Агхора III. Закон кармы
Шрифт:
Скачки закончились, и мы пошли на конюшню раздавать награды и чаевые и ещё раз приласкать героя дня. Затем мы вернулись в гостиницу и откупорили тщательно хранимую бутылку «Блэкдог». Поздравления сыпались со всех сторон, и нам не однажды пришлось пересказывать Повесть о Великой победе Редстоуна. Через несколько дней мы достали видеозапись и в течение недели прокрутили её не менее десяти раз, оживляя в памяти волнующие события, наслаждаясь великолепным бегом Редстоуна, следя за умелыми действиями Чирага и стараясь угадать, как будет выглядеть наша «миленькая лошадка» в схватке с более сильными соперниками. Умники утверждали, что он выиграл случайно. Один еженедельник назвал Редстоуна лучшей лошадью дня, но тут же прибавил, что «без сомнения, его нельзя назвать лошадью экстра-класса», и пролил горькую слезу по поводу того, что второй год подряд Кубок Пратапа
Экстра-класс или нет, но победа осталась за нами. Мне же не давало покоя знамение. Хотя предшествовавшие скачкам приметы часто не согласовались и даже противоречили друг другу, появление чашки чая, который указал совсем не на то, на что указывало молоко, поразило моё воображение. Подобно Дону Хуану из книг Карлоса Кастанеды, Вималананда рассматривал знамения как своего рода «соглашения с миром», как ключ к пониманию того, одобряет или не одобряет Природа действия, которые собирается предпринять человек. Своими познаниями в этой области Вималананда щедро делился со мной. Некоторые приметы были просты: молоко, которое несли вам навстречу, означало несчастье, а вода или йогурт, также движущиеся в направлении к вам, означали удачу. Приближение садху предвещало упадок благосостояния, а бритоголовый джайнист или монашка-джайнистка были ещё более мощными предвестниками потерь. Если вам навстречу несли мясо, рыбу или человеческий труп, это было существенным предзнаменованием грядущих приобретений. Почти любое событие может выступать в качестве знамения, но как я вскоре обнаружил, событие становится предвестником будущего только тогда, когда всё внимание сосредоточено исключительно на каком-то одном вопросе, настойчиво требующем разрешения от Природы.
На следующей неделе мы часто брали такси из Пуны в Бомбей, и всё это время предвестия и знамения не выходили у меня из головы.
Мы обычно брали такси, когда Вималананда не хотел садиться за руль. Такси рассчитано на четверых, но чтобы чувствовать себя уютнее в долгом четырёхчасовом путешествии, мы часто брали машину на двоих и доплачивали водителю за два пустых места. В тот вечер, подойдя к стоянке и не найдя других желающих ехать, мы сели в машину, которая стояла во главе очереди, и приготовились к отъезду. В этот момент к машине подбежал явно спешащий человек с небольшим портфелем и попросил разрешения сесть на переднее сиденье. Мы не возражали, тем более что могли таким образом сэкономить немного денег.
Когда мы тронулись, водитель заявил самоуверенным тоном:
– Мы сделаем две остановки по пятнадцать минут каждая в Лонавале и Кхополи.
– Вы должны делать только одну получасовую остановку, - нервно запротестовал пассажир на переднем сиденье.
– Я знаю инструкцию, - грубо ответил водитель.
– По инструкции я могу останавливаться в двух местах, что я и сделаю. Если вас не устраивает, поезжайте на следующей машине.
Человек на переднем сиденье замолк так же неожиданно, как и ввязался в спор. Мы с удивлением на него посмотрели. Это был совершенно заурядный тип со странной смесью тревоги, вечной занятости, подозрительности и собственной вины на лице, что придавало этому от природы не наделённому красотой лицу болезненный вид. Одно и то же подозрение пришло на ум мне и Вималананде, когда мы подумали о личности нашего попутчика и причинах, заставляющих его так прижимать к груди чемоданчик, словно внутри заключалось всё его счастливое будущее.
Водитель, как и обещал, остановился в Лонавале. Человечек с переднего сиденья выскочил из машины и моментально исчез. Он появился только через полчаса. Нам это не понравилось, но мы ничего не сказали. В Кхополи водитель с ударением произнёс: «Пятнадцать минут». Наш попутчик снова исчез, и когда прошло двадцать пять минут, а он всё не появлялся, водитель подошёл к нашему столику и сказал:
– Сколько можно ждать? Если он не подойдёт через пять минут, мы поедем дальше, а он пусть добирается до Бомбея на следующей машине. Вы можете на стоянке подтвердить, что он сам устроил эту бестолковщину, что я тут не виноват?
Мы с Вималанандой заверили водителя, что он совершенно прав, и странный пассажир заслуживает небольшого урока. Попросив людей в кафе передать ему, что мы уехали, мы сели в машину и поехали дальше. На переднем сиденье лежал дипломат отставшего пассажира. Никто из нас не прикоснулся к нему.
