Агхора III. Закон кармы
Шрифт:
Впервые я встретился с Вималанандой в тот день, когда его кобыла Элан принесла ему первую удачу на скачках. С тех пор Вималананда круто переменил мою жизнь. Ту первую победу я воспринял как особенно добрый знак. Интерес к предзнаменованиям, который появился у меня после того, как обезьяна разбила зеркало в комнате Арзу, неожиданно возрос накануне одной скачки, в которой участвовала лошадь Вималананды, в 1979 или 1980 году. Мы мирно сидели у конюшен Техмула на бомбейском стадионе и обсуждали завтрашний старт, как вдруг наши взгляды приковала к себе стая ворон, совершавшая зловещие круги над каким-то предметом, лежащим на земле метрах в пятнадцати или двадцати от нас. Вдруг Вималананда привстал на стуле и скомандовал: «А ну-ка, Робби, разгони ворон! Быстро!»
Он любил ворон
– велел мне распугать ворон. Я побежал к тому месту, над которым они кружились, и нашёл умирающую ящерицу. Подошедший Вималананда впился в ящерицу глазами, и когда естественное чувство сострадания к умирающему существу немного утихло, он обернулся ко мне и мрачно сказал: «Видишь, сынок, наша лошадка не оставит нас завтра с пустыми руками. Что-то мы выиграем. Но первой она не будет. Если бы мы заметили ворон раньше и успели спасти ящерицу, победа была бы нам обеспечена». Как он и предсказал, наша лошадь заняла на следующий день одно из призовых мест.
Попадись нам на глаза что-нибудь подобное теперь, мы не сомневались бы в победе Редстоуна. Но всё было как обычно. Мы приехали на ипподром и поднялись на трибуну. Начались скачки. Первые несколько стартов не принесли ничего неожиданного. С нами рядом сидел Дас Бапа, приехавший собственной персоной на стадион, чтобы ещё раз попытать удачу с нами. Никакого желания разговаривать с ним у нас не было. Он молча передал свой список, ценность которого, как и следовало ожидать, была весьма сомнительна. Я не очень удивился, что ни одна из отмеченных им лошадей не пришла первой. Тем временем я заметил, что в числе победителей отмечен и Редстоун - Дас Бапа прекрасно понимал, что, поступая иначе, он сам себе подписывал смертный приговор.
Вималананда поднялся и пошёл в загон к лошадям. Я стоял у края загона и смотрел, как вводили четырёх лошадей. Пока охрана не стала слишком строга, я мог, блеснув своим значком, пройти на задний двор, где тренеры вершили обряд седлания и делали последние штрихи, расправляя чубы и челки своим любимцам, в последний раз критически оглядывая их. Скакуны бродили вокруг своих хозяев и тренеров, одетых в деловые костюмы и дающих последние наставления жокеям в белых шёлковых брюках. Вималананда научил меня, как разбираться в готовности лошадей к скачкам по виду их мускулов, и я видел, что по этому показателю равных нашему Редстоуну нет. Он выглядел стройным и подтянутым и явно был в своей лучшей форме. Жокеи вскочили в седла и двинулись к стартовым воротам. Различные критерии успеха приходили мне в голову, пока я пытался поточнее прикинуть наши шансы. Я давно заметил, что если у лошади случается опорожнение кишечника в загоне или при подходе к стартовым воротам, её шансы на провал равняются 70-80 процентам. Редстоун не оплошал, и одним сомнением у меня стало меньше.
Пока лошади подходили к воротам, я размышлял о том, какие ещё могут случиться неприятности. Иногда лошадь сбрасывает седока и успевает растратить половину своей энергии, пока её вновь поймают и оседлают. Иногда у ворот одна капризная лошадь лягает другую, иногда одна лошадь так долго примеривается к воротам, что ожиданием заставляет нервничать всех остальных. Иногда одна и та же лошадь снова и снова бросается вперёд до сигнала, и серия фальстартов лишает уверенности других лошадей и отвлекает внимание наездников. Иногда лошадь внезапно и безо всякой видимой причины отказывается покидать ворота, и упрямство её столь велико, что никакими силами нельзя сдвинуть её с места.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем все лошади заняли свои места в воротах. У меня сжимало горло от возбуждения, и с большим трудом я заставлял себя дышать ровнее. И тут, в самый последний момент, когда судья уже поднимал флажок и мы с Вималанандой приготовились стоя смотреть, как будут открываться ворота, откуда ни возьмись появился востроносый официант с двумя чашками горячего чая и ладонью, вечно распахнутой для принятия чаевых. Моё сердце повисло на волоске - и вдруг провалилось в пятки! Чай с молоком!- Молоко! Дурной знак всякого прорицателя! Неужели это последний знак, который перечеркнёт все мои предсказания в Бхулешваре? «Что значит чай? То же, что молоко?» - зашептал я Вималананде. Но в этот момент флажок упал и лошади понеслись. Скачка началась! Я загнал свои сомнения в самый дальний уголок ума, быстро схватил бинокль и увидел, что Редстоун отличным прыжком вылетел из ворот. Это была суббота, 18 сентября 1982 года.
