Агхора III. Закон кармы
Шрифт:
– И кто же помутил его ум? Какой-нибудь риши?
– Может быть. А может быть, и нет. Какая разница? Главное, что с настоящими сиддхи, Робби, а особенно с наивысшей сиддхи - сиддхи пракрити, шутки плохи. Сиддхи нужно использовать для того, чтобы облегчить жизнь всем страдающим в этом безжалостном и неблагодарном мире. Смотри, какой чудесный дар ты преподносишь этому несчастному псу! Поверив, что мы его не обидим, он подошёл к нам, и вот ты кормишь его. Как и все мы, он родился, чтобы взвалить на себя свои кармы, и страдает, даже не зная за что. Мы накормили и полюбили его. Теперь мы должны отпустить его спать, чтобы он почувствовал себя счастливым хоть один день в своей беспросветной жизни.
Но пес не хотел спать. Он по-прежнему хотел есть. Однако перекармливать его мы не хотели. Вдруг он опустился на землю, как будто его толкнули, и морда его
– Любя Бога, - мягким голосом проговорил Вималананда, - ты видишь Бога во всех Его тварях, и тебе тягостно видеть Его страдания. И тогда ты всё отдаёшь Ему, единым порывом сердца, даже если это всего лишь заплата, которую ты с помощью сиддхи ставишь на тело судьбы.
– Так что не стоит отчаиваться, - заключил он, подмигнув мне, - если и на тебя когда-нибудь обратится сиддхи пракрити. Риши и боги вынуждены считаться с ней, и тебе не надо быть исключением.
Вдруг совершенно неожиданно и безотчётно передо мной вспыхнуло видение: Вималананда и два его Гуру Махараджа, старший и младший, целили друг в друга сиддхи пракрити- Я стёр это наваждение, принесённое порывом ветра, прошумевшего над нашими головами.
28 ноября 1982 года посвящённый скачкам еженедельник назвал Редстоуна чемпионом среди пунских трёхлеток за победу в двух крупнейших состязаниях сезона в Пуне. Ему открывалось блестящее будущее, но поскольку он никак не мог набрать нужную форму, мы и в 1983 году были вынуждены отказаться от участия в Индийских Дерби. У нас не было причин подозревать какие-то серьёзные проблемы, равно как и волноваться по поводу предстоящего аукциона. Торговля чистокровными лошадьми привлекает море самой разнообразной публики. За неделю до начала торгов собственники жеребцов и кобыл выставляют своё богатство на всеобщее обозрение, и покупатели с каталогами в руках суетятся вокруг них, рассматривая и расспрашивая. Оценки, сопоставления и расчёты не прекращаются всю неделю. Чай льётся рекой, будучи неизменным посредником в бесконечных переговорах. Ветеринары процветают, заваленные заказами на осмотр и освидетельствование лошадей.
Примерно треть всех выставленных лошадей продаётся в частном порядке в течение этой недели. Не проданные таким образом лошади поступают на аукцион, под молоточек господина Б. К. Ф. Дамании - щеголеватого пожилого перса, известного спортивного обозревателя, которого все величали не иначе как его инициалами. Работа БКФД состояла в том, чтобы выжать как можно больше денег за те три дня, что продолжался аукцион, и он умело играл на искушениях публики, шутками, мольбами и лестью склоняя колеблющихся покупателей. Он возвышался под навесом на своём маленьком троне во дворе ипподрома, а места для публики были расставлены вокруг так, чтобы каждый мог хорошо слышать его голос: «Прошу прибавить, по такой цене отпускать не буду», «Кто больше? Никто? Продаётся– » или, когда стартовая цена не устраивала никого, «Остаётся в собственность– ».
В феврале мы ничего не покупали и только наблюдали за ходом спектакля. Шёл второй день аукциона. Глядя на лошадей, я думал о том, что, быть может, из каждых трёх двухлеток две могут быть выставлены на скачки. Из них половина, возможно, победит в скачке, но едва ли одну лошадь из десяти можно назвать действительно выдающейся. И в этом отношении Вималананде то ли исключительно везло, толи он замечал то, чего не могли заметить другие. Ибо купленные им лошади далеко выходили за рамки этих расчётов. Наметанный глаз, пищевые добавки, жонглирование обстоятельствами или сиддхи пракрити? Что было его главным оружием? Или каждое средство вносило свою долю в общий успех?
