Агент зарубежного центра
Шрифт:
9
В 1966 году «солидаристы» пытались активизировать свою деятельность, расшевелить всех своих приверженцев в Советском Союзе. Главари НТС из кожи лезли, чтобы как-то поднять престиж своей организации в глазах западных спецслужб, получить от них помощь. Они изыскивали деньги где только можно — выпустили заем в один миллион швейцарских франков, учредили фонд «Свободной России». И всеми силами пытались создать в СССР и других социалистических странах новые группы, наладить печатание и распространение листовок. Летом того же года стали выходить московское издание листка «Посев», названного органом связи НТС (группа «Сокол») и ленинградское (группа «Труд»). Эти злопыхательские, полные ненависти ко всему советскому листки люди находили в своих почтовых
И очень хотелось «солидаристам» встретиться с курьером Калью Рыыма — Эриком (Койтом Виксом). Койт тоже делал попытки — дважды ходил на телеграф в Антверпене, но, как он объяснял потом, телеграмму у него не приняли — адрес назвали неточным, так как в Германии есть три Франкфурта. Койт знал два: на Майне (ФРГ) и на Одере (ГДР)…
В 1967 году Койт вновь ушел в заграничное плавание, на сей раз встреча его с курьером НТС была назначена в одном из английских портов. Уже находясь за границей, он отправил письмо по явочному адресу, подробно расписал маршрут следования своего судна. В дополнительном письме и однажды по телефону он сообщил «солидаристам», что обстоятельства службы не позволили ему своевременно выходить к назначенному месту встречи, и в своих следующих посланиях Калью Рыыму энтээсовцы всерьез заговорили о трудностях вести дело через советских моряков загранплаваний, места стоянок судов меняются неожиданно, непредвиденно, и было бы хорошо найти надежного человека, постоянно проживающего в Таллинне.
В Комитете госбезопасности Эстонии решили «пойти навстречу» энтээсовцам. Моряка Койта Викса со связи сняли.
Калью Рыыму предложили объяснить его зарубежным шефам, что Эрик переведен на новую линию. Придется искать другие возможности для передачи посылок.
Похоже, что «солидаристы» по-прежнему доверяют своему эстонскому агенту — Калью Рыыму, а он уже писал им о друге, проживающем в Таллинне — «эстонском патриоте, больше рассчитывающем на эстонскую эмиграцию, но готовом помочь НТС». На роль этого «патриота» надо подставить надежного, нашего человека, тогда увеличится вероятность того, что деятели из НТС пришлют в Эстонию своего представителя, а его следует задержать с поличным и скомпрометировать НТС перед западными спецслужбами.
Между тем Франкфуртский центр НТС забил тревогу. В июле 1967 года была принята радиограмма для Гуннара:
«Почему молчишь? В чем дело? Жду Эрика. Сообщи, в чем у него трудности. Привет».
В начале августа в адрес НТС (конечно, подставной) пошло тайнописное объяснение Георга:
«…Недавно Эрик сообщил, что мою просьбу он выполнить не мог и вряд ли сможет в ближайшее время — перешел на африканскую линию. Лично я его не видел давно. Но у меня есть в Таллинне друг (я уже писал о нем), работает инженером на заводе, по характеру работы иногда встречается с иностранцами, некоторые из них бывали у него дома. Мне он верит и, думаю, согласится помочь в «коммерческих» делах. Если вы согласны, я поговорю с ним подробнее…»
Вопрос о «помощи» другим «ребятам» в налаживании устойчивого приема закордонных радиопередач подполковник Миллер усмотрел — и правильно усмотрел — как попытку, при всем доверии энтээсовцев к Калью Рыыму, провести определенную проверку его надежности, поэтому специалисты тщательно отработали ответ в центр НТС и на этот счет. Калью написал им, что радиопередачи РС «Свободная Россия» он берет на приемник «Соната», но изменил диапазон в пределах шкалы, антенна установлена на крыше его дома на высоте тринадцати метров, радиотехнически она не является лучшей для приема на коротких волнах, но ввод антенны экранизирован. Калью просил уточнить расписание.
В начале ноября из НТС сообщили, чтобы Гуннар слушал их на волне 44,8 метра с 19.05 до 21.05 в первое и третье воскресенье месяца и дали согласие «на второй вариант», то есть ввести в дело таллиннского друга.