Начало скачки ни одного хозяина не оставляет равнодушным. Именно на старте вырываются наружу затаённые, долго лелеемые надежды. Разочарование, упрёки, разбирательства - всё это будет позднее, но на стартовой черте сердце хозяина бьётся в такт с сердцем лошади. Хотя я был всего лишь незначительным агентом, это чувство было знакомо и мне. Я и Вималананда затаили дыхание и почувствовали некоторое облегчение только тогда, когда после нескольких фарлонгов стало ясно, что Редстоун идёт уверенно. После недавних дождей поле ипподрома всё ещё оставалось мокрым, а впоследствии некоторые обозреватели отмечали, что воды было даже слишком много и в ней терялась разметка. Редстоун стартовал и держался вторым. Два фарлонга, четыре, шесть- Мы видели, что он прекрасно слушается жокея и при этом не теряет азарта.
Всё шло по плану, но на душе у меня было неспокойно. Что, если жокей вывалится из седла? Ради увеличения скорости жокеи не сидят в седле, а встают на стременах и льнут к шее лошади, хотя это положение также увеличивает вероятность падения. Но падений не было. Лошади приближались к повороту, и грохот их копыт сливался с шумом трибун. Мы с Вималанандой орали вовсю, подбадривая жокея и Редстоуна.
Финишная прямая в Пуне очень коротка, и когда мы увидели, какой хороший поворот сделал Чираг и как он после этого стал набирать скорость, мы вдруг поверили твёрдо и окончательно, что сегодня ему суждено выиграть. Наш рев сливался с ревом толпы. Редстоун стрелой промчался мимо нас и пересёк финишную черту, опередив на добрых полкорпуса ближайшего преследователя. На два корпуса отстал третий призёр, а самая породистая лошадь пришла четвёртой. Чираг опустился в седле и Редстоун начал сбавлять ход, а мы затихли, поражённые одной мыслью: Редстоун, наша «миленькая лошадка», победила! Прибежал Кумар и стал рассыпаться в поздравлениях, напомнив своим присутствием обо всех неприятностях, которые мы из-за него пережили. Рядом ликовал мудхольский махарадж. Соседи поздравили нас, но большинство местных аристократов раздражённо поглядывали из лож, оставаясь при своём убеждении, что таким плебеям, как мы, ни к чему выигрывать большие скачки.
Мы не придали большого внимания неодобрению этой публики и по крутым ступеням спустились вниз, где нас поджидал сияющий Техмул. Когда побеждает лошадь, некоторые хозяева теряются, другие переполняются сознанием собственного величия, но Вималананда, отвечая на поздравления друзей, был образцом мягкости и самообладания. Наконец лошадей снова собрали в загоне, и мои крики радости, смешанные с восторгами толпы, в последний раз поднялись в воздух и растворились в голубом небе. Тренеры и хозяева, игроки и букмекеры - все, кто так или иначе рассчитывал на победу, смирились с судьбой и, вздохнув, принялись сочинять предлоги и объяснения постигшей их неудачи.
Я направился в загон, где Техмул в радостном возбуждении выполнял свои обязанности: проверял подпругу, осматривал ноги, любовно гладил по морде. Кубок полковника был только репетицией перед классическими скачками, а Техмул ещё ни разу в жизни не выигрывал классику, и эта победа для него тоже была хорошим предзнаменованием. Мы видели, как поднялся белый шар - свидетельство того, что скачки прошли без нарушения правил и результаты подтверждены. Защёлкали фотоаппараты, и главный распорядитель преподнёс Кубок. Затем мы вернулись на свои места, чтобы досмотреть состязания, исход которых только в одном случае верно предсказал Дас Бапа, и убедиться, что лошадей, равных Редстоуну, в этот день не было.