– Я сразу почувствовал, здесь что что-то не так, как только его увидел, - сказал водитель на прекрасном урду, выдававшем в нём уроженца Лакнау, города на севере Индии, славящегося своей утончённостью.
– Я сначала не хотел даже брать его в машину. Если мне неприятно его лицо, зачем я буду сажать его к себе?
Я изучал физиогномику и прекрасно понял, что он имел в виду. Какая-то очевидная неправильность была в этом человеке, что-то крайне неблагоприятное, неподобающее, что должно было сразу броситься нам в глаза и предупредить о неприятностях, связанных с этим человеком. И свой знак Природа каким-то образом проставила на его лице, так что сумей мы прочитать это послание, мы бы могли избавить себя от общества непривлекательного человека.
Однако в этом случае мы не услышали бы совершенно неподражаемый монолог водителя. Он рассказывал, шутил и забавлял нас всю дорогу, меняя темы и интонации. Приехав в Бомбей, он так расчувствовался, что угостил своих благодарных слушателей пачкой сигарет и пааном. И тут нам сказали, что когда наш невезучий попутчик увидел, что мы уехали с его чемоданом, он схватился за сердце, как будто оно готово было остановиться. Затем, немного придя в себя, он позвонил в Бомбей и дико закричал в трубку, чтобы немедленно задержали водителя с его чемоданом. Мы были уверены, что это дело пахнет какой-то незаконной махинацией, отчего, впрочем, оно не становилось яснее, так как было по-прежнему непонятно, зачем он оставил свой драгоценный чемодан без присмотра в такси, пока сам пропадал неизвестно где.
Это происшествие надолго врезалось мне в память. Оно показало, каким отточенным может быть механизм предзнаменований. Но время шло, и я видел столько знамений, которые ровным счётом ничего не означали, что Вималананда почувствовал своим долгом предупредить меня, чтобы я не погружался так глубоко в науку гадания по приметам. Предупреждение приняло форму рассказа:
– Однажды Акбар встал раньше обычного, и первым человеком, которого он увидел, был одноглазый дхоби (прачечник), полоскавший одежду в Ямуне. Пока он размышлял над смыслом этого знамения, дхоби посмотрел наверх и, увидев императора, склонился в почтительном поклоне. В течение этого дня Акбар споткнулся на лестнице и ушиб ногу, в саду его укусила пчела, заболела императрица, а на кухне случился небольшой пожар, из-за чего повар опоздал с обедом. «Какой несчастливый день, - поддакивали придворные подхалимы, - сплошное невезение. Что первое попалось вам на глаза сегодня утром, ваше величество?» - «Я видел одноглазого дхоби», - ответил Акбар. «Его лицо не предвещает ничего хорошего, - затараторили те.
– Прикажите его казнить!» Акбар послал солдат, чтобы арестовать несчастного дхоби.
– Бирбал, бывший свидетелем этого разговора, отвёл дхоби в сторону и кое-что посоветовал ему, пока тот стоял и дрожал в ожидании приговора императора. Акбар рассказал дхоби, каким несчастливым знамением оказалось его лицо, на что тот смиренно ответил: «Прошу прощения, повелитель, но я хочу знать ваше мнение: чьё лицо приносит больше несчастий - ваше или моё?» Это была неслыханная дерзость. Придворные начали роптать, но Акбар жестом приказал всем замолчать и спросил: «Что именно ты хочешь этим сказать?» - «Видите ли, мой повелитель, первое, что я увидел сегодня утром, было ваше лицо, и вот теперь я на краю гибели». Акбар не смог удержаться от смеха, хотя и старался сохранить важный вид. «Кто научил тебя таким словам?» - спросил он. «Бирбал, мой повелитель».
– «Что ж, ступай, добрый человек, и помни, что Бирбал спас тебе жизнь». С этими словами он отпустил дхоби, дав ему награду за пережитое беспокойство.
– Неужели Акбар собирался на самом деле его казнить?
– Наверное, нет, но ведь их никогда толком не поймёшь - царей, йогов, огонь и воду.
Уяснив из этой истории, что завороженность предзнаменованиями может легко перерасти в чреватый кармами предрассудок, я вновь обратился к скачкам, которые теперь переместились в Бомбей. Возвращение на ипподром Махалакшми осенью 1982 года стало для нас праздничным событием. Давние друзья во главе с Камой и семейством Годредж сердечно приветствовали нас и потребовали подробнейшего отчёта о знаменитой победе. Показался и Калубхай и принёс свои поздравления. Он снова стал ходить по вечерам к Вималананде и надоедать нам своими нумерологическими расчётами, которые неизменно проваливались. Может быть, он хотел оправдаться в собственных глазах за то, что в своё время не воспользовался советом Вималананды, а может быть, он просто решил доказать, что Вималананда был не прав.