Как бы уточняя свои цели, в новом письме эстонскому «члену руководящего круга» в начале марта 1968 года Евгений Мишкин, поблагодарив за объяснения по поводу приема радиопередач, писал:
«…Теперь
1. Доставка литературы в Таллинн курьером — нашим или твоим. 2. Прием литературы на месте (в Таллинне) и хранение ее на специально созданном складе. 3. Переброска литературы в другие города…
…В письмах ко мне не ниши о литературе, а назовем операцию «Женские чулки». Адреса и фамилии зашифровывай.
Итак, операция «Женские чулки». Положение в стране. Сопротивление народа. Преследование противников советского строя…
В связи с арестом в Москве 25 декабря 1967 года Брокса-Соколова тебе никакая опасность не грозит…»
Про арест в Москве Калью ничего не слышал, но принял к сведению.
Майор Мялк, вернувшийся в свой городок из Таллинна, все еще находясь под впечатлением беседы с подполковником Миллером, поздно вечером пригласил к себе Калью Рыыма. Кабинет освещала одна настольная лампа. Майор казался утомленным.
— Как с учебой?
— Сдал очередную сессию. Осталась еще одна сессия — и госэкзамены.
— Это хорошо. Будет диплом в кармане. А главное — отличная профессия на всю жизнь.
Майор замолчал, и Калью с интересом смотрел на него. Он многое знал про боевую биографию этого симпатичного ему человека и относился к нему с искренним уважением. И, чего греха таить, льстила Калью постоянная озабоченность майора, внимание к повседневным делам своего помощника по тайной работе. Они были единомышленниками.
— Значит, так, Калью Рыым — Скала Радость, — сказал майор по-русски, опять подчеркнув символическое значение имени и фамилии сидевшего перед ним человека, и снова перешел на эстонский: — Твоему Эрику не удалось выйти на энтээсовского курьера… — Он постучал пальцами по валику кресла, думая о чем-то своем. — Не удалось…
«Или не вышел — струсил?..» — обожгла Калью внезапная догадка. Он не знал, конечно, что именно об этом же подумал и майор Мялк.
— В общем, придется тебе наконец-то познакомиться со своим таллиннским другом, которого ты уже разрекламировал перед Эугением. Сообщи им, что знаешь его давно, что он на два года старше тебя, в 1943 году мобилизован в немецкую армию, до января 1944 года в составе Эстонского легиона находился в учебном лагере, в феврале 1944 года, после короткой службы на территории Эстонии, направлен в унтер-офицерскую школу в Австрии, после учебы вернулся в Эстонию, но в августе 1944 года дезертировал из немецкой армии. В 1946—1951 годах учился в Таллиннском политехническом институте, стал начальником цеха, потом выдвинут на должность одного из главных специалистов. Женат, имеет, как и ты, двоих детей, семья проживает в хорошей квартире, имеет материальный достаток. Мать получает пенсию, живет в деревне. А вот отец был старшим офицером буржуазной армии и участником «освободительной войны» 1918—1920 годов против Советской России, в 1941 году арестован органами НКВД, осужден на десять лет, умер в тюрьме на Урале. Скажи, что отца твой друг очень любил, его смерть не может простить Советам. Дядя жены твоего друга, бывший судовладелец, еще в 1939 году выехал в Англию. А еще твой друг переписывается со своим школьным товарищем Вальтером, который живет в Англии и участвует в эмигрантской организации «Союз эстонцев в Англии». Это «солидаристы» легко могут проверить, осечки не будет…
Майор Мялк хотел еще сказать, что «друг» уже неоднократно в составе туристских групп бывал за границей и вел себя правильно, как подобает советскому человеку, но вдруг замолчал, что-то обдумывая. Калью ждал, когда Мялк, наконец, назовет имя его будущего партнера. И Аугуст Мялк назвал:
— Его зовут Яан Пихт, живет в Таллинне на улице… дом десять, квартира пять…
10
Дверь квартиры открыл высокий худощавый блондин с рыжеватыми короткими усиками под узким прямым носом, с улыбчивыми серыми глазами, глянувшими на стоявшего на лестничной площадке Калью с веселым любопытством.