Агентство «Томпсон и K°»
Шрифт:
– Последняя справка, господин профессор. Программа объявляет о высадке на трех островах: Файаль, Терсер и Святого Михаила. Других островов нет в архипелаге? Миссис Линдсей хотела знать, сколько их всего; я не мог сообщить ей.
Робер страдал. Поздно убедился он в абсолютном незнании того, что обязан был объяснять другим.
– Пять, – заявил он смело.
– Большое спасибо, господин профессор, – сказал наконец насмешливо Рожер, прощаясь с соотечественником.
Как только он остался один, Робер бросился к себе в каюту. Перед отъездом из Лондона он позаботился о том, чтобы запастись комплектом книг, сообщающих сведения
Он пробежал сочинение Бедекера об Азорских островах. Увы, он допустил грубую ошибку, сообщив, что островов только пять. Их было девять. Робер сильно сконфузился и покраснел, хотя никто не мог его видеть. Отныне он проводил целые дни, уткнув нос в книги, и его иллюминатор оставался освещенным до поздней ночи. Рожер заметил это и подтрунивал.
«Подзубри-ка, дружище, подзубри! – говорил он себе, потешаясь. – Тоже профессор! Как я – папа!»
На седьмой день, 17 мая, утром в восемь часов, Сондерс и Хамильтон подошли к Томпсону, и первый заметил ему сухим тоном, что согласно программе «Симью» должен был в прошлую ночь бросить якорь у Орты, главного города Файаля. Томпсон оправдывался как мог, сваливая все на состояние моря. Мог ли он предвидеть, что ему придется бороться с противным ветром и с такой сильной зыбью?
Придиры не стали рассуждать. Они констатировали неправильность – этого пока было достаточно. Они удалились с достойным видом, и Хамильтон излил свою желчь перед семьей.
Впрочем, надо полагать, что пароход, да и сами стихии, прониклись недовольством такого важного пассажира. Ветер, с раннего утра проявлявший склонность смягчиться, постепенно стих. Естественно, и зыбь упала в то же время. Пароход продвигался вперед быстрее, и килевая качка уменьшалась. Вскоре ветер, все еще оставаясь противным, стал лишь легким бризом, и пассажирам «Симью» казалось, что они вернулись на тихую Темзу.
Результат этого затишья тотчас же дал себя почувствовать. Несчастные путешественники, которых не видно было в продолжение шести дней, один за другим выходили на палубу. Они показывались с бледными лицами, заострившимися чертами – в общем, производя впечатление жалких руин.
Равнодушный к этому оживлению, Робер, опираясь о борт, устремлял глаза к горизонту, тщетно ища полоски суши.
– Извините, господин профессор, – сказал вдруг голос позади него, – не находимся ли мы на месте, которое некогда занимал исчезнувший континент – Атлантида?
Робер, обернувшись, очутился лицом к лицу с Рожером де Соргом, Алисой Линдсей и Долли.
Если Рожер надеялся «посадить» своего соотечественника этим неожиданным вопросом, то напрасно терял время. Предыдущий урок принес свои плоды. Теперь Робер был очень сведущ.
– Действительно, – сказал он.
– Эта страна, значит, в самом деле существовала? – спросила, в свою очередь, Алиса.
– Как знать? – отвечал Робер. – Полная неизвестность окружает существование этого материка.
– Но все-таки есть свидетельства, подтверждающие возможность существования Атлантиды?
– Много, – отвечал Робер, принявшийся декламировать свой путеводитель. – Не говоря о Меропиде, о которой Мидас после Теопомпа из Хиоса узнал от старого и бедного Силена, остается еще по крайней мере повествование божественного Платона. Начиная с него предание становится рассказом, легенда – историей. Благодаря ему цепь воспоминаний сохраняет все свои звенья.
– Как мог исчезнуть этот материк? – заметила Алиса после минутного молчания.
Робер сделал уклончивый жест.
– И от этого материка не осталось ничего, ни одного камня?
– Да, – ответил Робер. – Пики, горы, вулканы еще поднимаются. Острова Азорские, Канарские, Мадейрские, Зеленого Мыса – не что иное, как вершины этого материка. Остальное поглощено океаном. Все, кроме самых гордых вершин, провалилось в неизмеримую глубь, все исчезло под волнами – города, дома, люди, из которых никто не явился рассказать собратьям об ужасной катастрофе.
Этого уже не было в путеводителе. Робер прибавил это от себя. Впрочем, результат получился очень удачный. Слушатели, казалось, были тронуты. Если катастрофа и случилась десять тысяч лет тому назад, то все же она была ужасной, подобной которой не знают летописи мира.
Устремив глаза в волны, Алиса и Долли думали о тайнах, сокрытых бездной. Тут некогда желтели жатвы, распускались цветы и солнце бросало свои лучи на эти местности, теперь погруженные в вечный мрак. Тут пели пташки, жили люди, любили женщины, плакали девушки, матери. И над этой тайной жизни, страсти, страдания теперь разворачивается, как необъятная могила, непроницаемый саван моря!
– Извините, сударь, – произнес чей-то голос, – я уловил лишь конец того, что вы говорили. Если я верно понял вас, ужасное несчастье случилось в этом самом месте. Большая земля была смыта морем. Право же, удивительно, что газеты об этом ничего не писали.
Оглянувшись с некоторым смущением, собеседники увидели любезного мистера Блокхеда в сопровождении своей семьи. О, как побледнели они! Как похудела эта курьезная семейка!
Рожер взялся ответить:
– А, это вы, милостивый государь! Выздоровели наконец? Поздравляю!.. Как, вы не читали в газетах рассказа об этом случае? Могу, однако, уверить вас, что о нем много писали.
Звонок, возвещавший завтрак, прервал ответ Блокхеда.
– Вот сигнал, который я с удовольствием слышу! – вскрикнул он. И быстро устремился в столовую, а за ним последовали миссис Джорджина и Эбель.
Странное явление! Мисс Бесс и мисс Мэри не сопровождали их с поспешностью, которая была бы естественной после столь продолжительного поста. Минуту спустя они уже конвоировали Тигга, снова наконец отвоеванного у Хамильтонов. В нескольких шагах от них, в свою очередь, двигались Хамильтоны со злыми глазами и стиснутыми губами.