрались несколько сотен человек. Это как в театре, когда хотят создать «шум толпы». Массовка грозно бормочет под нос: «О чем говорить, когда не о чем говорить… о чем говорить, когда не о чем говорить…» Здесь бормотать это заклинание не было никакой необходимости – люди сами по себе не могли сдержаться, обсуждая увиденное и услышанное. Все были довольны – всяко лучше сидеть тут, чем бежать кросс три километра и (или) отжиматься за то, что не так поглядел на своего сержанта.
Появился Рон, который куда-то исчез, когда мы со Страусом начали говорить. Рон был доволен, и его гладкая самоварная физиономия сияла, будто ее смазали маслом.
– Все в порядке! Заместитель шефа департамента полиции будет вручать! Он сейчас у начальника академии, скоро выйдет. Майкл, давай, держись!
– Ничто в мире не может нас вышибить из седла! – пробормотал я формулу майора Деева, ничуть не заботясь о том, поняли мои собеседники, или нет. Наверное, поняли – страна ковбоев точно поймет, когда говорят о том, как удержаться в седле.
Ждать вызова пришлось около получаса. Минут через десять вышли замместитель шефа департамента с начальником академии и сопровождающими лицами, они сразу же вызвали полицейских, которые сидели слева от меня – красные, взволнованные, будто собирались получать звезду Героя СССР после полета в космос. Любят американцы всяческие цацки и паблисити – это у них в крови. Опять же – в телекамеру ведь залезут! Родные и друзья увидят!
Лично я сидел спокойный, как удав. Честно сказать, предпочел бы сейчас сидеть в своей комнатке
Может в Новой Зеландии пристроиться? Тихо, спокойно… научусь танцевать хаку, сделаю себе татуировки маори. Красотища! Скачешь себе, вывалив язык, показываешь «врагу» факи, а потом идешь в свой домик и пишешь книжку. Чем не жизнь?
Или отправиться на Кубу. Там жил Хемингуэй? Перед тем как вышиб себе мозги… Мда, плохое воспоминание, о мозгах-то! Я конечно покруче Хемингуэя (хе хе хе!), но мозги себе вышибать не буду. Что я, дурак, что ли? Я лучше кому-нибудь другому мозги вышибу – как учили.
– Майкл! Годдемит – Майк! Тебя зовут! Иди!
Я до того ушел в себя, что если бы не Рон, ткнувший меня в бок локтем – так бы и сидел в кресле думая о том, где, в каком месте можно тихонько заползти под коряжку и жить, наслаждаясь покоем и свободой. Да, той самой, что «осознанная необходимость». Кто там это сказал? Умник-русофоб Маркс? Или его дружбан, такой же русофоб и вообще славянофоб Энгельс? «Свобода – это осознанная необходимость». Гадкая формула, точно. Приписывается то ли Спинозе, то ли Энгельсу. А кто первый это сказал – я не знаю. Но понесли по миру эту формулу все, кому не лень.
Я встал и пошел на сцену. Камера следила за мной, как голодный кот за хозяином, несущим кусок сочной рыбины. Мне почему-то все время хотелось улыбнуться, есть у меня такое странное свойство – в минуты опасности или нервного возбуждения успокаиваюсь, становлюсь холодным, как лед, и только на губы вылезает эдакая дурацкая полуулыбка. Мне уже не раз высказывали мои боевые товарищи, что выглядит совершенно тупо – вокруг пули свистят, срезая кусты и ветки деревьев, рвутся гранаты, а я лежу, понимаешь ли, и криво-злобно ухмыляюсь, будто происходящее мне ужасно нравится.
Кстати, как ни странно – хоть и говорили, что выглядит тупо, но при всем при том успокаивающе – мол, этот тип зря ухмыляться не будет, значит, не все так плохо. Ошибались, конечно… скорее всего я бы и помер вот так, улыбаясь в свой последний миг жизни. Нервная реакция, рефлекс у меня такой.
– Майкл Карпов! – провозгласил седой мужчина в форме полицейского, украшенной всевозможными нашивками и планками наград – это русский парень, который не убежал, когда на наших полицейских совершила нападение банда наркоторговцев, защитил их, и в одиночку перебил всех пятерых гангстеров! А потом зажал рану полицейского и не отпускал, пока не приехала машина скорой помощи! Если бы все люди, живущие в Нью-Йорке, помогали полицейским в их нелегкой работе, если бы не проходили мимо, равнодушно глядя на творимые преступниками безобразия, жизнь в нашем городе точно стала бы гораздо лучше!