Прозвучал последний удар молотка, и мы с Вималанандой отправились на другую площадку клуба, где должна была состояться самая торжественная часть всего мероприятия: ежегодный клубный обед, посвящённый закрытию аукциона. Клубные распорядители, видимо, до сих пор не могли прийти в себя от провала двухлетней давности, когда управляющий-перс заказал для всех блюда персидской кухни. Говорят, что мясные блюда пришлись гостям по вкусу, но вегетарианское меню оказалось практически несъедобным. Лично мне досталась тогда острая маринованная морковь и пшеничная лепёшка, которую лишённый остроты глаз
Мы сидели за столом за лакомствами и напитками, делились своими впечатлениями о покупках и о ценах с Техмулом и другими хозяевами, державшими у него лошадей, с доктором Кулкарни и господином Теджвани, человеком изысканных манер, который занимался строительством и имел около дюжины лошадей. За нашим столом сидел также весельчак Баркат Али Хан - Вималананда очень уважал его за знание лошадей и любовь к музыке. Баркату Али так надоела нечистоплотность тренеров, что в конце концов он был вынужден сам заняться тренерской практикой. Теперь они с сыном самостоятельно работали со своими лошадьми и даже могли кое-чем похвастать. Вималананда сам подумывал предпринять такой шаг, но сейчас это ему не позволяло слабое здоровье и никто из круга его знакомых не мог выступить в этой роли: я был иностранцем и не имел права тренировать лошадей, Рошни работала на полную ставку. Мамрабахен с великой радостью поставила бы на это место своего ненаглядного Дженду Кумара, но это было всё равно что доверить лисе курятник. Более негодного и неумелого человека, чем Дженду Кумар, было трудно себе представить.
Я молча жевал трёхцветные самосы и пакоры из шпината, наблюдая за тем, как развязный Субхашбхай перебрасывался шуточками с Вималанандой в тайной надежде склонить его к совместной покупке. Я был уверен, что Вималананда никогда не пойдёт на это: он не настолько наивен, чтобы связывать себя с таким человеком, как Субхашбхай, который, к чему бы ни прикоснулся, оставлял такой жирный след, что даже банановый слизень устыдился бы. Но я боялся, что Вималананда захочет выкинуть тот же фокус, какой он учинил много лет назад и о котором сегодня утром вспоминал. Это было ещё в те далёкие дни, когда Индией правили англичане. Вималананда решил свести счёты с адмиралом Эриком Шиптоном - не могу точно сказать по поводу чего. Они встретились на званом ужине у адмирала. Вималананда притворился пьяным и, извинившись, вышел в туалет. Там он расстегнул ширинку и вставил в неё тёмно-красную мясную сосиску. С сосиской наружу он снова вышел к столу, и смущённые гости начали вежливо покашливать, чтобы намекнуть на неисправность. Наконец сам адмирал Шиптон не выдержал, взял Вималананду под руку, отвёл в угол и указал на его оплошность. «Что-о-о?!
– с бессмысленным видом протянул Вималананда.
– А-а, эта чертова дрянь! Сейчас я ей покажу– » С этими словами он выхватил из кармана нож и отрубил торчащий отросток. Сам Вималананда говорил, что женщины, видевшие это, попадали в обморок. Адмирал, конечно, тоже был не в восторге.
На нашем клубном обеде сосисок на столе не было, но меня не оставляло чувство, что Вималананда готовит какой-то трюк. После еды Субхашбхай пригласил нас вместе послушать музыку. Вималананда с радостью принял это предложение и позвал с нами Барката Али, который, будучи верным мусульманином, не выпил ни капли спиртного. Поколебавшись, он отказался, и мы ушли. Я сел за руль. За весь обед я лишь пару раз пригубил виски. Я знал, что Вималананда может одинаково хорошо вести машину независимо от того, сколько он выпил, потому что спиртное действовало на него не так, как на обычных людей. Два года назад он благополучно довёз меня и Рошни до дому после такого же клубного обеда, за которым он выпил целую бутылку виски. Нет, я опасался, что за рулём он придёт в ещё большее возбуждение, как это случилось в тот раз. Он гнал как сумасшедший, виляя и никому не уступая дорогу, демонстрируя великолепное владение собой и машиной. Он сбавил скорость только тогда, когда Рошни мягко тронула его за плечо после того, как он раз или два наехал на центральную полосу разметки.
По плохо освещённым аллеям мы приехали в какое-то заведение, где Субхашбхай угостил нас пааном, в который, как мы позже узнали, были подмешаны запрещённые стимуляторы. Вималананду всё больше соблазняла мысль спровоцировать Субхашбхая на какой-нибудь грандиозный скандал, в котором тот предстал бы в неприглядном виде. Стимулятор только прибавил ясности его уму. Двинувшись дальше и оглядевшись, мы поняли, что находимся в районе красных фонарей.
Две женщины, очевидно, проститутки, приняли нас в комнате с фисгармонией. Субхашбхай стал клевать носом, как только женщины заиграли серенады. Когда они закончили, Вималананда обратился к ним: